ров" и ТТ. Ну и стрелять из них, разумеется.
И их непонятные отношения… Только раз Рокуро попробовал опустить руку на крепкую попку девушки… ну, таких твердых попок он никогда не трогал — да… секунда темноты… через секунду он, почем-то сидя на полу лестничного пролета между этажами, смотрит снизу вверх на близко наклонившуюся к нему девушку, тихо со спокойной и милой улыбкой объясняющую ему, глупенькому маленькому Окаджима, что он немного превратно понял их взаимоотношения:
— Поберегите себя для настоящей женщины, Окаджима-кун! — Ласково потрепала его по голове эта… белая сука, и помогла подняться, пока не появился кто-нибудь из вездесущих коллег. — Поверьте своему маленькому Нострадамусу — очень скоро в вашей жизни появится такая шикарная женщина, м-м-м!
И противно захихикала. Ну, недаром эта Вайс так хорошо сошлась с Имаи Кику — даже смеется так же! Правда, последняя, по мнению Окаджима, хорошо сходилась со всеми, кто даже теоретически мог помочь ее продвижению по карьерной лестнице.
В любом случае, чем дальше он будет находиться от этих двух, тем лучше! Это он мог сказать точно!
И еще ему очень не нравился запах сгоревшего пороха!
+++
На квартире (или на "базе") нас ждало целых два "сюрприза".
Первый "сюрприз" в данный момент находился в ванной.
Туфельки Риты стояли в коридоре. Туфельки, топик, штанишки, бюстгальтер, трусики-ниточки (они там у девушек ничего не натирают?) — дорожкой "вели" в ванную. В ванной сейчас горел свет, и слышалось тихое всхлипывание.
Старшая сестра не побоялась меня — такого злого и раздраженного — и осталась на "базе", хотя завтра… нет, уже сегодня — ей на работу.
А я был зол и раздражен. И от ремня Ритку не уберегут какие-то там всхлипывания! Хоть и выполнена была задача — Цель даже проснуться не успела, как во лбу образовался золоченный ножик. Но вот этот дополнительный труп… Образ неотвратимого и загадочного Палача Триад получился совсем не таким убедительным, как мною планировалось. "Грязно" сработали, чего уж там… Можно было, конечно, "зайти" с другой стороны и подобно Шеньхуа залить все поместье Весиминэ кровью, но оставим это Шеньхуа…
Кстати, о ней, о Шеньхуа.
Второй "сюрприз" сидел в гостиной.
Она расположилась за столиком и рассматривала "дорожку" из трусиков и топиков. Шеньхуа снова была в своем любимом ципао. Интересно, она в нем и по здешним улицам ходит? Наставница была — удивительное дело — трезва и вешаться на меня, кажется, не собиралась.
Осмелюсь предположить, что пришла она сюда позже Риты. Либо, пряталась, и Рита ее не заметила. Потому и сидит сейчас, как мышка.
Я принюхался… нет, ни кровью, ни характерным запахом распоротых внутренностей не пахнет. Так что можно надеяться, что трупов в квартире пока нет.
Увидев нас, Шеньхуа встрепенулась, подхватилась из-за столика, скользнула ко мне, и все-таки повисла на шее (ну, да — сглазил), горячо зашептав в ухо:
— Я типа плохо повлияла на моего сладенького? Почему мой сахарок теперь тоже девочек снимает направо и налево во время дела? Типа того? Ах ты, негодник! А как же я? Есть же я, типа того! Ну, или, на худой типа конец, Йонг!
— Это Рита, старшая сестра Йогана. — Спокойно объяснила Йонг.
Казалось, присутствие тут наставницы ее ничуть не удивило и не обеспокоило.
— Сестра? — Переспросила Шеньхуа и протянула непонятное. — Во-о-от оно что… Ну, иди, брательник, утешай свою сестру… а то утопнет, типа того.
— В смысле?
