идеи противопоставлялись <идеям 1789 года>.
Пленге писал: <С 1789 года в мире не было та-
кой революции, как немецкая революция 1914
года - революция собирания и организации
всех государственных сил XX века против рево-
193
люции разрушительного освобождения в XVIII
веке>. Центральной мыслью Пленге было то,
что война привела к истинной революции, при-
чем революции социалистической. <Социализм
есть организация>, он предполагает плановое
хозяйство и дисциплину, он кладет конец эпохе
индивидуализма. Нация стала единым организ-
мом, и это ведет к пересмотру представлений
о свободах и правах. За лозунгами: <Свобода -
в организации! Равенство - в организации!
Братство - в организации!> - стояла полити-
ческая теория, восходящая к <закрытому госу-
дарству> Фихте и интерпретация марксизма
в духе правого гегельянства. Государство как
дифференцированная тотальность, плановая
экономика, требующая уничтожения идей ли-
беральной эпохи, - вот центральные положе-
ния Пленге. Им принадлежит универсальное
будущее: <Нам принадлежит 20 век. Как бы ни
завершилась война, мы являемся образцовым
народом. Наши идеи будут определять жизнен-
ные цели человечества>. Это предсказание
Пленге реализовалось лишь отчасти, в виде со-
ветского коммунизма - в своих статьях 1918-
1919 гг. Ленин откровенно писал, что образцом
для русского коммунизма должна служить не-
мецкая централизованная военная экономика.
Он ссылался в то время именно на нее, а не на
какие-то традиции русского <мира>. Вальтер
Ратенау был не только одним из организаторов
военной плановой экономики, но одновременно
ее теоретиком: его книги 1912-1917 гг. содер-
жат целый ряд положений, которые будут вос-
производиться практически всеми теоретиками
194
<консервативной революции> (включая теорию
индустриального общества и философию техни-
ки - идея <механизации> и плановой регуля-
ции не только экономики, но и всех сфер жиз-
ни). Ратенау пишет о том, что в условиях плано-
вой экономики государство перестает быть
классовым. Государство предстает как <второе,
расширенное и бессмертное Я человека>, как
воплощение воли Gemeinschaft. У Ратенау об-
наруживается даже основная идея Карла
Шмитта: определение политического через оп-
позицию <друга> и <врага>. Любопытный раз-
говор произошел впоследствии между двумя
участниками покушения на Ратенау, один из
которых говорит другому (Эрнсту фон Заломо-
ну): <По существу, мы убили одного из наших.
Он же был настоящим фашистом!> Ни фашис-
том, ни тем более национал-социалистом Рате-
нау, конечно, не был, и убили его за то, что он
был сторонником Erfullungspolitik, то есть вы-
полнения условий Версальского мира. Но как
практик он сыграл в 1922 году важную роль
в формировании той политики, которая полу-
чила наименование Ostorientierung - именно
он, будучи министром иностранных дел, подпи-
сал договор с Советской Россией в Раппало.
К <идеям 1914 года> имеют прямое отноше-
ние книги двух мыслителей, которые сыграли
значительную роль в формировании <консерва-
тивной революции>. Это <Гений войны>
и <Причины ненависти к немцам> Макса Шеле-
ра и <Герои и торгаши> Вернера Зомбарта.
В них мы находим ряд оппозиций, которые ста-
нут общим местом в сотнях книг и статей в 20-е
195
гг. XX века. Прежде всего это противопостав-
ление немецкой Kultur и англо-французской
civilization - оппозиция эта существовала
с конца XVIII века (впервые она была сформули-
рована Кантом), а также коррелятивная ей оп-
позиция Германия - Запад (впервые она полу-
чила выражение в полемике Гердера против
французского Просвещения). Эти оппозиции
были общим местом немецкой публицистики
начала XX в. - мы находим их и у авторов, ко-
торые были достаточно далеки от <консерватив-
ной революции>. Особенностью работ Шелера
и Зомбарта является антибуржуазность, анти-
капитализм, ибо капитализм, индивидуализм,
либерализм, утилитаризм, позитивизм, торга-
шество и т.д.- суть порождения <английского
духа>. Для Зомбарта немецкое мышление и не-
мецкое чувство заявляют о себе прежде всего
как решительное отрицание всего того, что хоть
как то напоминает английское или западноевро-
пейское вообще мышление и чувство, поскольку
немец отвергает утилитаризм и эвдемонизм,
пользу и наслаждение во имя воли и духа, долга
и преданности, самопожертвования и героизма.
