– По-моему, так везде, – пожал плечами Ингвар.
– Верно, – согласился Азат. – Кто правит, тот может ввести налог, или силой поставить своего правителя, или заставить идти на войну. И с ромейским императором тут не проще. Он христианин, но ему дороже свои замыслы, он пойдёт вместе с нами воевать против арабов, только если увидит в этом выгоду… Но последние триста лет нам куда больше мешают арабы. Может быть, ты и прав и при каких-то других условиях мы бы договаривались с ними так же легко, как на базаре. Может быть… Только сейчас они предпочитают говорить языком мечей и копий, и мы отвечаем им тем же.
– На самом деле, тебя спрашивали про город. Ты так толком и не ответил, – вмешался Саркис, избавив Ингвара от необходимости продолжать спор.
– Мутная река, крепость, пара церквей и много мечетей – вот и всё. Из занятного: в день моего отъезда на главной площади рубили голову колдуну с севера.
Ингвар оживился:
– С севера? Откуда?
– Не настолько с севера, – усмехнулся Азат. – Он был среди дикарей, которые совершили набег на северные рубежи владений эмира, горец, судя по виду.
– В Вагаршапате князь Петрос говорил, что и в этих краях живёт старая ведьма…
– Да, – подтвердил Саркис. – Помнится, тер-Погос очень сокрушался по этому поводу.
– Это недалеко, – тоном знатока сказал разведчик. – Мне показывал это место Вараздат, уж не знаю, откуда он об этом знал, но с его опытом немудрено. Сомневаюсь, что в этих землях есть хоть одна пещера, о которой он бы не знал…
– Было бы интересно её увидеть, – проронил северянин, чем явно расстроил Саркиса.
– Зачем? – вскричал сын священника. – Возможно, у тебя другое представление о мерзком, но, по-моему, никак иначе дела таких людей не назовёшь. Ну а уж тому, кто только что называл себя «добрым христианином», – он исподлобья взглянул на Азата, – тем более там делать нечего!
Азат рассмеялся и захлопал в ладоши, несмотря на окружающий шум, на него всё равно обернулись несколько человек.
– Он святоша, Ингвар, – сквозь смех сказал Азат. – А вот я не прочь съездить.
– Вам ячменное в голову ударило, – недовольно сказал Саркис.
– Тогда тем более нужна прогулка!
Саркис ничего не ответил и пошёл заплатить трактирщику за ужин. Когда он вернулся, его друзья уже собирались идти на конюшню.
– Стойте, – проговорил он. – Уже поздно, а моего отца так и нет, если вам очень хочется выехать на дорогу, то лучше поедем им навстречу и посмотрим, не случилось ли чего.
Азат с Ингваром выглядели разочарованно, но, поразмыслив, оба спорить не стали. Саркис, удовлетворённый принятым решением, решил подняться к женским комнатам и предупредить Вагана, стоящего там на страже. Вид полного гостей города произвёл на стареющего воина неприятное впечатление, и он по своей воле решил у дверей охранять покой Ануш и вместе с ней всех её спутниц. Сам северянин тоже предпочел бы провести вечер с Ануш, но как он ни старался, путей осуществления подобного не находил. Оставалось найти утешение в поездке под луной с друзьями.
Вскоре кони были готовы. Молодые люди, прихватив на всякий случай с собой оружие, шагом проехали по городу к воротам. Хотя время уже шло к полуночи, улицы стали только оживлённее. При желании приключения можно найти и здесь, в пределах городских стен, но приключения такого рода друзей не интересовали. Ворота оказались открытыми, однако стражники внимательными взглядами изучали всех въезжающих и выезжающих. Саркис сказал им, что они в скором времени вернутся, ответом стал ленивый кивок начальника караула.
На плато вокруг дороги горели костры, слышался смех, песни, звуки зурны и барабанов, межу шатрами виднелись силуэты людей. Иногда всадников окликали и предлагали присоединиться, но юноши всякий раз отказывались. Вскоре гомон пирующих и веселящихся людей тоже остался позади. Подстегнув коней, Ингвар, Саркис и Азат понеслись по дороге, едва различимой в ночной тьме. Однако путь их оказался недолгим – среди мрака показались огоньки. Их свет приближался, и, когда они оказались совсем близко, стало ясно: это светильники на повозках и факелы в руках всадников.
Две тени отделились от каравана и направились к юношам. У одного из них в руке блеснул обнажённый меч.
– Кто вы такие и почему стоите у нас на пути? – крикнул он.
– Благослови, отец! – крикнул Саркис в ответ. Тут Ингвар тоже узнал в безоружном человеке облачённую в чёрную рясу фигуру тер-Андраника.
– Добрая встреча, Саркис! Но не стоит так пугать, да ещё и ночью! – воин спрятал меч в ножны.
– Не сидится дома, юноши? – улыбнулся тер-Андраник. – Я уж думал, мы никогда не доедем. Пятитысячное войско с обозом и то быстрее движется. Но уж теперь-то мы в одном шаге от ужина и хорошей баньки!
– Боюсь, что все бани в городе переполнены, отец. Гостей так много, что едва ли можно надеяться и на чан кипятка себе в комнату, – ответил Саркис.
– Я в любом случае вижу постоялый двор Мушега, как только закрываю глаза, – тер-Андраник был весел, гнетущие его заботы точно отступили. – Ну, иди с матерью поздоровайся.