— Ну, Йоган… ты ж не дурак, типа того… У девочки был ПЕРВЫЙ раз. Иди… лечи, типа того.
Наверно, правильно будет назвать себя идиотом… И как я раньше не догадался! Рита впервые убила человека! Она не только получила фирменный "обратный удар", когда в ослабленном варианте чувствуешь ту же боль, что и жертва, но и впервые… Дурак. Идиот!
Стоп! Мне же говорили, что она троих хладнокровно зарезала еще тогда, когда мы только появилась в Роанапра… Ай, нет, Йоган, шалишь! Тебе вот тоже сказали, что ты того урода загрыз… и как, много подробностей ты помнишь? Вот именно.
Так что иди, идиот — утешай девушку!
+++
Рита лежала в остывающей воде и бессмысленно рассматривала трещины на противоположной стене. Время от времени что-то приходило ей в голову и она издавала тот самый тихий всхлип… И снова — как загипнотизированная — смотрела в стену.
На полу стояли две полулитровые бутылки из-под местного сакэ — одна пустая, другая ополовиненная. Даже в магазин сбегать успела, надо ж. Аромат спиртного ударил в нос вместе с горячим влажным воздухом. "А когда тут купается Йонг — пахнет шампунями, гелями и карамелью!" — вспомнилось ни к месту и ни ко времени.
— Отмокаешь?
Честно говоря, я не знаю, с чего начинать такие разговоры. Ну, вот с чего?
"Как дела?" "Все в порядке?" "Ты как?"
Дела зашибись! Все в ажуре! Я чувствую себя замечательно, только что убив человека!
Да ладно "начинать", а как их дальше, эти разговоры, вести? О чем говорить-то?!
А чего бы мне хотелось тогда, в Куала-Лумпур, после бурного посещения поместья того политика и почти десятка убитых полицейских?
Я подошел к ванне, присел на эту их дурацкую низенькую табуреточку и притянул мокрую Риту к себе. На груди всхлипнули. Вода из заполненной почти под самый бортик ванны плеснула на брюки. Рита тихонько заплакала. Потом разрыдались в голос…
— Тогда на квартире… что было… я ж не помню. Начисто. Бредовые картинки… Какие-то… Я ж ничего… и Ленка сказала… Ик! защитная реакция… Ну, не в себе была… и что у меня лихорадка началась — тоже… защитная реакция… Ик!
Ну, вот, еще и икота началась. Самое обычное дело после этой рисовой дряни — сакэ — которую местные пьют.
— … Мне только говорили… что я всех троих… а я не помню, как… совсем… а тут… сейчас… Ик! Как иглой голову прошило… но хоть сразу… ему же не больно было? Это же, воображение, наверно? Да? Ик! Ему ведь не было больно? Он ведь даже испугаться не… Ик!
Я ничего не говорил, только гладил по мокрой белой шевелюре и видел в зеркале на стене, как две любопытные мордашки — Шеньхуа и Йонг — выглядывают из-за приоткрытой двери.
— Козел бородатый… сморчок… эр-пэ-ге… шутер… "стреляете и трахаетесь"… ублюдок с трубочкой, Сталин недоделанный, он же… Ик! Он же знал… паук… ик! Паук чертов! А я… я… дура набитая… повелась… как лохушка… "стреляете и трахаетесь, набегайте и грабьте"… Ик!
Это она о чем? Чую, что это как-то связано с ее вопросом "Ты вспомнил, Йоган?" Но задавать этот вопрос сейчас, когда сзади торчат две любопытные моськи…
Через полчаса я внес задремавшую Риту, завернутую в длинное полотенце, в комнату.
В комнате меня ждал третий сюрприз — непривычно тихая Шеньхуа заканчивала расстилать футон. Как раз сейчас аккуратно взбивала маленькую подушечку. Чего это она?
— Оп-па! Шень… ху… ху… хуа! — Заплетающимся языком выдала Рита, сонно проморгавшись, когда я уложил ее и укрыл одеялом. — Как жи… живая, тип… того!
