Ларкин корчился, слёзы боли катились по его бледным щекам.
— Что…? Что…? — бормотал он.
— Мы – трупы, Танитец! Точняк. Они в дверях, лезут через окна. Нам конец. Вот только я ещё не закончил. Я никуда не пойду, даже в ад, пока не разберусь со своими делами.
— Фес! — заорал Ларкин, пытаясь вырваться. Куу надавил пальцами на трещину в черепе Ларкина, тот захрипел и взвыл. Из ноздрей хлынула кровь. — Чокнутая ты скотина! — процедил он. — Сейчас не…
— Что? Что ты бормочешь, мелкий танитский гакомордый ублюдок? Не то время? А забавно, точняк. С тебя должок, и если сейчас не время, то потом его уж точно не будет.
Куу снова дёрнул Ларкина за голову, и снайпера вырвало. Куу швырнул его на матрас.
Ларкин попытался пошевелиться, но продолговатые розовые звёзды снова застилали ему глаза, только теперь они слились в один огромный фейерверк, который взорвался внутри его головы.
У него начались судороги. Спина выгнулась, глаза закатились, а белки налились кровью. Он прикусил язык, и кровь полилась изо рта. Когда приступ охватил всё его жилистое тело и конечности, он испустил нечеловеческий стон.
Куу с отвращением отпрянул и вытащил свой клинок. Танитское "прямое серебро", с лезвием длиной в тридцать сантиметров.
— Ты, животное, — прорычал он, уворачиваясь от трясущихся конечностей Ларкина. — Похоже, я сделаю тебе одолжение, урод.
Он поднял нож.
— Прочь от него, сволочь! — выплюнула Мюрил. Она стояла в дверях спальни, а ствол её лазгана смотрел в рассечённое шрамом лицо Куу.
Она двинулась к нему. — Ты – дерьмо. Ты – никчёмное дерьмо!
Куу встал и налепил на лицо свою привычную усмешку. — Да я просто пытался помочь ему, девчуля. Взгляни на него. Он весь трясётся. Давай-ка поможем ему, пока он не откусил свой гакнутый язык.
— Оставь его в покое! Я видела тебя, Куу. Я видела, что ты делал.
— Я ничего не делал.
— Ты собирался убить его. Так же, как убил Брагга. И Бог-Император знает, кого ещё. Ты, кусок дерьма!
— И что ты собираешься делать, а? Ну, девчуля? Собираешься меня застрелить?
— Должна бы.
— Всё равно мы все уже трупы. Слышишь это дерьмо там, снаружи? Они уже должны быть на кухне. Давай, стреляй. Это всё не имеет значения.
— Для меня имеет, Куу. Я умру счастливой.
Вдруг рядом полыхнула нестерпимо яркая вспышка, раздался оглушительный грохот, похожий на гром, но это был не гром. Стена спальни взорвалась, по всей комнате разлетелись куски кирпичей и штукатурка. Очередной минометный снаряд пробил чердак и рванул позади них.
Мюрил попыталась подняться, задыхаясь от пыли и дыма. Среди обломков невозможно было отыскать оружие, и она вытащила свой боевой нож. Покрытый осколками штукатурки и клочьями обоев, Ларкин был ещё жив. Он до сих пор корчился и стонал на матрасе у окна.
Мюрил, спотыкаясь, двинулась к нему, высматривая тело Куу в развалинах.
Но тот вдруг возник позади неё с клинком в руке.
Она вскрикнула и обернулась с такой скоростью, на какую прежде не был способен ни один танитский скаут.
"Прямое серебро" прошло сквозь плоть, кости и остановилось лишь тогда, когда пронзило бьющееся сердце.
Часть крыши обрушилась. Пит Гутес пригнулся, когда падающие стропила пробили потолок столовой, раздавив длинный полированный стол. Вазы и драгоценный фарфор попадали с полок и разлетелись вдребезги. Масляные картины объял огонь.
Гутес поднялся, сплёвывая пыль. Вместо потолка было открытое небо, моросил дождь. Он выглянул наружу через дыру на месте оконного проёма, откуда только что стрелял. Лёгкий танк, выкрашенный в красное, выкатился на лужайку из-за деревьев, и вражеская пехота поднялась в атаку. Танк проехал вперёд, подминая заросли травы и опрокинув солнечные часы. Когда пушка выстрелила снова, Гутес почувствовал, как особняк содрогнулся. Одна из картин упала со стены.
Впервые он задумался о том, кто все эти люди с серьёзными, потемневшими от времени лицами, взиравшие на него с холстов. Они были так далеко…
Картины горели, хотя их поливало дождём.
Гутес заметил движение в окне и выстрелил. Железная маска откинулась назад. Ответные выстрелы вычертили на полу пунктиры. Гутес попятился вглубь столовой, на него полилась дождевая вода. Он обходил поломанную мебель, всё ещё паля из своей винтовки. Снаружи забарабанили ответные выстрелы.
После того, как рухнули стропила, из всей мебели уцелел один единственный стул. Гутес сел на него и продолжил стрелять в окно, пока ячейка в лазгане не иссякла.
Полдюжины солдат Кровавого Пакта пролезли в окно и нацелили оружие на одинокую фигуру, сидящую на стуле в конце комнаты.
Они открыли огонь.
Гутес задумался, выживет ли старуха. Он надеялся, хотя и сомневался. Но это уже не имело значения.
Ничто не имеет значения, если вы находитесь достаточно далеко. Именно так всегда говорил себе Пит Гутес. Наконец, он оказался так далеко, как только мог.
