Несса подползла к дальнему краю кратера и прицелилась из своего лонг-лаза.
— Колючка, примерно метров через двадцать. Больше ничего.
— К фесу их, — пробормотал Мхеф, пытаясь отогнать раздутый от газов труп, который продолжал плыть к нему.
Сигнал по воксу. Криид услышала голос Хьюлана.
— Тут какое-то здание, сардж. Девять градусов на запад. Похоже на… не пойму…
— Оставайся на месте, — сказала Криид в свою микробусину.
Она подала знак Нессе, Врилу и Мхефу: «За мной».
Вчетвером они еле вскарабкались по мокрому и скользкому склону кратера и побежали на запад по рябой грязи, ныряя под старые заграждения из ржавой колючей проволоки. Они прошли за неровной, местами проломленной изгородью туда, где Хьюлан залёг в траншее.
Здание за ним было подсвечено желтоватым туманом, который поднимался над линиями врага. Прямое попадание снаряда полностью обрушило одну из стен. Остатки дымовой трубы торчали верх, как надгробие. Строение располагалось в низине, окружённое водами ручья и заборами из колючей проволоки. Оно напоминало мельницу. Да, это определённо было похоже на… водяную мельницу.
Криид вновь ощутила то тревожное чувство, которое появилось после прошлой передачи Сорика.
Она снова взглянула на руины здания, темневшие на фоне желтоватой пустоты. У Каффрана было много опыта по части штурма зданий. Что бы он сделал?
Эта мысль остановила её. Кафф. У Криид защемило сердце. Где он? Чем занят прямо сейчас? Вообще, жив ли он до сих пор?
Как же фесово глупо было носиться по темноте и грязи с пушкой в руках, когда в действительности совсем другие вещи имели значение?
«Кафф…»
— Ты в порядке, сардж? — прошептал Мхеф.
— Ага, а что?
— Ты выглядела немного забавно…
— Со мной всё хорошо, — сказала она. И это действительно было так. Она была хороша. Она была сержантом Тоной Криид, из Танитского Первого-И-Единственного; единственной женщиной, которая носила такое звание. И она не собиралась себе всё обосрать. То, что она чувствовала по отношению к Каффу, Йонси или Далину, здесь не имело значения.
Она решила стать солдатом и приложила много усилий, чтобы получить лычки. Любовь была просто якорем, в котором она не нуждалась. Во всяком случае, прямо сейчас.
— Кенфельд? — тихо сказала она в бусину. — Сардж? — протрещало по воксу в ответ. — Докладывай.
— Я к востоку от тебя, по сторонам от здания Мосарк, Позетин и Лубба.
— Что-нибудь видите?
— Просто развалины.
— Хорошо, пошли вперёд Луббу и Позетина для прикрытия. Но ждите команды. Мы нападём скрытно со своей стороны.
— Понял тебя, сардж.
— Скрытное нападение, — повторила Криид своим товарищам, вытащив клинок из проушины на стволе и закидывая винтовку за плечо. Остальные сделали то же самое.
— К чему такая осторожность, сардж? — спросил Врил.
— У меня есть предчувствие, — сказала она. — Может это и перебор, но я хочу, чтобы всё было тихо.
Все четверо двинулись по чёрной грязи к развалинам. Те оказались больше, чем сначала показалось Криид. Высокое здание. Толстые стены, там, где они вообще остались. Она прижалась к упавшей секции крыши и махнула Хьюлану рукой. Врил последовал за ним. Криид зашла сзади, Мхеф был тут как тут. Несса оставалась позади, вскинув оружие.
Внутри мельница напоминала пещеру. Вода капала сквозь обрушенную крышу и через дыры во втором этаже над ними. На полу царил хаос из обломков рокрита и обвалившихся балок.
Криид почти вслепую двинулась вперёд через завалы. Она перелезла через рухнувшие фермы, взяв нож в левую руку, и подтянувшись на правой. К западу от неё Хьюлан прополз под обвалившейся балкой, а затем проник через пробоину в том, что осталось от одной из внутренних стен.
Она затаилась, пока не услышала, как её микробусина издала два быстрых щелчка. Это был стандартный невербальный сигнал Первого, который подавался лёгким касанием микрофона. Два нажатия… чисто.
Она снова двинулась вперёд, пытаясь протиснуться в узкую щель между рокритовыми плитами, но её плащ цеплялся за скрюченные штыри арматуры, торчавшие из одной из плит. Ей пришлось отступить и обойти.
Один щелчок. Что-то есть. Она замерла.
Два щелчка. Она поползла дальше, миновав стоячую лужу на четвереньках, а затем медленно взобралась по груде обломков, которая поднималась из воды, изо всех сил стараясь не столкнуть ни единого булыжника.
Хьюлан ждал её наверху, стоя среди останков старого дверного проёма. В тени, у его ног, лежал невзрачный тёмный бугорок. Криид поняла, что это труп шадикского часового.
Они подождали, пока Врил и Мкхеф не догонят их, а затем прошли через дверной проём в следующую часть разбомбленной мельницы. Здесь тоже было очень темно, но внизу, в дальнем конце, мерцал свет, и плясали тени, отбрасываемые пламенем. И тут они увидели движение. На фоне тусклого света костра зашевелились более крупные силуэты.
