– О, Всемогущий Боже, – поражённо вытаращил глаза Эмерсон. – Пибоди, возможно, тебе лучше поискать её… их.
Как будто он игнорировал все очевидные признаки, включая мои предупреждения, пока его внимание не привлёк случайный комментарий другого человека! Я холодно произнесла:
– Я именно так и собиралась поступить, Эмерсон. Пожалуйста, не затрудняй себя.
Подняв свой зонтик (малиновый, под цвет платью), я направилась по тропинке, ведущей на кустарниковую аллею.
Тропической красотой ночи наслаждались и другие – тёмные силуэты во мраке, многие – рука об руку. Шагая вперёд, я начала жалеть, что в порыве мгновенной обиды не стала убеждать Эмерсона сопровождать меня. Египетские ночи созданы для романтических встреч – звёзды, мягкий бриз, томный запах жасмина и роз, насыщающий воздухе. Почти полная луна отбрасывала на дорогу серебристые лучи. Могла ли я, до сих пор восприимчивая к подобным чувствам, сурово осуждать юную девушку, поддавшуюся изысканным ощущениям окружавшей её ночи?
Но ей всего пятнадцать лет, нет... она не такая зрелая, какой была я, когда меня покорили лунный свет и Эмерсон[178].
И тот же лунный свет выдал их, сверкнув в светлых волосах мужчины. Женская фигура оставалась в глубокой тени, наполовину скрытая цветущей лозой. Ветерок шелестел, и этот звук приглушил мягкое шуршание моих юбок по траве. Остановившись, я услышала женский голос:
– Что они говорят? Слово англичанина?
Голос не принадлежал Нефрет. Хотя достоверно распознать его было трудно, потому что женщина говорила шёпотом, слегка усмехаясь. Я решила, что это Гертруда – ещё до того, как услышала ответ, произнесённый таким же тихим, но безошибочно различимым голосом сэра Эдварда Вашингтона.
– Вы получили его. Вы сомневаетесь во мне?
– Тогда дайте мне свою руку – как поступают джентльмены, заключая сделку.
Единственным ответом было дыхание. Блеск светлых волос исчез при движении мужчины, и, поскольку я не знала, двигался он вперёд или назад ко мне, предпочла немедленно удалиться.
Вернувшись к столу, я с облегчением обнаружила, что часть исчезнувших вновь появилась в зале.
– Мы немного прогулялись, – объяснила Эвелина. – Вид на реку прекрасен.
– Вы видели других? – небрежно спросила я.
– Мы столкнулись с О’Коннеллом и Амхерстом, – ответил Уолтер. – Они искали табак. Знаете, во время Рамадана лавки работают до глубокой ночи.
– А сэр Эдвард и мисс Мармадьюк случайно не сопровождали вас? – Я-то знала, что нет – по крайней мере, не всё время – но добросовестный следователь ничего не принимает, как должное.
– Какое тебе дело? – вмешался Эмерсон. – Ты за них не отвечаешь, а они не отвечают перед тобой за то, чем заняты в свободное время. – Он вытащил часы. – Поздно. Пора возвращаться.
– Куда спешить? – Сайрус указал на проходившего мимо официанта. – Дамы имеют такое же право на отдых, как и рабочие. Если вы высвободите себе день, буду рад выступить в качестве сопровождающего. Храмы, могилы или магазины – всё, что пожелаете, леди; Сайрус Вандергельт, гражданин США, к вашим услугам. А как насчёт Долины Царей, а? Думаю, что могу утверждать – это мой особый участок, а мисс Нефрет говорит, что не видела его.
Обсуждение этого вопроса не затянулось – вернулись остальные. Вместе, все трое. О’Коннелл осыпа́л Гертруду улыбками и ирландскими комплиментами. Удалось ли ей поработить и его? Я решила, что лучше поговорить с Гертрудой.
Хочу прояснить во избежание недоразумений: моё беспокойство продиктовано всего лишь чувством долга. Эмерсон вечно жалуется на мою слабость к молодым влюблённым, как он её называет, и я последней буду отрицать, что заинтересована в содействии романтическим альянсам. (То есть брачным союзам.) Но в данном случае не может быть и речи о браке, а вот о заговоре – запросто. Мой долг перед семьёй – узнать, строят ли сэр Эдвард и Гертруда совместные козни (выражаясь лексиконом Сайруса), или же джентльмен просто развлекается. Если последнее –чувство моральной ответственности требовало от меня деликатно предупредить женщину, явно не имевшую моего опыта общения с мужским полом.
Я объяснила это Эмерсону позже, когда мы вернулись на «Амелию». С грустью замечу, что он ответил невероятно легкомысленными замечаниями и предложил другую теорию, которую я предпочитаю не цитировать буквально. Выражаясь менее вульгарно, чем он: Гертруда совсем не такая неопытная, как кажется; сэр Эдвард (легкодоступный, поскольку принадлежит к группе мужчин, считающих себя неотразимыми) обманут хитрой авантюристкой. Эмерсон добавил – позвольте подумать, как бы помягче выразиться – что мужчин могут сильно привлекать качества, которые не сразу бросаются в глаза.
Трудно было отрицать правдивость его заключений. Но, кажется, мне довольно изящно удалось противостоять им.
