во, ощущение, что все старания и усилия уходят в никуда, что нет никакой судьбы, определённой богами, а человек мечется в одиночестве по своей жалкой жизни, чтобы потом потеряться во тьме веков. Потом это чувство проходило и казалось смешным и несущественным, но в глубине души Ингвар знал: оно вернётся вновь ещё не раз.
Меж тем полы шатра откинулись, оттуда выскользнули два воина, и, не попрощавшись, отправились в разные концы лагеря. Ингвар ждал уже немало и постепенно начал сожалеть о своем решении. Судя по всему, про него забыли, а ведь он мог поесть и отдохнуть вместе с остальными… В таком мрачном состоянии духа он смотрел по сторонам, на отвесные скалы, окружающие лагерь. Эти скалы не дадут врагам подойти незаметно и ударить превосходящими силами, но с другой стороны, в этом ущелье царский отряд легко похоронить, перекрыв два выхода, ведущие к нему с севера и с юга…
Вскоре из шатра выглянул и Вараздат и пригласил Ингвара внутрь. Юноша был раздражён долгим ожиданием, да ещё и на пустой желудок – к нему проявили неуважение, и он готовился ответить тем же. В шатре ожидала целая толпа людей, среди них он увидел нескольких священников, в остальных же угадывались воины: молодые, старые, но все ещё крепкие. Посередине стоял стол, на котором лежала доска, и тер-Андраник что-то ожесточённо чертил на ней куском угля. За столом стоял человек, и в нём Ингвар мгновенно узнал знаменитого государя. Ашот Еркат был молод, лет на шесть-семь старше северянина, высок и широкоплеч. Глядя на него, Ингвар подумал, что прозвище «каменный» подошло бы царю больше: черты его лица, массивная фигура – всё это было как будто высечено из твёрдой горной породы, из какой-нибудь скалы, что они видели по пути. Ашот пригладил чёрные, цвета воронова крыла, волосы и дружелюбно кивнул Ингвару. Юноша поклонился царю и сделал шаг вперёд.
– Прости, что заставили ждать, покуда мне про тебя рассказали, прошло много времени, ты, верно, голоден? – царь обратился к Ингвару на языке ромеев, он говорил хорошо, правда, много останавливался, подбирая нужные слова.
– Да, государь, – Ингвар ответил сдержанно, – у меня было время устать и проголодаться.
– Не дело, чтобы пришедший в гости к царю армян оставался голодным, пройди к столу, – он указал на небольшой стол у полога шатра, на нём стоял графин вина и угощения, – подкрепись, а вы, – царь обратился к нескольким слугам, – принесите ещё чего-нибудь горячего.
Ингвар послушался, но, понимая щекотливость положения, обуздал свой голод и съел немного. Тер-Андраник и Вараздат смотрели на северянина ободряюще, однако юноша и так чувствовал себя довольно раскованно. Этот царь не внушал смущения, северянин с первых слов ощутил, что с ним можно смело говорить о своих соображениях, не боясь несправедливой кары. Когда он это понял, его раздражение прошло – ведь если это чувство не встречает сопротивляющейся силы, то уходит само собой.
– Наш достойный тер-Андраник рассказал мне твою историю и о той услуге, которую ты нам оказал, – продолжал тем временем царь. – Я благодарен тебе, как и он, но теперь ответь мне честно…
Ингвар вопросительно посмотрел на Ашота.
– …Ты пришёл сюда, рассчитывая на награду? – спросив, Ашот замолчал и, сведя свои могучие брови, пристально смотрел на варяга.
– Полагаю, наградой было уже то, что твои люди спасли мне жизнь, иной награды мне не нужно.
Царь кивнул:
– Тогда почему ты здесь?
Ингвар пожал плечами, похожие вопросы ему уже задавали, но внятного ответа он не имел и сам.
– Признаться честно, я и сам до конца не знаю, просто я увидел в этом случай найти в жизни что-то такое, что не открывалось прежде моим соплеменникам… А теперь у меня ещё и личные дела к арабам.
– Ну тогда мы с тобой сможем быть друзьями! – царь шумно и заразительно рассмеялся. – Ты же не против увезти с собой мою дружбу, когда мы разберёмся с делами здесь?
– Нет, – ответил Ингвар, – совсем нет.
– Прекрасно! Однако у нас есть дела и поважнее нашей с тобой дружбы. Хотя это спорный вопрос, что важнее… – царь сделал вид, что задумался. – Так или иначе, вы говорите мне, что нас ждёт схватка с предателями из Гугарка, верно?
– Верно, мой государь, – подал голос тер-Андраник.
– В одном переходе от нас стоит крепость Шамшулде, если поторопимся – доберёмся за полдня, когда мы её возьмём, у картавых братьев поубавится желания нарушать свою клятву.
Предложение стало для собравшихся неожиданностью, это особенно чётко читалось на озадаченных лицах седых советников, помнящих ещё царя Смбата.
– Но у нас всего лишь две сотни воинов, этого не хватит для штурма, – Тер-Андраник тоже глядел тревожно.
– Мы управлялись и с меньшим, ты-то должен помнить, отче, – ответил царь.
– На твоём месте, государь, я бы, пока не поздно, увёл отряд на юг, а после вернулся бы сюда с войском. Это самый верный способ напомнить мятежному вассалу о преданности.
Воины постарше одобрительно закивали, молодёжь, как казалось, более склонялась к решению царя. Разговор уже шёл на армянском, и тер-Андраник кратко переводил северянину сказанное. Ашот Еркат меж тем продолжал:
– Если ничтожные братья Гнтуни смогут хвастать всем подряд, что они заставили бежать армянского царя с войском, то от нашей славы и нашего уважения, завоёванных с таким трудом, не останется и следа.
