а, не задумывающегося о будущем, в том числе и о последствиях своих действий. Он нарушает закон со знанием дела, у него в личном деле 15 нарушений, оружие же дает ему ощущение власти и могущества. Он неспособен адаптироваться в обществе, эгоцентричен и «прекрасно обходится без других». Ведет беспорядочную жизнь, ворует по мере необходимости, подвергая опасности и себя, и других. И все это на фоне сильной психологической незрелости: им движет только фраза «я хочу». А еще он любит доминировать. Будучи наркоманом с подросткового возраста, он не в состоянии выносить фрустрацию и пытается доказать себе и другим свою значимость. Настолько, что его бывшая подруга, которой он однажды угрожал, направив «ружье в голову, а потом в живот», рассказала суду, что он уже тогда вошел в саморазрушительную стадию. Он часто повторял, что «однажды ему снесет башню и он кого-нибудь убьет». После смерти Полины девушка тут же заподозрила Бастьена.
В итоге в этом деле мои показания малоинтересны. У меня достаточно опыта, чтобы знать, что в одних случаях судебно-медицинская информация играет решающую роль, а в других – остается на уровне общетеоретических рассуждений. Но чего я тогда еще не знаю, так это того, что мне придется повторять все дважды.
В суде первой инстанции Бастьен получил 20 лет тюремного заключения, а Кевин, который к концу прений, пусть и неубедительно, менял свои показания, все же был оправдан.
Бастьен подал апелляцию, и на следующий год, в июне 2019 года, все снова встретились и предстали перед судом присяжных департамента Вьен.
Ничего нового, каждый повторяет свой текст. Но на этот раз мне повезло присутствовать при даче показаний криминалиста, эксперта по брызгам крови (я пропустил его выступление на первом процессе, что случается на заседаниях). И вот перед нами жемчужина демонстрации. Я прямо почувствовал себя в сериале «Декстер».
Криминалист воспроизводит на 3D-принтере сцену преступления. Во всех деталях, до капли крови. Не хватает только тела, которое унесли еще до его прибытия. Эксперт объясняет, как полезна его деятельность, рассказывает, что его дисциплина основана на наблюдении и анализе характеристик следов крови (размер, форма, вектор распространения) и их соотношения со всей сценой убийства. И сразу переходит к сути дела. Он показывает нам три типа пятен на полу: несколько круглых – это кровь, которая стекла на пол, когда Полина еще стояла (так недолго!); большая, плотная лужа – это кровь, которая натекла, когда Полина упала; и широкий след, который остался от перемещения тела из коридора в гостиную, когда врачи скорой его туда переместили. Есть и кровавые следы подошв, но не стрелка, а спасателей. Это было проверено.
Дело в том, что места было мало: стрелок выстрелил из коридора как только Полина открыла дверь квартиры. Выстрел был как бы утопленным, то есть без отдачи назад и следов крови в сторону стрелка. Стена на высоте шеи Полины забрызгана капельками крови, рассеявшимися от выстрела. Следы в форме эллипса, завершающиеся неровной линией, в окружении маленьких фрагментов мышечной ткани. Ниже длинные тонкие следы, тоже в форме эллипсов, но более вытянутые в противоположном направлении, говорят о выбросе крови из аорты. Есть также след от опиравшейся окровавленной руки, но явно одетой в перчатку – еще один след спасателей.
Криминалист проделал большую аналитическую работу, прежде чем пришел к заключению: единственный выстрел, с плеча, с расстояния в 82 см между дулом и жертвой. Браво, маэстро!
После повторения показаний суд подтверждает виновность Бастьена и ужесточает приговор до 25 лет заключения. Адвокат Бастьена заранее потирает руки: он легко обжалует приговор. Действительно, Бастьен был обвинен в ударах и ранениях, повлекших непредумышленную смерть, а не в умышленном убийстве. Суд же, увлекшись, перестарался: максимальное наказание с учетом факта использования оружия насчитывало максимум 20 лет.
Он подает на кассацию, и время снова идет свои чередом.
Адвокат попутно просит следственную палату освободить его клиента. Это повод для заседания, где Бастьен меняет роль: теперь жертва он сам. Он уже отсидел ни за что шесть лет. Процедура кассации затянута. Дело его сфабриковано, лишь бы был обвиняемый. Следователи его ненавидят, а правосудие отказывает ему в справедливости. Обычная история с вечной темой «я стал жертвой судебной ошибки». И Бастьен утрачивает контроль над собой, у него сдают нервы в присутствии судей. Однако это не помогло: суд отказывается его освобождать и предпочитает держать под стражей, так как, по словам прокурора, «он не управляет демоном насилия, который сидит в нем».
Апелляция в итоге отменена. Дело должно быть повторно рассмотрено в суде. Но, к разочарованию Бастьена и досаде адвоката, его снова признают виновным. Кассация касается лишь наказания, только оно может быть изменено. Что и объяснил нам председатель суда присяжных в Ла-Рош-сюр-Йоне, где мы собрались в третий раз. Странная и нервозная атмосфера: нам нужно повторить перед новыми судьями, которые ничего не знают о деле, все необходимые детали, чтобы они составили мнение о человеке, который был окончательно признан виновным. Адвокат защиты ворчит, потеряв все надежды и даже малейший шанс на оправдание своего клиента, – он явно не в духе. Он украдкой шепчет мне на ухо: «Они вызвали вас, но, неужели, говоря по правде, вы думаете, что это к чему-нибудь приведет? Правосудие тут попросту теряет время и деньги».
