За переборками грохнул выстрел… Пистолет. "Беретта", судя по всему — вряд ли монстр-револьвер, который был у негра… а другого оружия я у них не видел — Бенни, например, без оружия ходит. И правильно — не умеешь пользоваться, лучше даже не прикасаться к стволу.
Видимо, испортили девушке ее радужное настроение. А я так старался…
Ну, так, вернемся ко мне замечательному. Зачем было привлекать меня? Тут может быть несколько причин.
Например, "повязать кровью", как это, если судить по книгам, делается в преступных группировках. Честно? Я не против. Вот так вот. И грызите табуретки, господа моралисты! Не против. Сделаю.
Второе — безусловно, проверить меня "в поле". И проследить за реакцией в особо щекотливых ситуациях. Как я себя поведу, что буду делать…
Третье…
+++
Реви вальяжно поднялась по трапу с нижней палубы из того помещения, что на исходном торпедном катере задумывалось, как "запасная каюта с постоянной койкой". Реви была довольна, она была расслаблена, она лучилась добротой и… В общем, было девушке хорошо!
— Это он! — Промурлыкала она, появляясь в ходовой рубке.
— Уймись, Реви! — Сразу начал "прессовать" Датч, не разобравшийся в значении улыбки, блуждающей по лицу напарницы. — Задание от мистера Ченга — доставить "груз" до места! В целости.
— А я о чем? — Реви упала в кресло, снятое с какой-то дорогой яхты во время одного из удачных (для "Лагуны") рейдов. — Доставим. Это он, Датч. Но он — никто! Ноль. Зеро. Дырка от бублика. Мистер Ченг, действительно, подарил ему пистолет… но он даже не смог вспомнить марку! "Что-то на "Ве"…" — Передразнила она. — Обычные их бизнесменские штучки — подарочки, презентики… ути-пуси… Тьфу! Ты видел, как он выглядит! Волосы в хвостик, заколочка пижонская! Какой-то мальчик для утех! Тряпка, а не мальчик! Ни одного шрама, лицо гладкое, как персик… Все, Датч! Я не желаю говорить об этом гомике!
— Реви! — Бенни оттолкнулся от стола, и его кресло по специальным полозьям отъехало назад. — Так мне теперь тоже лысину инсталлировать? Как у Датча?
— Ты нормальный… — Отмахнулась Реви. — Года не проходит, как ты набираешься смелости подкатить ко мне с предложением перепихнуться…
— О! Ты ведешь подсчет! Я польщен! Как насчет сегодняшнего вечера?
— Придурок… — Реви явно собиралась подремать. — Мне другие нравятся. Такие, как Ченг. Ресе… рапсе… рес-пек-табельные! Костюмчики, галстучки… — Бенни было открыл рот, но Реви его тут же "срубила". — С пушками что б управляться умели… Так что не забывай дорогу к мамаше Мадхур! Бери пример с настоящих мужиков! Вон — Датч регулярно к Мадхур ходит!
Датч едва заметно ухмыльнулся, отвернувшись к приборам.
— Не буду я за это платить! — Возмутился блондин. — Это не любовь!
— Ну, тогда дрочи… — Равнодушно бросила Реви, закрывая глаза. — Потому что я тебе не дам, даже если мы останемся на Земле одни, и надо будет возрождать человечество.
— "Минус десять" к мужской привлекательности, "минус пятьдесят" к самооценке и самолюбию… Харизма вообще у плинтуса. Очень сильный дебаф. — Горестно вздохнул блондин и вернул свое кресло на место. — Качаться надо эльфу… качаться… — И совсем тихонько добавил. — И кому ты вообще дала за всю свою жизнь…?
Грохнул выстрел, пуля взвизгнула по переборкам.
— Че ты сказал?!
— Ничего я не сказал! — Бенни вжал голову в плечи. — Датч подтвердит! — И еще тише буркнул. — Это был глас уязвленной мужской гордости.
— Придурок! Все настроение испортил!
— Минус сотня баксов. — Пробасил ухмыляющийся Датч.
— С какого ху…?!
— За испорченную переборку!
— … дожника. — Реви задумалась. — В следующий раз надо будет в "мясо" стрелять — переборки целые останутся. А я тряпочкой пройдусь, если чё.
— Попортишь груз или зацепишь Бенни — выгоню нах! Я слышал, Роуэн Джекпот тебе глазки строит и к себе зазывает — на шесте танцевать. Бенни, а если ты будешь ее провоцировать… ну, не знаю… наверно, забуду о своих принципах и стану Черным Властелином! — И тихо прошептал. — Детский сад, епрст!
+++
Тишина.
Темнота.
Шепот:
— Ближе, Риточка… Ближе, моя хорошая.
— Да, Лен… — Тоже шепотом.
— Вот так… Прижмись крепче. Обхвати рукой. Да-да-да, вот так… Не так грубо — с ней надо чуть-чуть поласковее… Да, вот так… Хорошо. Чуть вбок… еще… и вверх… а теперь осторожно работай пальчиком. Нежнее-нежнее… Да-а-а-а… Умница моя!
Сухой щелчок.
— Меняем позицию. Цель условно поражена. В живот. Очень хорошо.
Рита и Балалайка, с разрисованными специальной мазью лицами, в маскхалатах с накинутыми капюшонами, щедро обвязанные соломой и веточками, медленно отползали от "огневой точки". Рита осторожно тянула за собой СВДС с ночным прицелом, а Балалайка — столь же осторожно тянула свою "Канарейку" и какой-то навороченный прибор ночного видения.