Саркис повиновался, а священник, поравнявшись с Ингваром и Азатом, начал расспрашивать их о подробностях минувшего путешествия. Сам он обмолвился лишь, что ужасно устал и изредка вставлял шутливые замечания в повествование молодых людей. Так они быстро достигли городских ворот. Стражники, увидев, что беспокойные ночные скитальцы, выйдя втроём, привели с собой целый караван, с ворчанием запалили факелы и осмотрели повозки. Вскоре все были допущены в город.
На въезде Ингвар украдкой посмотрел на своих спутников, подумав, что раз и эта прогулка сорвалась, видимо, придётся возвращаться спать. Справедливости ради, он действительно ощущал усталость и примирился с мыслью, что ничего интересного в этот день уже не случится. Но Азат, точно почувствовав, о чём думает северянин, сказал:
– А не рановато ли мы собрались разойтись по постелям?
Саркис посмотрел на него недобрым взглядом.
– Мы встретили твоего отца, но прогулки не получилось… Чуете, о чём я? – продолжал разведчик.
– О том, что это знак выкинуть из головы дурацкие замыслы? – спросил Саркис.
– Как всегда, неверно! Думаю, северянин окажется догадливее. А, Ингвар?
Ингвар, разумеется, понял суть намёка. Ему действительно было интересно зайти к настоящей местной ведьме. Он не знал, на чём она и подобные ей основывают свои пророчества; быть может, правы те ромеи, что обвиняли провидцев и колдунов в надувательстве, а может быть, им и правда известна воля богов, если таковые существуют. Но варяг хотел видеть ведьму не для пророчеств. Величайший интерес в нём разжигала возможность увидеть человека, стоящего на пороге чего-то иного, человека, на котором истончается грань зримого и незримого миров. Он никогда ничего не спрашивал у таких людей, только вдыхал воздух их жилищ и смотрел в их непроницаемые глаза, было в этом что-то такое, от чего захватывало дух.
Когда Азат сказал тер-Андранику, что они хотят проветрить голову, тот удивился, но возражать не стал. В конце концов, ведь со дня на день будет праздник, юноши отдыхают, кто знает, когда им в следующий раз выпадет возможность делать, что вздумается. О том, что за место юноши выбрали в качестве цели прогулки, ему никто не сказал. Саркис угрюмо молчал до тех пор, пока кони не унесли их на достаточное расстояние. Затем он проронил:
– Должен же среди вас быть хоть один человек, для которого молитва истинному Богу не пустой звук.
– Ну, во-первых, ты несправедлив. Я тоже верю в нашего Создателя искренне, – заявил Азат. – А во-вторых, неужели тебе никогда не хотелось отдёрнуть полог заката и заглянуть в завтра?
– Довольно для каждого дня своей заботы. Я не хочу слышать ничего о своём будущем, даже если от этого будет зависеть моя жизнь.
Азат придержал коня, чтобы Саркис поравнялся с ним.
– Верно, от судьбы не уйдешь… Но если кому-то это помогает, почему Бог должен быть против?
– Богу нет дела до предсказаний, – Саркис произнёс это очень тихо, так что Ингвар едва расслышал. – Когда мы узнаём что-то важное о будущем раньше времени, мы можем из страха отказаться от того, что нам дорого, или не сделать того, что собирались. Вот так мы и предаём себя. А Бог не любит, когда мы предаём себя.
– Жизнь приятнее, когда не знаешь, чем она кончится, – поддержал его Ингвар.
Саркис явно обрадовался поддержке:
– Язычник и тот рассуждает разумнее тебя, «добродетельный христианин»!
– Он слишком долго общался с твоим отцом, – усмехнулся Азат.
Затем, немного помолчав, он добавил:
– И с нашим северным другом я согласиться не могу – мы все прекрасно знаем, чем кончается жизнь, – сказав это, Азат пришпорил своего скакуна и вырвался вперёд.
Щербатая луна то разгоралась ярким светом, освещая юношам дорогу, то пряталась за облака. Азат вёл друзей уверенно, ориентируясь по звёздам, ручьям и скалам. Время от времени он спрыгивал с коня и рассматривал дорожную пыль и камни. Несколько раз они всё же сворачивали не туда и приходилось возвращаться. Уже давно минуло за полночь, а они всё ехали и ехали. Глаза Ингвара стали слипаться, и в душе он уже много раз пожалел, что поддержал эту безумную хмельную идею. Если хмельную идею не претворить в жизнь до того, как хмель выветрится из головы, то желание закончить задуманное уменьшается с каждым новым шагом. Но сознаваться в этом и тем более поворачивать назад было уже поздно. Саркис молчал и начинал клевать носом, как только их кони сбавляли ход. К его чести, он ни разу не упрекнул друзей, с тех пор как они закончили свой спор о природе прорицания будущего. Даже неутомимый следопыт выглядел куда более понуро, чем прежде.
Несколько раз Ингвар думал, что они точно заблудились, однако Азат каждый раз всё же находил нужную тропу. Когда у них на пути возникла посеребрённая лунным светом глазница небольшого озера, Азат воспрял духом и сказал:
– Я помню эти воды, мы почти на месте. По правде сказать, ещё недавно я думал, что мы идём неправильно, но мы всё равно вышли к озеру. Значит, в ту пещеру ведёт не один путь.