– Дальше поперли, – сказал Виктор, поудобнее уставляя ноги для следующего прыжка. – Приготовься.
– А можно не прыгать, а просто сползти? – спросил Данила.
– Я – человек-паук, а не человек-червяк.
– А трос выдержит?
– Ты, кстати, так и не сказал, чего хочешь в этой жизни, – сказал Виктор.
– Сейчас я хочу не разбиться, – ответил Данила, и Виктор тут же повторил прыжок, и они оказались на тринадцатом этаже.
– Все, перелезай через перила, – сказал Виктор.
– А мы дальше прыгать не будем? – спросил чуть ли не с ноткой разочарования Данила, тут же, впрочем, перекинув ногу через перила.
– На фига дальше? Здесь можно переждать обыск, – ответил Виктор.
– Так можно было тогда только один раз прыгать, зачем сюда?
– Там лоджия застекленная, и все окна закрыты, не видел? – спросил Виктор. – А эта открытая.
– Не обратил внимания, – Данила уже был в безопасности, на лоджии, и молодецки добавил: – Я думал, мы до земли поскачем. А так как-то даже несолидно. Джеймс Бонд со стыда бы сгорел.
– Зубы мне не заговаривай, – сказал Виктор, неспешно перебравшись внутрь лоджии. – Ну, так чего ты в жизни хочешь?
– Сейчас я хочу, чтобы вот эта веревка не свисала с нашего балкона, ее заметят фээсбешники..
– Это предусмотрено, – сказал Виктор.
Он взялся за тонкий тросик, которого Данила прежде не замечал. Тросик тянулся к карабину, что крепил к их лоджии конец основного каната. Виктор дернул за тросик, и карабин с металлическим щелчком отскочил от лоджии.
– До меня только сейчас доперло: мы на тринадцатый этаж попали, – сказал Данила.
Виктор начал сматывать концы каната.
– То есть ты хочешь сказать, что раз мы живем на пятнадцатом, а потом спустились через этаж, то сейчас мы на тринадцатом? – спросил он.
– Ну да, – ответил Данила. – Ты тоже врубился?
– Даницыл, если я – капитан Очевидность, – сказал Виктор, – тогда ты – просто адмирал Ясен Пень.
– Ты не понял. Если здесь тринадцатый этаж, то, значит, это балкон нашего соседа, который сейчас у нашей двери топтался. Лехой его вроде зовут. – Данила стал вглядываться сквозь стекло в комнату. – Кажись, дома его нет, по крайней мере в этой комнате.
Виктор, смотавший к этому моменту в моток весь канат, выглянул за боковую бетонную панель лоджии и сказал:
– В другой комнате и на кухне у него тоже темно. Так, стоп! А термос ты взял?
– Нет, в форточку выкинул, – ответил Данила. – Да взял, взял, не парься.
– То есть у нас все чисто, – сказал Виктор и посмотрел наверх, где была их квартира.
Данила оперся о бетонные перила и тоже посмотрел вверх, а затем оценивающе оглядел путь в воздухе, который они только что проделали.
– Кстати говоря, – сказал он. – Тебе не кажется, что мы совершенно спокойно могли бы слезть сюда и без твоей веревки и без этих диких тарзанских прыжков? Вон, глянь, видишь выступы сбоку. Они есть около каждого балкона. По ним можно спускаться вниз. С выступа на выступ. Хоть до первого этажа.
– Даницыл, не ты сейчас верещал, что боишься высоты?
– Я боялся высоты с учетом того, что я должен был путешествовать у тебя на спине. Как Маша с пирожками на горбу у медведя. А если бы я сам полез и все бы контролировал, тогда бы я так не очковал.
– С выступа на выступ можно было бы слезть, но не тебе. Ты без тренировки скорей всего навернулся бы. И мы бы тут сейчас не разглагольствовали с очень умным видом про ненужные и нужные веревки.
В этот момент со стороны их лоджии донесся звон разбитого стекла, и кто-то наверху негромко выругался:
– Мать твою.
Данила и Виктор мгновенно отпрянули от края лоджии.
– Это они бутылки из-под пива на балконе задели, – прошептал Виктор.
– Не очень-то они осторожничают, – так же тихо ответил Данила.
– Пусть шарят, пошли, – сказал Виктор и толкнулся в полурастворенную дверь. Перешагнув через высокий порог лоджии, он двинулся во тьму комнаты, и тут же раздался звон – судя по всему, он попал ногой по батарее пустых бутылок, и они с грохотом покатились по полу, ударяясь друг об друга, и звуки получились довольно громкими, несмотря на то, что ни одна бутылка вроде бы не разбилась.
– Твою мать, – в голос выругался Виктор.
Едва шум стих, Данила тоже вошел в комнату и прикрыл за собой дверь.
Если бы Данила, как минуту назад, все еще смотрел с лоджии вверх, то при звуках устроенной Виктором игры в стеклянный кегельбан он увидел бы на фоне звездного неба силуэт мужчины, перегнувшегося через перила на пятнадцатом этаже. Впрочем, темнеющая там фигура не выказала в движениях настороженности и подозрительности, наоборот, мужчина сверху без интереса прокомментировал: «Везде один бардак» – и скрылся из виду.
Пообвыкшись в темноте, друзья потихоньку стали продвигаться дальше. Виктор, дойдя до выхода, нащупал на стене выключатель, и комнату осветила лампа, свисающая на электрическом шнуре с потолка без всякой люстры или абажура. При ее свете они увидели, что было ясно и без нее: в бедно обставленной квартире давно не прибирались.