ГЛАВА 17. От начала до конца.
«Можно добиться почёта при жизни, через храбрость и силу поступков, но, к великому человеческому сожалению, гораздо больший почёт удаётся снискать посмертно».
Дым сочился из леса, как кровь из раны. Буря наконец утихла, когда основная её масса перевалила через Массив Коттмарк, но в воздухе до сих пор висела дымка, а небо по-прежнему было тёмным.
Звуки сражения продолжали слышаться сквозь сосновые чащи Монторка. Рык стрелкового оружия, пулемёты бронемашин, взрывы гранат.
Кольм Корбек спрыгнул с четырёхосного БТРа, на котором ехал, и окликнул впереди идущие отряды.
— У нас тут всё чисто? — крикнул он.
— Чисто! — гаркнул Варл в ответ.
— Давай-ка мне полный доклад! — крикнул Корбек.
— Сэр, — начал Джайхо, вставая со своего места в БТРе, — я хотел бы…
— Я знаю, сынок, — сказал Корбек. — Но мне кажется, тебе стоит пока остаться здесь.
— Я…
— Это приказ, парень.
Корбек продирался меж деревьев к дымящемуся остову старого одинокого дома. К «Особняку», как назвал его Джайхо.
Слева от него легкие танки и лязгающие "часовые" Крассианского Бронетанкового, петляя по лесу, прочёсывали долину и обеспечивали огневую поддержку штурмовым группам Первого, которые Корбек послал вперёд. В зарослях, за домом, завязалась довольно серьёзная перестрелка.
Комиссар Харк брёл ему навстречу. В руке он держал шлем.
— Рядовой Джайхо был прав, — сказал Харк, показывая Корбеку железную маску шлема. — Кровавый Пакт.
— Я ни на секунду не усомнился в его словах, — тихо сказал Корбек. — Вокс-сообщения были предельно чёткими.
Харк кивнул. — Совершенно верно, Корбек. Просто я рад, что мы собрались и прибыли вовремя.
— А вовремя ли? — устало спросил Корбек.
— Мы загнали силы Кровавого Пакта обратно в лес. Майор Виккерс из Крассианского Бронетанкового говорит, что они отступают, спускаясь в долину по направлению к перевалу. Похоже, крассианские танки настреляли немало вражеской техники и…
— Сегодня мы их одолели. Я знаю это, Харк. Я имел в виду… мы успели к своим?
Корбек замолчал, глядя на дымящиеся руины особняка.
— В данный момент Девятый взвод ведёт поиски. Мы…
— Собери арьергард и проводи их до места, — внезапно перебил его Корбек. — Я должен сам всё увидеть.
Варл ждал его у изрытого выстрелами крыльца особняка. Мёртвые враги валялись на лужайке. Старая женщина – Корбек понятия не имел, кто она такая, – стоя на коленях у гравийной дорожки, рыдала над телом молодого солдата Альянса. На ступеньках крыльца крассианский санитар оказывал помощь израненному танитскому солдату. Он явно не справлялся и пытался вызвать медика.
Танитец был настолько залит кровью, что Корбек его не сразу узнал. Тяжёлая рана на ноге, пулевое в живот, кожа на голове рассечена и вдобавок какая-то дрянь торчала из левого плеча.
Корбек забыл про Варла и опустился на колено рядом с мужчиной. Только тогда он понял, что это Мквеннер.
— Фес, Вен! Это ведь должен был быть просто патруль!
— Вот это он и был, — сказал Мквеннер, еле сморгнув кровь с глаз.
— Всё будет хорошо, — сказал Корбек и быстро добавил: — Ты уж постарайся, фес тебя! — глядя на взволнованного санитара.
— Значит, вы получили наш сигнал? — прошептал Мквеннер.
— Если ты собрался чесать языком, то, к фесу, хотя бы не спрашивай очевидное. Конечно мы получили его, Вен: мы пришли. Мы зашвырнули их задницы обратно в лес. Вы проделали отличную работу, вы и все остальные тоже.
— Представления, — выдохнул Мквеннер.
— О, да просто помолчи ты! — сказал Корбек.
Мквеннер помотал головой. — Возможно, у меня не будет другого шанса сказать это, Кольм. Я рекомендую их всех. Каждого. Они были верны до последнего. С самого начала и до конца. Если у Джайхо получилось, то он заслуживает звания разведчика.
Как и Мюрил, само собой. Проследи, чтобы она узнала, что я её похвалил. И я хочу направить особое требование в штаб Альянса. Вы сделаете это для меня, сэр?
— Конечно, о чём речь!
— Представление рядового первого класса Руфо Петерика, Шестнадцатый Брюнсгаттский. За доблесть. Ты запомнишь имя, Кольм?
— Я запомню, но это совсем не обязательно, Вен. Потому что ты фес какой живучий и явно не собираешься на тот свет.
Крассианский медик уже спешил через лужайку на подмогу санитару. Корбек встал и повернулся к Варлу.
— Рассказывай. Насколько всё плохо?
— Пит Гутес мёртв, он в той комнате. Похоже, он здорово дал им всем просраться. Рерваль жив. Получил ранение в лицо ещё до того, как началась основная заварушка. Медики им занимаются.
— Уже кое-что, — вздохнул Корбек. Последние несколько дней он здорово скучал по своему связисту.
— Бростин, Фейгор и Каффран тоже выжили, хотя Бростин и Кафф сильно ранены. Фейгор каким-то чудом ухитрился не получить ни царапины.