Мы с Йонг переглянулись — где это Рита успела пересечься с Шеньхуа? Впрочем, ошарашенный вид самой Шеньхуа (если, конечно, она не играла), говорил, что наставница удивлена не меньше нашего. Точнее, моего. Пробить такой мелочью Йонг, казалось, было невозможно.
— Прыгай сюда, ма… моя сладенькая! — Промямлила Рита, похлопав по футону. — Прыгай кх… к мамочке!
Что за хрень?! Шеньхуа большими и даже испуганными глазами смотрела на меня. Все признаки удивления на лицо. Не похоже, чтоб она играла.
— Прыгать? — Тихо спросила она у меня.
Да я-то откуда знаю?!
— Как хочешь… — А что я еще мог сказать?
— Отвали! — Пьяно приказала мне Рита. — Не змуяй… не смущай девочек… Вали, Йо… Йоган!
— Йонг! — Позвал я. — Хочешь в Баскин Робинс? Тут круглосуточный есть…
— Да!
О! Хоть какие-то эмоции моя младшая изволила продемонстрировать.
— А это… — Слабым голосом позвала меня Шеньхуа. — Мне… типа того… раздеваться? Нет? Ну, типа того…
Ну, надо ж! Я впервые вижу испуганную чем-то Шеньхуа!
— Как хочешь! — Хладнокровно ответила за меня Йонг, уже в туфельках ждущая меня у двери.
+++
Мэй крепко держали за шиворот. Все-таки, хорошие и добротные костюмы покупали горничным семьи Лавлес — ее держали на весу, и ее туфельки лишь самыми носочками касались пола, но ткань даже не трещала!
— Там, внутри, — Роберта, держа ее на вытянутой руке, сделала легкое плавное движение, как бы указывая на сейф. — Что-то интересное?
Голос старшей горничной был все таким же тихими и шелестящим. И никакого напряжения в нем не чувствовалось.
— Я всего лишь протирала пыль в кабинете сеньора Лавлес! Пусти меня, дылда очкастая!
— Из сейфа торчат отмычки.
— Отмычки? Так эти смешные проволочки — отмычки?! Первый раз об этом слышу! Эти проволочки и палочки тут уже торчали, когда я пришла. Это, наверно, ты их тут оставила! А я тебя спугнула! Так вот чем ты занимаешься, делая вид, что работаешь на сеньора Лавлеса! У-у-у, коварная сука! А еще и делаешь вид, что влюблена в этого достойного кабальеро! В нашего замечательного благородного хозяина!
Увы, все, чего ей удалось добиться — едва заметного легкого смущения "старшей горничной".
— Думаю, лучшим выходом будет тебя… удалить. — Задумчиво блеснули в темноте городскими огоньками очки. — Удавить… удушить…
— А мой трупик куда спрячешь? — Полюбопытствовала Мэй.
— Это не так тяжело, как тебе кажется. — Равнодушно сообщила Роберта. — Десять… — Она смерила взглядом миниатюрную Мэй и поправилась. — Пять… пять минут работы мачете.
Мэй содрогнулась, представив процесс… Кстати, несмотря на свою миниатюрность, она была не такой уж и легкой — пятьдесят восемь с половиной кило при росте сто пятьдесят один (эти цифры она знала точно — специфика "профессии")! Следствие чисто мясной двухлетней диеты: почти сразу после ее удочерения приемные родители разорились — у кур на их ферме нашли какую-то несерьезную болячку, из-за которой мясом нельзя было торговать. И пришлось медленно забивать всю куриную ферму ("нелегальная" продажа мяса шла очень плохо). Два года подряд вся семья ела только куриное мясо, яйца и овсянку (овсом кормили этих чертовых кудахчущих недоптиц). Рыба, овощи и фрукты были тогда мечтой — мяса было много, а денег на что-либо другое — ни юаня.