– У меня есть небольшое поручение перед возвращением, – ответила я. – Но вы можете нанести Эмерсону визит, как только захотите. Я уверена, что он будет рад видеть вас.
– Я не уверен, – улыбнулся Сайрус. – Но вы и палкой меня не отгоните. – Повернувшись к своему помощнику, он заметил: – Извините, мой мальчик, но вам придётся подождать. Профессор Эмерсон относится к обществу недружелюбно, и я бы не стал испытывать его терпение.
– Я бы тоже не стал этого делать. – Амхерст вложил в свою реплику значительное чувство. – Но, сэр, вы могли бы спросить его...
– Да, конечно. Ему может понадобиться наша помощь. Если так, мы бросим эту жалкую работу и примкнём к нему. Вечером я дам вам знать. Миссис Амелия, вы проводите меня в замок или торопитесь?
– Я с удовольствием провожу вас, Сайрус. Я хотела вам кое-что сказать.
От волнения Сайрус с трудом держался на ногах. Я рассказывала, а он продолжал спотыкаться.
– Святой Иосафат, миссис Амелия! – возопил он, когда я закончила. – Это правда?
– Надеюсь, вы не подозреваете меня в уклончивости? Или в чрезмерном воображении?
– Вас – и в чрезмерном воображении? – Улыбаясь, Сайрус погладил бородку. Затем посерьёзнел. – Сказать по чести, я не могу обвинять вас в том, что вы сочиняете истории, когда собственными глазами видел, какие удивительные приключения вам пришлось пережить. И не пойму, как вам это удаётся.
– Знаете, Сайрус, существует такая вещь, как чутьё. Возможно, у меня – чутьё на преступления! И у Эмерсона тоже имеется…
– Способ вывести людей из себя. Хорошо, мэм, вы знаете, что в любом случае можете рассчитывать на помощь Сайруса Вандергельта – хоть лопатой, хоть шестизарядником. Просто скажите, что от меня требуется.
– Я рассчитываю на вас, Сайрус, и мне нужна ваша помощь. Я хочу, чтобы вы присмотрели за мисс Мармадьюк. Вы доверяете своим слугам? Отлично. Любым письмам, которые она отправит, следует попасть в наши руки, все посетители должны быть отмечены, все её действия – прослежены.
Сайрус снова споткнулся.
– Вы серьёзно? Эта глупая молодая женщина? Она – самое безобидное на вид существо, которое я когда-либо встречал.
Я описала реакцию Гертруды на моё сообщение и её поспешный уход из дома. Сайрус потянул себя за бородку и нахмурился.
– Я предоставил экипаж в её распоряжение. Думаю, нет причин, по которым она не решила бы пройтись по магазинам или осмотреть достопримечательности, но... Хорошо, я сделаю, как вы говорите.
Мы расстались в замке; Сайрус, резвее иного мальчишки, побежал к конюшне, а я развернулась и поехала на паром, где и оставила свою лошадь. На Восточном берегу я тщательно искала мисс Мармадьюк, но не обнаружила её следов; она опередила меня на добрый час и, возможно, к настоящему времени выполнила своё поручение – каково бы оно ни было. Телеграфировав месье Масперо, я направилась, по-прежнему quivive[194], в отель «Луксор».
Мне удалось увести Кевина от «Таймс» и «Миррор», которые помогали ему праздновать собственное выздоровление, потребляя огромное количество пива в гостиничном баре. К сожалению, для этого пришлось прибегнуть к закулисным средствам, поскольку корреспонденты игнорировали намёки на то, что им уже пора уходить. Оглядевшись в надежде на вдохновение, я увидела, что вдова в чёрном вошла в вестибюль, опираясь на руку сиделки.
Указав на женщин, я спросила у «Таймс» интригующим шёпотом:
– Правда ли, что герцогиню подозревают в убийстве своего мужа?
Кевин, отлично меня знавший, даже не пошевелился, когда коллеги-журналисты бросились за новой жертвой.
– Что вы задумали, миссис Э.? – спросил он.
– У меня нет времени объяснять, Кевин. Извинитесь перед друзьями, скройтесь в свою комнату, незаметно покиньте её и поспешите к могиле. Если кому-то из ваших коллег удастся проследить за вами, у вас не будет исключительного права на публикацию.
– Ни слова более, мэм! – закричал Кевин, чьи глаза вспыхнули огнём профессионального азарта.
Я и не собиралась.
Настоятельно требовалось решить и несколько других вопросов, но я не осмеливалась задерживаться в Луксоре; если не подготовить Эмерсона к приезду Кевина, могут возникнуть некоторые трения.
Перебравшись через забор у задней стены отеля, я решила пойти по круговому маршруту обратно к берегу реки, чтобы исключить возможных преследователей, включая «Таймс» и «Миррор». Хотя рост туристической торговли привёл к значительному улучшению, часть старой деревушки Луксор и ныне осталась неизменной. Узкие извилистые аллеи, наполовину забитые камнями и заваленные мусором и нечистотами животных, превратили её в идеальное место для игры в прятки, и я сомневалась, что «Таймс» рискнёт испачкать свои полированные сапоги.
Пройдя некоторое расстояние, и не заметив никаких признаков преследования, я уже собиралась повернуть назад, когда внезапно что-то бросилось в глаза – за ушами осла, который решил неподвижно остановиться в середине переулка. Очертания согбенной фигуры были знакомы – но неужели скрюченный ревматизмом Абд эль Хамед способен передвигаться быстро, как ящерица?
