Когда камера американского автобуса снимала крупным планом сидящих в кабине грузовика, он видел, что между его подчиненным, оперативником Андреем, и Паутовым торчит кто-то третий. Прибытков не знал Данилу и, глядя на планшет, в окошко онлайн-трансляции, ревниво и безуспешно пытался сообразить, кто этот чертов счастливчик. Впрочем, он завидовал неизвестному типу все меньше по мере того, как положение становилось все более серьезным. Прибытков маялся в ожидании Алексея на пересечении Шведского тупика и Леонтьевского переулка и, когда грянули орудия четырех белорусских самоходок, он услышал грохот залпа не только через динамики планшета, но и в реальности. Воздушная волна от последовавших сразу вслед за этим взрывов ракет и снарядов, похоже, сильно тряхнула американский съемочный автобус, потому что изображение в планшете запрыгало, а потом картинку закрыл откуда-то поваливший дым на Тверской площади.
Именно в этот момент у Т-образного перекрестка, где от Леонтьевского переулка отпочковывался налево Шведский тупик, взвизгнув шинами, остановился джип Шевроле, и сидевший за его рулем Алексей приглашающе замахал Прибыткову рукой.
Составлять Алексею компанию уже не очень-то и хотелось, но деваться было некуда. Проклиная свою прыть и холодея от мысли, что если бы его пожелание сбылось, то он мог бы сейчас находиться в грузовике между Андреем и Паутовым, Прибытков взялся за ручку двери джипа, потянул ее на себя и, как в тумане, сел рядом с Алексеем.
Нога Прибыткова ударилась о какой-то металлический баллон, стоявший на коврике перед передним сиденьем.
– Что это? – спросил Прибытков.
– Кенозин, – ответил Алексей.
– На кой черт он здесь?
– Вы же сами приказали забрать термос с базы.
– А. Ну да, – не очень уверенно сказал Прибытков и вновь обратился к планшету. – Что тут?
Вместе они уставились в окно видеотрансляции. Алексей сурово и деловито смотрел на клубы дыма, к которым свелся в данный момент онлайн-репортаж, пытаясь сообразить, куда лучше рвануть, налево или прямо, чтобы скорее оказать помощь Паутову и Андрею (если они живы), а Прибытков – в надежде, что проклятый грузовик разнесло в клочья и никуда больше ехать не надо.
* * *
На экране телевизора в гостиной, где Кутыкин сидел на диване, Ксения нервно ходила туда-сюда, а Ольга стояла на пороге, готовая отправиться в путь к своему кумиру «агенту 707», – на экране телевизора не видно было ничего, кроме дыма. Клубы дыма застилали экраны всех телевизоров и гаджетов мира, принимающих в эту минуту онлайн-репортаж с Тверской площади Москвы.
Мобильник Ольги замурлыкал, и она сразу ответила.
– Ой, это Витя снизу звонит, – радостно сообщила она Ксении и затем сказала в трубку:
– Ты пешком или на тачке? А, ну отлично. Поднимайся скорей, – и дала отбой.
– А мы уже никуда не пойдем, что ли? – спросила Ксения.
– Он на тачке, – сказала Ольга. – И отвезет нас к двум Данилам, никуда не денется.
– Двум? – уточнила Ксения.
– Ну да. Тебя – к твоему, а меня – к Дэниелу Дрейку. Не тупи.
– Я туплю, потому что нервничаю. А зачем ты Фигакселя наверх позвала? Ты не тупица? Пока по телеку все равно ни черта не показывают, надо ехать.
– Нет уж. Раз мы будем на тачке, то значит, я могу быть при параде, – ответила Ольга и ринулась в соседнюю комнату, на ходу скидывая спортивные туфли и расстегивая официальную блузку-сорочку, чтобы снова надеть платье и туфли на высоких каблуках.
– Да, это очень кстати, что есть чел на колесах, – подал голос Кутыкин. – Вы же по дороге подбросите меня в магазин? Никаких возражений, никаких возражений, – приговаривая это, Кутыкин довольно проворно скрылся за дверью спальни и вернулся оттуда уже одетый даже быстрее, чем Ольга вышла из другой комнаты.
Получилось, что едва Виктор позвонил в дверь и ему отперли, как уже его развернули и все устремились к лифту и отправились вниз.
На улице Виктор вдруг остановился и твердо сказал Ольге:
– Никуда не поеду!
– Как это? Затрусил? – Ольга была совершенно сбита с толку, но тут же пошла в наступление. – Там же, между прочим, твой друг.
– Никуда не поеду, пока не поцелуемся, – сказал Виктор, оглаживая усы. – Зато после поцелуя – хоть на край света.
– Что за наглость, – сказала Ольга. – Торгаш.
– Оля, не тяни, – сквозь зубы прошипела ей на ухо Ксения.
Они поцеловались в губы, и Ольга села рядом с Виктором, а Ксения с Кутыкиным – на заднее сиденье серебристой Тоеты. Машина тронулась, и все тут же стали смотреть в планшет Ольги, который она подняла повыше. Виктору было, конечно, трудно смотреть онлайн-трансляцию и одновременно на дорогу, и он сказал:
– Я веду тачку, так что расскажете, что было, если я что-то пропущу.
Дым на экране рассеялся.