– Я полностью согласна, Эмерсон. Если помнишь, именно я первым указала, что Гертруда – не та, кем кажется. Она может быть больше, чем простой авантюристкой. Она может быть шпионкой и преступницей! Ну да, обрывки разговора, которые я услышала, убедительно свидетельствуют о том, что она пытается вовлечь сэра Эдварда в заговор!
– А мне они сильно напоминают идиотские словесные игры, которыми мужчины и женщины занимаются, когда устанавливают… э-э… романтические отношения.
– Возможно, – великодушно согласилась я. – Но мы обязаны выяснить правду и предупредить бедного сэра Эдварда, если его одурачили.
– Он не поблагодарит тебя за это, – пробормотал Эмерсон. – О, ч-чёрт побери. Не знаю, почему я трачу время на споры с тобой, Пибоди, ты всё равно поступишь по-своему, что бы я ни говорил. Напои мисс Мармадьюк чаем и сочувствием и загляни в её самые сокровенные помыслы. Я бы попытался помешать тебе, если бы подумал, будто существует хоть какая-то вероятность, что Гертруда – совсем не сентиментальная и достаточно глупая женщина, которая упадёт в обморок, когда случайно столкнётся с преступником или шпионом.
Естественно, он ошибался. Он не слышал женский голос – уверенный, многообещающий, соблазняющий – приглушённый голос самой искушённой женщины в мире.
На следующий день мы отправились на экскурсию в Долину Царей. Эмерсон согласился присоединиться к нам, не прекращая жаловаться на проклятых туристов и пропущенный день для работы.
– По крайней мере, Рамадан почти закончился, – утешала его я. – Нельзя ожидать, что мужчины будут добросовестно работать, если они постятся весь день.
– И объедаются всю ночь, – проворчал Эмерсон. – А потом придётся терпеть три дня излишеств и развлечений, пока они празднуют окончание Рамадана. Чёртова религия, от неё одни помехи!
Конечно, он настоял на том, что сначала посетит гробницу. Остальные поехали прямо в замок, где до начала экскурсии нас ожидал завтрак с Сайрусом. Общество было тем же, что и накануне ночью, поскольку Сайрус любезно пригласил всех. В ожидании Эмерсона он провёл нас по замку. Прогулка закончилась в библиотеке; наблюдая, как мистер Амхерст снимает с полки огромный том in-folio, чтобы Нефрет могла его осмотреть, я отвела Сайруса в сторону.
– Вы уверены, что мистер Амхерст – тот, за кого себя выдаёт, Сайрус?
– Моя дорогая миссис Амелия! Вам лучше избавиться от привычки думать, что все, с кем вы встречаетесь, носят личины.
– Кажется, его очень заинтересовала Нефрет.
– А кого из молодых она бы не заинтересовала? Он просто хвастается, миссис Амелия, поднимая этот том Лепсиуса[179] так, как другой парень поднял бы гири, чтобы произвести впечатление на симпатичную молодую даму. А вот и ваш муж. Идём завтракать.
Еда была превосходной, как и всегда у Сайруса. Наслаждаясь нашими похвалами, он повторил приглашение:
– Здесь много места, друзья. Как насчёт вас, мисс Мармадьюк? И сэр Эдвард?
– Пожалуйста, позвольте мне самостоятельно распоряжаться персоналом, Вандергельт, – прорычал Эмерсон.
– Нет смысла тратить изрядные деньги на отель, – настаивал Сайрус. – И это уберегло бы их от поездки через реку два раза в день. Мы с Уилли сутки напролёт болтаемся в этой старой громаде, а я – не лучшая компания для энергичного молодого парня. Разве не так, Уилли?
Амхерст вежливо улыбнулся.
– Ваше общество, мистер Вандергельт, никогда не может быть скучным. Но, конечно, всё зависит только от вас, сэр.
– Ошибаетесь, – поправил Эмерсон. – И от меня тоже. А, к чёрту. Поступайте, как знаете. Все вечно поступают по-своему.
Я ожидала, что Гертруда воспользуется предложением. Мало того, что близость расположения облегчит ей слежку за нами, но помещения, которые она видела ранее, были настолько элегантными, насколько могла лишь желать любая женщина. Однако она возразила, и когда сэр Эдвард также выразил своё нежелание воспользоваться приглашением Сайруса, я подумала, что знаю причину. Или примут оба, или ни один. Они хотели переговорить наедине, прежде чем принять решение.
– Тогда подумайте, – добродушно сказал Сайрус. – Предложение остаётся в силе; просто дайте мне знать.
И вскоре мы уже двигались через вади. Я, конечно, побывала в Долине бесчисленное количество раз, но она никогда не перестанет очаровывать меня. Пока мы ехали, ущелье постепенно сужалось между стенами из голых скал, залитое золотисто-жёлтым цветом солнца и совершенно лишённое жизни – только лениво скользящие над головой стервятники, редкие змеи, ползущие среди скалистых склонов и, конечно, мухи. Похоже, они беспокоили Гертруду больше всего. Она выглядела нелепо, подпрыгивая в седле и отмахиваясь метёлкой. Я снова спросила себя: может ли эта глупая женщина быть авантюристкой или шпионкой?
Ответ напрашивался сам собой: да, безусловно. Способность к действию и маскировке важна для обеих профессий.
Когда путь разветвился, мы направились по левой ветви через естественные каменные ворота и увидели перед собой Долину. Как и предсказывал Эмерсон, место кишело туристами.