Утратив терпение, погонщик осла опустил свою палку на бока бедного животного, и мне пришлось жёстко переговорить с ним. К тому времени, как мы решили вопрос и осёл двинулся дальше, Абд эль Хамед – если это был он – исчез.
Я решила пройти немного дальше. Узкая тропинка, казалось, заканчивалась неподалёку, но когда я достигла этой точки, то увидела, что тропинка внезапно и без видимой причины превратилась в чуть более широкий проход, заставленный высокими старыми домами. Там не было никаких следов Хамеда, и, пройдя ещё пятьдесят футов, я обнаружила, что улица кончалась тупиком – путь преграждала высокая стена.
Я решила, что потратила достаточно времени на бессмысленное расследование, поэтому развернулась и направилась обратно. Я добралась примерно до середины обратного пути, когда дверь одного из домов открылась, и из неё вышел очень большой человек.
Никаких угрожающих движений. Он просто стоял там, глядя на меня, но был достаточно большим, чтобы преградить мне путь.
Бедняга, должно быть, страдает недостатком интеллекта, сочувственно подумала я – ребёнок в теле (очень крупного) мужчины – потому что его взгляд выражал скорее опасение, чем угрозу. Доказательства не замедлили появиться. Когда я подняла зонтик и направилась к гиганту, он издал пронзительный крик и убежал обратно в дом. Я продолжила свой путь и вскоре оказалась на берегу реки и на пароме.
Солнце прошло зенит, когда я достигла гробницы. И с облегчением увидела, что, несмотря на задержку, опередила Кевина. Корзины с ланчем, которые я приказала доставить, уже стояли на месте, но за столом никого не было, кроме Эвелины и Давида, чьи головы вместе склонились над книгой. Эвелина – единственная, кому я доверила свои планы. Она не слишком обрадовалась им и даже пыталась отговорить меня от «беготни по всей округе», выражаясь её словами. Когда она увидела меня, то вскочила со стула с возгласом облегчения.
– Слава Богу, ты благополучно вернулась, Амелия. Не случилось никаких неприятностей?
– Нет, дорогая. Я же говорила, что нет причин для беспокойства. Очевидно, остальные всё ещё на работе?
– Я пыталась убедить Рэдклиффа…
– Эвелина!
– Да, Амелия?
– Эмерсон презирает своё имя. Со всей силой чувств.
– Я и понятия не имела, что он так сильно к этому относится! – воскликнула Эвелина. – Уолтер называет его по имени, и, поскольку ты используешь его фамилию как знак любви, я подумала, что с моей стороны это стало бы дерзостью. И как же мне его теперь называть?
– Эмерсон, конечно. Именно так называют его многие, включая тех, кто не испытывает к нему любви. Просто маленький намёк, моя дорогая! Мне лучше подняться и потребовать, чтобы они сделали небольшой перерыв, иначе Эмерсон загонит их до полного изнеможения.
Мне редко приходилось видеть такую неопрятную группу людей. Все приветствовали моё вмешательство, кроме Эмерсона, но он по моему слову сдвинулся с места, передвигаясь, как автомат и что-то бормоча про себя. Пришлось подтолкнуть его вниз по лестнице. Похоже, он понял, кто я такая, только после того, как вылил горшок воды себе на голову. Его глаза снова сфокусировались, и он возопил:
– Где, чёрт возьми, ты пропадала всё это время?
– Усаживайся за ланч, и я всё тебе расскажу.
Сначала я поведала Эмерсону о Кевине, так как полагала, что эту новость ему будет труднее всего принять (и одновременно сохранить хладнокровие). Он отреагировал лучше, чем я ожидала.
– Предлагать ему исключительные права – лучший способ контролировать его, – признался он. – И он будет держать других чёртовых журналистов подальше от нас. Где его носит?
– Полагаю, избавляется от других чёртовых журналистов, – ответила я. У меня имелись и другие причины желать присутствия Кевина, но не было никакого смысла упоминать о них Эмерсону. Он бы только разволновался из-за ерунды.
Мы присоединились к остальным, которые сидели и валялись в разных позах, демонстрируя изнеможение. Рамзес оставался единственным, выглядевшим так же, как обычно. Грязным с ног до головы, что было абсолютно нормально, а влажные чёрные кудри свились в тугие колечки. Нефрет расстегнула две верхние пуговицы блузки и закатала рукава выше локтя. Трудно упрекать её за желание обеспечить себе максимальные удобства в сложившихся неблагоприятных условиях, но эффект был деморализующим: Сайрус неотрывно смотрел в её сторону, а сэр Эдвард, грациозно возлежавший у её ног, следовал его примеру.
Эмерсон потянулся за сэндвичем.
– Ты поговорила с Картером? – спросил он у меня.
– Проклятье, так и знала, что что-то забыла. Одно, другое…
– Что – одно, другое? – Глаза Эмерсона сузились.
Я никогда не позволю Эмерсону вынудить меня защищаться.
– Боже мой, дорогой, я же была в Долине и в Луксоре, и вернулась только сегодня утром. Я отправлюсь искать Говарда, как только закончим обед. И может понадобиться время, чтобы найти его.