– Сейчас позырим, что у нас творится, – сказал Данила.
Он достал из бокового кармана рюкзачка айфон, положил его на стол.
– О, ты и его не забыл, – сказал Виктор.
– Всегда с собой, – ответил Данила.
– Я на всякий случай гляну, что там, – сказал Виктор и ушел из комнаты. Вернулся он быстро.
– Никого, – сообщил Виктор.
Тем временем айфон включился и выдал пучок лучей, на столешнице высветилась лазерная клавиатура, и Данила стал набирать код.
– Сейчас войдем в мой комп и через вэб-камеру все увидим, – сказал он.
Через несколько секунд над айфоном вырос голографический дисплей, и Данила с Виктором увидели, как двое мужчин переворачивают вверх дном большую комнату в их квартире.
– Они не заметят, что мы следим за ними? – спросил Виктор.
– Нет, монитор-то выключен.
– Я всегда удивлялся, на кой ты отдельно еще отключаешь монитор, когда выключаешь комп. Никто же так не делает. Теперь понятно, откуда у тебя эта дурацкая привычка. Ты всю жизнь ждал обыска фээсбешников.
– Ну и морды, – сказал Данила, глядя в голографический дисплей.
– Я думаю, долго они там возиться не будут.
– Почему?
– Ну, термос – не иголка, – сказал Виктор. – Особо много времени не надо, чтобы понять, что его нет в квартире. Но нам все-таки лучше делать ноги отсюда.
– Думаешь, сейчас этот сосед Леха заявится? – спросил Данила.
– Да. А во-вторых, даже без этого – просто чую, что надо валить.
– Почему?
– Просто чую. Нельзя без страховки долго стоять у края. Обязательно как-нибудь так получится, что грохнешься. Это азбука альпиниста. А мы здесь торчим точняк у края. Да и вообще в этом бомжатнике отстойно до невозможности.
Замок на входной двери открывался изнутри поворотом ручки, поэтому выйти из квартиры не составило труда. Друзья постояли немного на площадке, прислушиваясь, затем вызвали лифт.
У машины засады не было. Виктор быстро завел двигатель, и они укатили.
Глава 14. Творческий ступор
Двое мужчин, один уже в годах и седоватый, с брюшком, которое скрадывал светлый пиджак, а второй – в темном костюме, лет тридцати, черноволосый и крепкий, с лицом, не сказать, чтобы бульдожьим, а скорее чрезмерно серьезным, заставляющим при рассматривании его вспомнить об этой породе собак, – так вот, двое мужчин вышли из кабинета в приемную, где за столом сидела секретарша, напряженно-внимательная и в то же время старавшаяся всем своим видом показать, что ее напряженность и внимательность суть лишь желание в любой момент оказаться полезной, а ни в коем случае не любопытство.
– Ну, теперь это ваш кабинет, – сказал седой мужчина молодому бульдогу и указал на табличку, что была прикреплена к массивной деревянной двери, из-за которой оба только что вышли. На табличке значилось: «Фабрика резиновых изделий №2 Генеральный директор Зудин Арсений Арсеньевич». Седой мужчина ткнул пальцем в первую букву указанной на табличке фамилии.
– Можешь теперь себя здесь повесить, – сказал он и повел пальцем слева направо, как бы зачеркивая на табличке фамилию «Зудин» и одновременно словно бы предлагая представить собеседнику, что прямо сейчас на ней появляется его фамилия, и торжественно проговорил: – Генеральный директор Болотов Валерий… э-э… напомни, как тебя по отцу.
– Геннадьевич, – с готовностью ответил молодой.
– Геннадьевич, – повторил седовласый. – Вдохновляет?
Не совладав, похоже, с нахлынувшими эмоциями, новоиспеченный гендиректор Валерий Болотов, радостно прихрюкнул, однако тут же спохватился и солидно ответил:
– Да, конечно, Александр Феликсович.
Затем Болотов еще более посерьезнел.
– Э-э, – замялся он, – Александр Феликсович, а как же Арсений Арсеньевич? – Болотов кивнул на табличку. – Вы ничего не сказали насчет… Его… эм-м… куда?
– О бывших думать не надо – карьеру не сделаешь, – молвил в ответ Александр Феликсович. – И… да, ладно уж, скажу, хотя по идее эта информация для тебя преждевременная…
Седой господин выразительно уставил взгляд на секретаршу, и догадливая девушка мигом всполохнулась со своего кресла и с лепетанием о чем-то вроде «Я в бухгалтерию на пять минут, как раз хотела там уточнить…» исчезла из приемной, а Александр Феликсович продолжил:
– Мы ведь, как ты, наверно, понимаешь, не просто так тебя двинули в руководители. У нас на тебя дальние виды… Тебе светит попасть в кадровый резерв президента. Чуешь, на какую взлетную полосу тебя поставили?
– О-о-а-а, я постараюсь, я всё… – торопливо и запинаясь заговорил Валерий Болотов.
– Да уж, не подведи, – сказал седой. – Начинай, я тебе советую, с инноваций. Это сейчас поддерживается на всех уровнях. Какие инновации могут быть в презервативах, честно говоря, я себе как-то не представляю, но… надо.
– А-а-о-о, а у нас уже… мы можем… я вам сейчас покажу кое-что, присядьте, пожалуйста, я буквально на минутку – и назад, – Валерий выскочил из приемной.