– Да.
– Вы начали душить руками, а потом взяли полотенце. А еще вы говорили, что сжимали ей горло до тех пор, пока она не раскрыла глаза и не умерла. (Черт, председатель суда возвращается к этой истории с полотенцем – быть такого не может. Но это первоначальная версия Яна, так что нет ничего удивительного в том, что он использует все те же слова. Во всяком случае, по-настоящему важно лишь то, что речь идет об удушении.)
– Да, я психанул.
Председатель суда обращает внимание Яна на явные противоречия в его показаниях:
– Она не хотела помогать вам материально, но в то же время она дает вам свою банковскую карту? Во время вашего отсутствия она ждет вас сидя на диване, вместо того чтобы сбежать? И она не реагирует на свой сотовый телефон, когда ее встревоженная мать, не дозвонившись, оставляет на автоответчике голосовые сообщения? Вам будет крайне сложно убедить присяжных в правдивости этого сценария. Более того, в этом сценарии нет никакого юридического смысла, так как вы не признаете предъявленное вам обвинение в предумышленном убийстве и изнасиловании.
Про себя я думаю о том, что, между прочим, это два отягчающих обстоятельства, усугубляющие наказание. Предумышленное убийство – это пожизненное лишение свободы!
– Эпизод с ванной абсурден. Абсурдно и то, что молодая женщина, которую жестоко избили, после вашего возвращения, как не в чем ни бывало, заявляет о том, что у нее кто-то есть.
– Клянусь вам, я говорю правду.
– Между утратой того человека, которого, по вашим же словам, вы считаете самым большим счастьем в вашей жизни и тем, как вы вели себя после убийства, есть очевидное несоответствие. На самом деле, вы просто решаете свои проблемы. Для вас это важнее всего.
Ян цепляется за возможность переквалифицировать предумышленное убийство на убийство, совершенное в состоянии аффекта, когда речь идет о неконтролируемой вспышке гнева, краткосрочном приступе безумия, что могло бы оправдать жестокое поведение реакцией на объявление о разрыве отношений. В то время представление о фемициде[26] как об убийстве на почве ненависти по признаку пола было еще не в ходу.
– Я просто обезумел в тот момент.
Наконец начинаются судебные прения. Адвокат родственников жертвы говорит о преступлении на почве ревности: Ян преследовал свою супругу по телефону – постоянно звонил ей и отправлял текстовые сообщения. Другим мотивом для убийства адвокат считает материальные проблемы Яна: он неоднократно восстанавливал платный аккаунт к блогу, куда они выложили запись своих любовных утех в свингер-клубе. Затем адвокат бьет на жалость присяжных: «18 июля двухлетний Инди как обычно заснул днем в своей кроватке. А когда проснулся, его мамы уже не было в живых. Спустя несколько дней он пошел на похороны с букетиком красных роз…»
Наступает очередь прокурора, которая требует наказания от имени общества. По ее мнению, факт изнасилования и предумышленного убийства не вызывает ни малейших сомнений. Ян – извращенец, манипулятор, безжалостный и ревнивый человек с собственническими замашками тирана. Он шантажировал свою супругу, которая хотела расстаться с ним, этими порнографическими фотографиями, сделанными в начале их отношений.
– Ян Б. признал свою вину только частично – в той форме, которая будет приемлема для его сына Инди. Фактически он утверждает следующее: «Я убил, потому что рассердился…». Все остальное он отрицает – предумышленный характер убийства и изнасилование. Он не хочет и не может признавать ни первое, ни второе. Он пытается спрятаться за формулировкой «убийство на почве ревности», хотя в современном уголовном кодексе этого понятия больше не существует. Но версия убийства, совершенного в порыве гнева, неправдоподобна. Убийство Шарлен – заранее обдуманное, хладнокровное преступление. Если бы он любил ее, он никогда бы не посещал с ней свингер-клубы и не распространял бы их интимные видео и фотографии.
Для судьи происхождение травм в области ануса не вызывает никаких сомнений:
– Было изнасилование. И факт изнасилования противоречит утверждениям о преступлении, совершенном в состоянии аффекта. Когда он зовет ее к себе в квартиру, он намерен ее убить. У малыша Инди уже больше никогда не будет мамы. Он сирота, оставшийся без нее навсегда, и именно поэтому я прошу назначить для Яна Б. наказание в виде пожизненного лишения свободы.
Ян всегда настаивал на своей версии случившегося, но не давал ответов на вопросы. «Когда нельзя добиться правды от обвиняемого, в права вступает юридическая правда», – подытоживает государственный обвинитель.
Адвокат защиты господин Т. не теряется, и мне хорошо знакома его тактика: каждый раз, когда он чувствует, что ситуация выходит у него из-под контроля, он разыгрывает хорошо известную карту некомпетентности экспертов. Сегодня не исключение. В длинном выступлении он тоже подробно разбирает многочисленные нюансы дела. Он резко критикует работу специалистов и мнения экспертов – судмедэкспертов или психологов. «Расследование проводилось на основании полученной от них информации» (с этим трудно не согласиться – именно этого и ждут судебные органы от экспертов: они должны предоставить научно обоснованное заключение). Адвокат также заявляет об «отсутствии в деле убедительных доказательств и о сомнительной экспертизе, качество которой сопоставимо с качеством кофе в соседней забегаловке».