В дальнем конце мельницы находился передовой наблюдательный пункт шадикцев. Трое, может быть, четверо мужчин в противогазах и длинных серых шинелях ходили по дальней комнате. В бочке из-под масла горел костёр для обогрева, солдаты накрыли её, чтобы не было света. Хьюлан схватил Криид за руку и указал наверх.
Через дыры от выпавших досок, виден был ещё один часовой, который поднялся на остатки второго этажа и сгорбился перед оптическим прибором на треноге, рассматривая пустошь на западе.
Им никогда не подобраться к нему, незамеченными.
Криид дала знак оставшимся троим приблизиться и быть наготове прикончить шадикцев на первом этаже своими ножами. Она вытащила винтовку и тщательно прицелилась в нечёткую фигуру у себя над головой. Ей придется рискнуть единственным выстрелом. И он должен быть что надо.
Она ждала сигнала Хьюлана. У неё был удачный ракурс. Один выстрел стоил риска.
В полукилометре к югу от мельницы взвод сержанта Рэглона добрался до затопленной канавы старого окопа. Невозможно было определить, какой из сторон он был вырыт, и уж точно не было способа выяснить, зачем его выкопали с востока на запад. Когда-то давно, наверное, в этом был какой-то тактический смысл.
Рэглон изрядно вспотел, нервничая сильнее, чем готов был признать. Он участвовал во множестве сражений до этого и даже фактически возглавлял подразделение на Фантине, но теперь он впервые официально принял боевое командование.
Рэглон был серьёзным, вдумчивым человеком, намеренным, как Аркуда и Криид, другие новоиспечённые сержанты, доказать Гаунту и Харку, что те сделали верный выбор. Он завидовал Криид в том смысле, что ей уже представилась возможность пройти боевое крещение вместе со своим взводом на фронте. Но в то же время, он завидовал Аркуде, который всё ещё находился резерве, в огневой траншее. Гаунт не скрывал опасности этих разведывательных вылазок в пустоши. К тому же, Рэглон узнал от солдат Альянса, с которыми ему удалось повидаться, что Сайберк Покет славится особенно дурной репутацией и считается одним из сложнейших спорных участков линии Пейнфорк.
Он велел своим людям спуститься в заброшенный окоп. По крайней мере, таким образом его взвод получал возможность продолжать путь на восток, не попадаясь на глаза врагу.
Траншея была завалена трупами. Старыми трупами. Всюду виднелись не поддававшиеся опознанию останки. Люди погибли здесь, вероятно, многие годы назад, и их тела так и не были найдены. Коричневые кости покрывали грязь, как сломанные ветки.
Солдаты семнадцатого передвигались цепочкой, пригнув голову, но иногда им приходилось ползти на животе, чтобы преодолеть участки, где стены траншеи обвалились, перегородив просвет.
Рэглон приказал Лукасу, своему вокс-оператору, оснастить свой набор лишь наушниками, чтобы вокс-кастер внезапно не заорал, обнаружив их. Это был умный ход, который мог бы упустить из виду другой начинающий командир. Но Рэглон сам был связистом и понимал в таких вещах.
А вот где Рэглону недоставало опыта, так это в понимании характеров. С тех пор, как он принял командование семнадцатым, его основной задачей стало утвердить свой авторитет. Семнадцатый были взводом Ларна Адаре, и Рэглон прекрасно понимал, что сам он не обладал харизмой своего предшественника. Он просто никогда не был столь популярен, как Адаре.
Поэтому он решил, что лучший способ добиться от семнадцатого выполнения своих функций – это позволить им продолжать вести себя так, как это было при Адаре. Он не хотел бороться с привычками и установленным распорядком. Если у семнадцатого были устоявшиеся приёмы поведения на поле боя, которые всех устраивали, и если в огневые команды было принято подряжаться вместе с приятелями, то он не видел смысла менять ситуацию. Он счёл, что необдуманные перемены вызовут недовольство во взводе. С одной стороны так и было. Но беда в том, что некоторые привычки сложились из-за пренебрежения.
Когда они достигли траншеи мертвецов, солдаты автоматически сформировали колонну по своему усмотрению, и у Рэглона это не вызвало вопросов. Поэтому теперь они двигались вперёд, возглавляемые разведчиком Сутом, следом за которым шёл Костин. Сам Рэглон оказался пятым с конца.
Это была его первая ошибка как командира.
Сут был хорошим разведчиком. А Костин, его приятель, был пьян.
Адаре был в курсе, что Костин слишком много пил. Он пытался держать это в секрете. Костин был хорошим парнем, несмотря на свои кутежи, и приличным солдатом, когда держался подальше от сакры. В подобной ситуации Костин неизбежно захотел бы оказаться рядом со своим другом Сутом. Адаре одёрнул бы его и угнал в хвост колонны, от греха подальше.
Когда Костин порывался пойти вместе к Сутом, Рэглон даже не подумал возразить. Все знали, что тот любил выпить, но Рэглон даже не представлял, как сильно смерть Адаре подкосила Костина.
Заброшенная траншея на самом деле была построена Альянсом на ранней стадии боевых действий, еще до того, как была возведена громада линии Пейнфорк. Шадикцы, к позициям которых теперь траншея была ближе всего, не засыпали её, потому что она давала отличное прикрытие для налётчиков и передовых отрядов, перерезавших проволоку. Более того, они даже продлили её на восток, соединив со своей системой окопов.