В четырехстах метрах находился ярко освещенный дворик перед смутно белеющим в темноте зданием монастыря Церкви Насилия. Во дворе монастыря какие-то люди возились с разгрузкой армейского грузовика.
"Снайперская подготовка рядовой Вайс" длилась уже пятый час. И все это время они скрытно выдвигались к объекту, готовили "огневую точку", ожидали нужного момента для "выстрела"… и сделали только два "выстрела" — "условно уничтоженными" теперь считалась женщина с оперативной кличкой "сестра Эда" и неустановленный человек в сутане послушника, недисциплинированно куривший в десяти шагах от крыльца. У ног последнего стоял пулемет, направленный в сторону дороги.
Рита, разумеется, не стреляла боевыми патронами. Даже не стреляла холостыми! На стволе ее винтовки был закреплен специальный прибор, работающий по принципу лазерной указки. Он включался на короткое мгновение, а специальный прибор в руках наводчика в тот же момент делал фотографию, на которой была видна точка-зайчик от "пули".
— Новая цель. — Зашептала Балалайка, когда на новой "точке" Рита расположила винтовку стволом в сторону здания и застыла, изготовившись к стрельбе. — Мать-настоятельница. Псевдоним — Иоланда. Старая одноглазая волчица. Опытный и хитрый боец. Опасна. Решительна. Осторожна. Характер — уравновешенный… — Балалайка помолчала "усвоения материала для" и неожиданно спросила. — Какая дальность стрельбы из пистолета "Дезерт Игл"?
— Пятьдесят. — Шепнула Рита.
— Если бы… сорок четвертым калибром из "Дезерт Игл" с одной руки эта су… нехорошая самка собаки… поражает грудные мишени на дистанциях до ста метров.
Маргарита еле удержалась от присвистывания. А Балалайка решила:
— Вижу, что со снайперской работой ты, Рит, справляешься. Так что сейчас — полностью сама. От и до.
— Есть.
Полчаса полной тишины. Шепот-скороговорка со стороны Балалайки:
— Первый, вижу цель! Право, шесть. Женщина, повязка на глазу, черная длинная одежда. Подтверждаю цель.
— Цель принята. Ветер?
— Левый-косой, два в секунду. Порывы до трех.
— Принято. Работаю.
+++
Сестра Эда возвратила водителю в промасленном военном комбинезоне уже подписанную накладную на планшете и направилась к настоятельнице.
В этот момент матушка Иоланда вздрогнула и вскинула голову — мурашки прокатились по затылку, рука дернулась к поясной кобуре с пистолетом… и бессильно упала. Остро заболел отсутствующий глаз…
Эда, увидев это, метнулась в сторону, выплевывая бычок, и спряталась за колесами машины, вытащив пистолет:
— Сестра! Ты чего?!
Водитель недоуменно смотрел на происходящее. Впрочем, ничего уже не происходило. Старая настоятельница молчала, напряженно всматриваясь единственным глазом в темноту между освещенным кругом монастырского двора и далекими огнями Роанапра, а молодая монахиня тихарилась за колесом его машины с пистолетом в руках и лихорадочно осматривалась, выискивая опасность.
— А… чё…? — Выдавил он, оглядываясь.
Матушка Иоланда прислушивалась к своим ощущениям. Странно — ее только что убили. Во всяком случае, таким было… "послевкусие". Такое бывает после того, как тебя подстрелили, но боль еще не пришла — ты понимаешь, что тебя переиграли, что точка, за которой ты еще можешь что-то сделать, пройдена… Впрочем, мать Иоланда никогда не пыталась разобраться в этом чувстве, она лишь запоминала его, считая, что так Всевышний предупреждает свою верную последовательницу о некоторой преждевременности окончания земного существования.
Но сейчас это было не предупреждение, а… уведомление? И опасность больше не ощущалась.
— Ты че, сестра?! — Повторила Эда.
— Ничего. — Спокойно ответила Иоланда. — Что-то сердце прихватило. Господь говорит мне, что нерадива я стала в служении Ему…
— Ха! — Фыркнула Эда, поднимаясь и пряча пистолет подмышку. — А все про вред бухла нам втираешь! Пошли, тыдыщнем по вискарику — моторчик сразу заработает по-прежнему! В каком-то псалме об этом так и говорится!
Стыдно признаться, но Иоланда боялась пошевелиться. А вдруг, стоит ей двинуться с места, и она почувствует боль от пули, УЖЕ находящейся в теле? Где-то в груди, кажется. Ну, как в том анекдоте про чемпионат палачей-виртуозов: "- И всё? — Да, всё. — А почему я все еще живой? — А ты головой кивни…"
— Господь наш милостив! — Иоланда сложила руки. — Пойду, вечернюю прочту.
Эда неопределенно хмыкнула. Иоланда наконец сдвинулась с места и направилась ко входу в церковь.
— Сестра, следующий прием или отгрузку товара производить в темноте. И кого-нибудь с "ночником" и пулеметом посади в колокольню. Что-то мы слишком много возлагаем на Него… а у Него ведь и свои дела есть!
— Поняла, сестра. — Кивнула Эда.
— Господь наш простит своему ревностному слуге маленькую слабость. — Иоланда уже поднималась по ступенькам. — Набулькай мне стопарик, сестра!
Разожженная сигарета выпала из открывшегося рта ошеломленной Эды, разбрасывая искры по плитам дворика.
+++
— Цель условно поражена. Левая сторона груди. Начинаем отход.