Мне всегда хотелось узнать, чем ему так не нравится кофе в «соседней забегаловке». Хотя, честно говоря, адвокаты скорее предпочтут встретиться в кафе самого дворца правосудия… В чем цель его выступления? В том, чтобы снять с Яна обвинения в предумышленном убийстве и изнасиловании. Вот поэтому адвокат так красноречив. Возможно, его вдохновляла известная мысль Шопенгауэра: «Вся суть не в правде, а единственно в одной только победе».
Его выступление является классическим образцом адвокатской демагогии. Предумышленный характер убийства – интеллектуальная конструкция, полностью лишенная вещественной подоплеки. Утверждения его клиента не могут быть пересмотрены.
– Нам говорят, что эпизод с ванной в перерыве между насильственными действиями неправдоподобен. Нам говорят, что избитая Шарлен не могла оставаться в состоянии прострации в то время, когда Ян Б. ходил за пивом. Нам говорят, что все это ненормально. Но о какой нормальности можно говорить в присутствии присяжных заседателей, когда прямо здесь, в клетке зала суда, находится человек, который, обезумев, убил мать своего ребенка? А ведь сколько женщин, несмотря на грубое к ним отношение, возвращаются к своим агрессорам!
Я слушаю и размышляю: да, адвокат, это называется подавление личности. Широко известный механизм в супружеском насилии.
– Удушение – это типичный способ совершения убийства в состоянии аффекта. Предумышленный характер убийства часто предполагает использование оружия. Оружие было в его доме, но он им не воспользовался. Почему? Прокуратура требует окончательно исключить моего подзащитного из нашего общества, что почти равнозначно смертной казни. Фактически это закон талиона – око за око, зуб за зуб. Нет, ничто не позволяет требовать от моего подзащитного социальной смерти. Речь идет о преступлении, которое совершил человек, не справившийся со своими эмоциями.
Я думаю: нет, адвокат, убийство супруги на фоне объявленного расставания не имеет ни малейшего отношения ни к любви, ни к безумию – это крайняя форма доминирования. Приходите и послушайте, что вам расскажут психиатры, которые давно работают у меня в отделении с этими темами.
– Что касается изнасилования, нет никаких вещественных доказательств. (Действительно, сперма отсутствует, но есть впечатляющая рана и крупная гематома.) Так что обвинения в изнасиловании лишены оснований.
После судебных прений, продолжавшихся три с половиной часа, что, в конечном счете, не так уж и много, суд приговаривает Яна Б. к двадцати пяти годам тюремного заключения. Для предумышленного убийства это успех: Яну удалось избежать пожизненного лишения свободы из-за сомнений, касающихся подготовки преступления. Что касается изнасилования, то оно так и осталось недоказанным! Суд все же прислушался к мнению экспертов из «соседней забегаловки».
Что было потом? Ян Б. хотел обжаловать приговор, но в самый последний момент, уже перед вторым процессом, он передумал и отказался. Скорее всего, он опасался получить пожизненный срок, которого ему с таким трудом удалось избежать на первом судебном процессе. Впрочем, такое решение также может быть связано с «делом в деле – делом Рафаэля М.».
Кухонная тряпка и махровое полотенце («дело в деле» – дело Рафаэля М.)
«Она лежала на полу. Ее задушили полотенцем. Он был замешан в подобном деле много лет назад – в убийстве молодой женщины, которую тоже задушили полотенцем. Вы понимаете?» Именно такой фразой встречал меня офицер уголовного розыска, когда в тот вечер я приехал на место убийства Шарлен Б.
Эта история с полотенцем начнет сопровождать Яна Б. через несколько дней после совершения преступления, с момента публикации в прессе новости о смерти Шарлен, а потом будет упоминаться на протяжении всего периода расследования, что, по мнению адвоката Т., негативно повлияло и на судебный процесс.
В 1991 году в лесу возле городка под названием Эпиналь было обнаружено тело 20-летней молодой женщины, которую звали Валери. На шее у нее была тряпка, и вскрытие показало, что несчастную задушили.
Тело было исколото шилом или иглой, всего было около пятидесяти колотых повреждений. В совершении преступления заподозрили двух бывших дружков – Рафаэля М. и его закадычного друга Яна Б. Первый работал кондитером, а второй – поваром. Они проникли к ней в дом, чтобы украсть видеомагнитофон, предполагая, что в доме никого не окажется. После задержания Ян рассказал, что девушка поймала их на краже. По словам Яна, Рафаэль ударил ее, и тогда он сбежал из дома, оставив девушку наедине с Рафаэлем. Вернувшись, Ян якобы только помогал перевезти тело убитой в лес. Как в ходе следствия, так и на судебном процессе Рафаэль постоянно заявлял о своей невиновности. Тем не менее в 1997 году его приговорили к семнадцати годам тюремного заключения, но Ян получил только два года за укрывательство трупа.