* * *
Стекла в окружающих Тверскую площадь домах лопнули от взрывов и посыпались вниз. Находившиеся на площади горожане во главе с борцом за справедливость Чистяковым, несомненно, насладились бы развернувшейся перед ними боевой феерией, если бы увидели ее не в жизни, а на экране кинотеатра. Но в сложившихся обстоятельствах митингующим было не до зрелищ. Многие из них попадали после первых двух взрывов, сраженные осколками снарядов и ракет, оглушенные ужасающим грохотом.
Астон-Мартин, подлетевший от разрыва третьего снаряда, проделывал в воздухе сложное сальто с оборотом вокруг своей продольной оси, в то время как Андрей, давя на педаль газа, не поднимая головы и не видя, куда направляет грузовик, инстинктивно резко крутанул руль влево, и снаряд, выпущенный четвертой белорусской самоходкой, прошел мимо грузовика и угодил в один из джипов, мчавшихся ему навстречу. Раздался еще один ужасающий грохот, джип во мгновение ока превратился в разлетающиеся во все стороны языки пламени, дыма и разодранные на части останки автомобиля и сидевших в нем людей.
От взрывной волны грузовик сильно тряхнуло, но не перевернуло. Лобовое стекло, продырявленное пулями, все растрескавшееся и державшееся на честном слове, влетело в кабину вместе с колесом от джипа, которое принесло с места взрыва. Андрей, Данила и Паутов сидели, животным страхом согнутые в три погибели, и поэтому ни колесо, ни куски стекла никого не зацепили, ударили в заднюю часть кабины и упали там, за спинками сидений, на узкую скамейку, которая служила, видимо, походной койкой для шофера грузовика.
Второй черный джип тоже отбросило в сторону. Он чудом удержался на колесах и остановился, стрелять из него перестали.
Астон-Мартин приземлился на бок, качнулся и упал на крышу. Нельзя сказать, что роскошный автомобиль сильно помялся, его корпус был укреплен внутри стальными ребрами жесткости, но цел ли внутри Дэниел Дрейк, понять было сложно. Никаких признаков жизни «агент 707», во всяком случае, не подавал.
Андрей поднялся и взялся за руль. И вовремя, грузовик мчал прямо на фонарный столб. Когда поднялись и Паутов с Данилой, опасность уже миновала.
Обгоревшее колесо от джипа чадило за спинками сидений, Данила стал вытаскивать его оттуда и увидел в заднее, растрескавшееся окошко, что черный джип тоже тронулся с места.
– Они снова едут за нами, – сказал он, обернувшись к Андрею, который направлял грузовик к арке, ведущей в Леонтьевский переулок.
– Не туда. Следующий поворот, – сказал Данила. – Там мы оторвемся от них.
– Уверен?
Не дожидаясь ответа, Андрей поехал к следующему повороту, и они оказались в Малом Гнездниковском переулке.
Из съемочного автобуса, подъехавшего ближе к Астон-Мартину, тем временем выскочили двое кинематографистов, чтобы вытащить «агента 707» из обездвиженного автомобиля. Но Дэниел Дрейк и сам уже сумел выбраться – он задержался в машине лишь потому, что дверь заклинило и ему пришлось попотеть, изнутри колотя по ней ногами, однако тренированные ноги, таким образом, победили. Вообще, оказалось, что он жив и невредим, и два кинематографиста напрасно пытались поддерживать его, когда возвращались вместе с ним в автобус.
Паутов помог Даниле достать дымящее колесо из-за спинок кресел, затем Данила открыл дверь, и вдвоем они вытолкнули колесо наружу. Качаясь из стороны в сторону, оно покатилось-поковыляло навстречу джипу. Водителю джипа пришлось сбросить скорость – непонятно было, куда колесо повернет и, соответственно, с какой стороны его лучше обойти. А колесо вдруг просто шмякнулось. Джип объехал его, но темп погони был сбит.
– Вот сюда, – показал Данила на арку под окнами, на которых огромными буквами (по букве на каждом окне) было написано «КНИГИ».
Грузовик с грохотом влетел в арку, застряв в ней бортами.
Джип, преследовавший грузовик, наконец свернул в Малый Гнездниковский переулок.
Съемочный автобус поехал за ними, но очень неспешно – возможно, находившиеся в нем люди стали теперь осмотрительней. Камера, удаляясь от Тверской площади, показала телезрителям, как белорусские артиллерийские установки, двинувшиеся было вслед за автобусом, были атакованы танками из Столешникова переулка. Четырьмя точным выстрелами танки посбивали самоходкам гусеницы, и двигаться дальше пушки не смогли.
Митингующие уже не митинговали. Они едва-едва стали приходить в себя. Их предводитель Чистяков, упавший после взрывов, как и многие другие, поднялся. Его покачивало, однако первое, что он сделал, встав на ноги, – закричал в мегафон:
– Мы все равно не остановимся! Друзья, мы не будем гоняться за Паутовым. Он трусливо бежал. И черт с ним. Наше место на Красной площади. Там мы будем стоять до последнего!
Но охотников идти на Красную площадь нашлось мало, лишь около дюжины человек. Чистяков, подобно военачальнику, повелительно махнул рукой в сторону Кремля, и жидкая процессия направилась к своей цели.
…В арке под книжным магазином Данила выскочил из кабины, открыл в дверь на лестницу, ведущую на второй этаж. За ним идти и Паутов.
– Вы куда? – остановил их Андрей.
– Там на втором этаже можно отсидеться, – ответил Данила. – Там книжный магазин. Кто подумает, что мы там?