Мировая война представляет собой схватку двух
человеческих типов: героя и торгаша. Капита-
лизм чужд немецкому духу. В докладе Шелера
<Христианский социализм как антикапита-
лизм>, сделанном вскоре после революции 1918
года, выдвигается идея <национального госу-
дарственного социализма>. Шелер пишет о не-
обходимости союза с Советской Россией в борьбе
против Запада, а целью Германии провозглаша-
ется <антикапиталистическая политика>. Ито-
196
гом войны является поражение не только Гер-
мании, но и всех европейцев - войну выиграла
Америка, а это на время дает господство <капи-
талистическому типу человека и хозяйства>,
тогда как все остальные нации делаются
<в большей или меньше мере рабами, даже про-
летарскими нациями по отношению к англо-
американскому капитализму>. Но время этого
капитализма завершается, ибо <капитализм
есть эпизод мировой истории, он пришел не так
уж надолго>. Это - идол Маммоны и извраще-
ние человеческой природы.
Самое яркое выражение <идей 1914 года> мы
обнаруживаем у великого немецкого писателя
Томаса Манна. Именно у него в <Размышлени-
ях аполитичного> этот комплекс идей впервые
увязывается с консерватизмом, который пони-
мается как противостояние Западу. На протя-
жении всей этой огромной книги Манн непре-
станно цитирует Достоевского, называет его
<пророком>; хотя Германия и Россия находи-
лись в состоянии войны, Манн пишет о союзе
Германии и России как о <мечте своего сердца>
(вопреки пропаганде того времени, в которой
Россия именовалась не иначе как <варварская
страна>). Этот союз, по Манну, должен быть на-
правлен против наступающего англосаксонско-
го мира с его прагматизмом и утилитаризмом
(в конце книги Манн пишет по-английски: The
worid is rapidly becoming English). Немцев
и русских роднит близкое понимание человека
и человечности, отличное от латинского и анг-
лосаксонского. Манн ставит вопрос о сходном
противостоянии традиций этих двух стран За-
197
паду и спрашивает: <Разве у нас нет наших за-
падников и наших славянофилов?> Тех, кого он
презрительно именует <литераторами> (вклю-
чая и собственного брата Г. Манна, с которым
были на несколько лет прерваны все отноше-
ния), Манн относит к <западникам>, т. е. к тем,
кто хотел бы разрушить Германию. Славяно-
фильство в России Манн оценивает по негатив-
ному содержанию как реакцию на Запад, а по
позитивному - как консерватизм. Именно та-
кова его собственная позиция - консерватив-
ное противостояние Западу. Английская
и французская пропаганда времен войны изоби-
ловала штампами: <цивилизация> - <варвар-
ство> (либо <цивилизация> - <прусский мили-
таризм> и т.п.). Еще в статье <Мысли во время
войны> (1914) Манн саркастически писал:
французы полвека кричали о реванше, но когда
дело дошло до войны, то вспомнили о <цивили-
зации>. Они сделали Реймс крепостью, распо-
ложили пушки рядом с собором, а после того,
как немцы стали отвечать на огонь этих пушек
и разрушили собор, то поднялся плач о <циви-
лизации>, которой грозят <варвары>. Но ведь
средневековые соборы давно перестали быть ча-
стью их <цивилизации>, с точки зрения кото-
рой церкви принадлежат к векам <фанатизма
и предрассудков>.
Эта <цивилизация> с ее демократией и <пра-
вами человека> насквозь фальшива и лицемер-
на. Национальная тема совпадает в <Размыш-
лениях аполитичного> с консервативной: <По-
литический дух демократического Просвеще-
ния и <человечной цивилизации> не только яв-
198
ляется душевно чем-то антинемецким; он с не-
обходимостью оказывается также повсеместно
враждебным Германии>. Истинным духовным
врагом Германии является даже не Франция,
реваншизм которой все же национален, а пото-
му хоть как-то оправдан; настоящий враг -
Англия и ее агенты, сторонники <гуманности>
и <цивилизации>. Этими агентами являются
и
тального изменения национального характера
немцев. За образец берется <мировая демокра-
тия>, <империя цивилизации>, <общество че-
ловечности>, целью которых, однако, является
исчезновение немецкого духа. Война поэтому
определяется Манном как <консервативное со-
противление прогрессу>, который Манн ирони-
чески и с явной отсылкой к Ницше называет
<прогрессом от музыки к демократии>. Войну
Манн приветствует как открытую борьбу с этой
цивилизацией - с плоско-гуманной, тривиаль-
но-декадентской, феминистски-элегантной Ев-
ропой, <литературной как парижская кокот-
ка>, ставшей <слишком человеческой>; это
война с <цивилизацией танго и тустепа>, деля-
чества, прикрытого высокими словами о правах