Новый приговор к 20 годам заключения. Наконец я могу сдать это дело в архив.
Десерт «Горькое сердце», или Превратности любви
Когда я познакомился с Джеффом, было, как обычно, уже слишком поздно.
– Представляете? В день своего 30-летия. И все из-за пустого ингалятора.
– Ингалятора?
– Да, он астматик с детства, у него уже случались серьезные приступы. Полгода назад его госпитализировали в реанимацию. А тут приступ случился прямо во время обеда в честь его дня рождения. Но можете просто посмотреть заключение бригады скорой, вот оно.
Джефф послушно ждет в своем чехле. Я открываю конверт с крупной пометкой «конфиденциально».
Джефф… 30 лет. Заключение по требованию, переданное следователям до вскрытия.
Госпитализирован в связи с приступом астмы. Транспортирован скорой помощью на вертолете. Судорожный криз во время транспортировки.
При поступлении в приемное отделение:
Артериальное давление 100/30
Пульс 53 удара/мин.
Нестабильная гемодинамика несмотря на катехоламины
Сатурация 100 % при 50 % FiO2
Газы крови: смешанный ацидоз
Гипокалиемия 2,81 мМоль/л
Уровень глюкозы 3 г/л
Лейкоцитоз при 21,7 × 109/л (нейтрофилы 18,42 × 109/л)
Гипотермия 33,6 °C
Изменения после поступления: сильные судорожные кризы по типу клонико-тонических.
ЭЭГ: непрерывные пароксизмальные разряды, затем смерть мозга.
Требуется судебно-медицинская экспертиза.
– Следует уточнить, что он все-таки бывший наркоман. Хотя насчет «бывший» есть сомнения.
Джефф, констатировал я при открытии чехла, был красавчиком. Правда, его сексапильность поблекла от соседства с больничной пижамой и всякими трубочками, которые в него понатыкали в реанимации. Его загар приобрел фиолетово-цианозный оттенок – именно так называется такой тип синего в каталоге цветов судмедэкспертов.
– В вертолете врач скорой сделал экспресс-тест на наркотики. Положительный на героин. И он сразу отметил необходимость экспертизы. К тому же у него была бурная половая жизнь: он разрывался между немолодой дамой и другой красоткой.
– Немолодой дамой?
– Да, ей хорошо за пятьдесят. Они познакомились, играя вторые роли в фильме с Торретоном, не помню название. Знаете, богемные нравы…
– Представляю.
– Вы снимались с Торретоном? Здорово!
– Да, но меня вырезали. Потом расскажу.
– В общем, она не признаёт свой возраст. У нее приличное состояние. В отличие от Джеффа, стиль которого «я на содержании». Тут случай немолодой дамы и ее мальчика-игрушки. И если бы только это…
– Ваша история выглядит весьма запутанной.
– Это уж точно, разобраться в ней не очень просто. К тому же Джефф бисексуал. И ему очень нравится вести параллельные жизни. Так продолжалось двенадцать лет, с тех пор, как его приметило модельное агентство. В этих кругах и по подиуму ходят, само собой.
– Да уж, действительно все сложно.
– Вот, есть и верная поклонница, мне ее жалко, как можно быть такой слепой, чтобы ничего не заметить. Настоящая красавица. В стиле литографий Роя Лихтенштейна, есть у него одна, так это вылитый ее портрет. «Oh, Jeff… I love you, too… But…» Зато та, немолодая, больше похожа на «Молочницу» с картины Вермеера, которая стала женщиной «Неравного брака» Кранаха Старшего. Даже если этот художник работал задолго до Вермеера.
– Вы увлекаетесь живописью?
– Еще бы – все свободное время провожу в музеях. Хожу на крупные выставки и в маленькие провинциальные музеи. Невероятно, но вся человеческая природа уже написана. К тому же это развивает наблюдательность. В Лувре вы можете даже научиться анализу мест преступления, таких предложений предостаточно. А в США есть особый преподаватель, который натаскивает криминалистов по картинам мастеров…
Ни одного подозрительного следа, ни признаков насилия. Отек легких, сжатый водянкой мозг – я прихожу к выводу, что мне требуется токсикологическая экспертиза. Я колеблюсь между приступом астмы и передозировкой героина и не могу отличить одно от другого.
Пока готовятся результаты экспертизы, проходит некоторое время. И постепенно, с каждым новым слушаньем, вырисовывается вся картина.
Середина апреля – это сезон пыльцы, и Джефф страдает. У него уже случались тяжелые приступы астмы, у него аллергия на пыльцу и латекс, у него хроническая обструктивная болезнь легких (ХОБЛ). Плохо начал, красавчик. Несмотря на все это, он курит. Последние три месяца он на кортикостероидной терапии. Что не мешает ему весьма регулярно употреблять героин, что приводит в отчаяние влюбленную в него красотку.