– Но у тебя нет войска, мой государь, – возразил тер-Андраник.
– Тебе ли не знать, что люди любят преувеличивать, и, когда эта весть пройдёт через несколько языков, нам уже будут приписывать многотысячную рать.
Тер-Андраник покачал головой:
– Однако славу можно восстановить, но если ты погибнешь или попадёшь к ним в плен – всё будет потеряно уже безвозвратно.
– Если попаду. Но этого в моих замыслах нет. Когда мы возьмём крепость, то вновь сможем говорить с предателями с подобающей высоты.
– Хорошо, допустим, нам даже удастся взять крепость, но сможем ли мы её удержать, хватит ли нам для этого припасов, и не завязнем ли мы здесь настолько, что собранные тобой земли вновь начнут распадаться? – распаляясь, спросил тер-Андраник.
Все присутствующие следили за спором с напряжением, священник так увлёкся, что уже не имел возможности переводить сказанное Ингвару. На счастье юноши, некий молодой человек, стоящий в шаге от них, придвинулся ближе и принял обязанности толмача на себя.
– Абас приведёт войско – это не займёт много времени. Впрочем, давай послушаем и других, – царь оглядел присутствующих, и его взгляд остановился на Ингваре. – Вот, к примеру ты, язычник, что ты думаешь? – спросил он уже на ромейском.
Все уставились на северянина. Тот подобных вопросов не ждал, но ответ у него был:
– Какое бы решение вы ни приняли, нам точно нельзя оставаться на этом месте. От врага требуется всего несколько простых действий, чтобы мы оказались взаперти на этом клочке земли.
Присутствующие зашептались: некоторые обсуждали слова Ингвара, другие требовали перевода, третьи уже заспорили о своём.
– Юноша прав, – подытожил тер-Андраник. – И сказано уже достаточно, решение за тобой, государь.
Ашот помолчал, затем многозначительно прочистил горло и сказал:
– Да, сказано было с излишком. И да, оставаться здесь действительно опасно. Поэтому мы идём на Шамшулде.
Люди зашумели, тер-Андраник недовольно покачал головой, но спорить не стал. Распуская совет и отдав приказ готовиться к выступлению, Ашот ещё раз взглянул на Ингвара.
– Я действительно рад нашей встрече, Ингвар, сын Хельга, жаль, что не можем оказать должного приёма, но тебе всё известно не хуже нашего.
Ингвар в ответ поклонился, а царь, указав на северянина, прибавил, вновь обращаясь к своим приближённым:
– И дайте парню нормальную одежду, а то в этом халате как будто совершали Хадж, причём трижды.
Сам царь был одет без роскоши, но изысканно: в шёлковую тунику и узорчатые штаны ромейского покроя. Когда Ингвару перевели монаршие слова, он сперва немного обиделся, но потом, посмотрев на свой халат, понял, что они справедливы. На этом приём закончился.
Все потянулись к выходу, военачальники отправились готовить людей к броску, священники – собирать богослужебные принадлежности, а Ингвар, Вараздат и тер-Андраник ещё надеялись как следует поесть горячего, потому что на приёме у царя обстановка не позволила воспользоваться его гостеприимством в полной мере. За ними следом вышел и молодой человек, помогавший северянину с переводом, оказавшись на площадке перед шатром, тер-Андраник крепко обнял юношу и троекратно его расцеловал.
– Позволь представить тебе моего сына Саркиса, – гордо сказал он Ингвару.
Ингвар слегка опешил, но радостно пожал протянутую руку и обнял нового знакомого. Теперь, вглядевшись в лицо молодого человека, он понял, что тот действительно похож на тер-Андраника, только черты сына были более мягкими, чем у отца.
– Отец любит заводить странных знакомых, – заметил Саркис в штуку, но беззлобно.
– Я могу этому только порадоваться, – не остался в долгу Ингвар.
Тер-Андраник спросил о насущном:
– И как тебе царь? Оправдал ожидания?
Ингвар с такой постановкой вопроса не согласился:
– Цари редко заботятся об оправдании чьих-то ожиданий, кроме своих собственных, но этот мне понравился.
– Да, я знал, что вы приглянётесь друг другу, – закивал головой тер-Андраник. – Хотя царь и расстроил меня своим решением. Мы не можем позволить себе так рисковать, я бывал в Шамшулде – её не возьмёшь вот так, наскоком, она крепче, чем добрая половина багревандских замков, что государь штурмовал со своим братом…
– Отец, не забывай, что скоро вернутся и разведчики, возможно, их вести ещё изменят решение царя, – заметил Саркис.
Священник не ответил. Оглядевшись по сторонам, он призвал всех поторопиться – лагерь закипел, воины готовились выступать, и вскоре возможность подкрепиться исчезнет до первого привала. На их счастье, после трапезы основного отряда еда ещё осталась, и вскоре все четверо уже сидели на прогретых солнцем камнях вокруг кострища. Тер-Андраник без умолку говорил с сыном – у них оказалось множество новостей друг для друга. Отец рассказывал о подробностях погони за арабами, сын – о его путешествии с царём, о переговорах с князьями и о «презабавном многообразии их характеров…» Когда разговор их коснулся положения дел дома, тон обоих изменился. Тер-Андраник стал скованнее, в его словах как будто зазвучало чувство вины, Саркис же, наоборот, стал с отцом более резок. Оба давно не навещали семью, но сын бывал там всё же чаще отца и явно вменял ему в вину подобное, как ему казалось, пренебрежительное отношение. Закончить разговор им не удалось: прибежал посыльный от царя и возвестил, что вернулись разведчики и священник срочно нужен для совета. Выслушав приглашение, тер-Андраник позвал с собой и своих спутников.