нит, что в молодости Сахаров почти 20 лет жил и ра-
ботал под надзором специальных служб в закрытом
городе Сарове (тогда Арзамасе-16), и этот город на-
ходится также в Горьковской области. Он был одним
из руководителей проекта по созданию новой бомбы
и был, по словам очевидцев, абсолютно счастлив.
Интересная работа, которая защищала Россию ядер-
ПРЯМОЙ ЭФИР 155
ным щитом, плюс комфортные условия проживания
для семьи и детей, высокая зарплата и государствен-
ные награды, близкий круг друзей-единомышленни-
ков. Таким был его первый период пребывания в Ни-
жегородской (Горьковской) губернии, но это была
не ссылка, а скорее специальная командировка.
А вот второй приезд Андрея Сахарова в город
Горький стал настоящей ссылкой. Кто-то достаточ-
но метко назвал эту ссылку «горькая ссылка в городе
Горьком».
Однажды всех сотрудников Горьковского телеви-
дения на одной из творческих летучек предупреди-
ли, что говорить о жизни Сахарова в нашем городе
нельзя и снимать что-либо в районе того дома, где он
поселился, тоже не рекомендуется.
Затем было забавное происшествие, которое выз-
вало большой переполох на телевидении. Нашего
кинооператора Глеба Бабушкина забрала милиция, после чего на несколько часов он оказался в здании
КГБ. Люди старались говорить об этом шепотом, но при этом трудно было удержаться от колких ком-
ментариев и шуток, так как более боязливого и за-
конопослушного человека, чем Глеб Бабушкин, надо
было поискать.
Оказалось, он получил задание с разных ракурсов
сделать кадры новой деревянной детской площадки, которую построил какой-то комсомольский строй-
отряд. К несчастью, одна из точек съемок позволяла
увидеть угол того дома, где находился академик Саха-
ров, о чем Глеб Бабушкин не имел ни малейшего по-
нятия. Молчаливые люди в серых пиджаках скрутили
ему руки, отняли камеру, отвезли в КГБ.
НИНА ЗВЕРЕВА 156
Мы с любопытством наблюдали как через пару
часов по тому же адресу поехала наша любимая ди-
ректриса Рогнеда Александровна Шабарова, которая
привезла тихого и потрясенного оператора назад, а потом долго ругала наших мужчин-операторов, ко-
торые отмечали возвращение коллеги, как большой
национальный праздник.
Следующая история случилась вскоре — о ужас! —уже со мной. Моя любимая программа — студенче-
ский телевизионный клуб «Потенциал» — выходила
в прямой эфир раз в две недели. Я вела ее со второго
курса университета, была автором всех сценариев
и сама приглашала людей в студию. Шеф-редакто-
ром программы и автором идеи был мой любимый
редактор Владимир Близнецов. Мы каждый раз об-
суждали с ним, кого позвать и какие темы вынести
на обсуждение участников клуба. Программа была
живой, яркой, веселой, как сама студенческая жизнь.
Прямой эфир придавал градус программе, к тому же
было много звонков в студию, общение напрямую
с телезрителями.
В тот раз я позвала в эфир группу студентов инсти-
тута иностранных языков, которые только что вер-
нулись из поездки во Францию. Как вы понимаете, жизнь в нашем закрытом городе Горьком не дава-
ла возможности даже мечтать о поездке в Париж
или в Америку, и мы ловили каждое слово тех, кому
повезло увидеть другую жизнь и другие страны.
Студенты, как я теперь понимаю, перед эфиром
получили инструкции от своих кураторов и стара-
лись рассказывать не только о хорошем, но и о тех
«язвах капитализма», которые они наблюдали свои-
ПРЯМОЙ ЭФИР 157
ми глазами. Мне это совсем не понравилось, и я ре-
шила задать несколько конкретных вопросов.
— А что французы знают о городе Горьком? —спросила я.
В ответ — тишина. Тогда я спросила с напором: — Неужели они не знают наши машины «Волга», нашу реку, наш Кремль?
В ответ — опять тишина. Я даже растерялась.
И тогда один из студентов не выдержал и сказал: — Они знают наш город, потому что к нам сосла-
ли Сахарова.
Эта тишина в студии показалась просто зловещей.
Никто не знал, как реагировать на невольную репли-
ку. Я быстро взяла себя в руки и сказала что-то вроде: «Надеюсь, что после знакомства с вами они узнали
о нашем городе много интересного и достойного вни-
мания…» В общем, как-то вывернулась. Тем не ме-
нее гром грянул ровно через минуту, хотя передача
еще даже не закончилась. Я помню, как меня потря-
сла опустевшая режиссерская рубка, и я заволнова-
лась: есть ли там кто-нибудь, кто отвечает за картин-
ку в эфире. Оказалось, что Близнецов и Гончарова, которая была режиссером этой программы, были
срочно вызваны к начальству и получили по выго-
вору. Меня лишили гонорара и премии, но самым
тяжелым для нас всех стало решение руководства
о переводе программы «Потенциал» в режим предва-
рительной видеозаписи. Мой любимый телевизион-
ный живой «Потенциал» превратился в «консервы»
и достаточно быстро закончил свое существование.
Прошло несколько лет. Наступила перестройка.
Горбачев позвонил Сахарову прямо в его холодную
НИНА ЗВЕРЕВА 158
казенную квартиру в Щербинках и предложил вер-
нуться в Москву. Тот ответил, что вернется только
при условии, что из тюрем и лагерей России отпустят
политических осужденных. Горбачев обещание дал
и сдержал его.
Сахаров вернулся в Москву, стал народным депута-
том и вскоре внезапно умер в своей московской квар-
тире. Мне ужасно жаль, что я так и не успела познако-
миться с ним лично. Но случилось так, что мне при-
шлось делать достаточно много материалов о жизни
академика Сахарова в нашем регионе — как в начале
его пути, так и под конец жизни.
Первое задание, которое дали мне на Россий-
ском телевидении, звучало именно так: в течение
двух недель сделать документальный фильм о жиз-
ни Сахарова в Арзамасе-16 для показа в прайм-тайм
в эфире нового российского телевидения. Это был
май 1991 года, еще до августовского путча. Нас с опе-
ратором Михаилом Сладковым никто не собирался
пускать на территорию закрытого объекта, а фильм
уже стоял в программе, хотя еще не было снято ни од-
ного кадра. И тогда Анатолий Григорьевич Лысенко
приказал давать объявления по «Радио России» через
каждые полчаса о том, что «собственного корреспон-
дента Российского телевидения не пускают на терри-
торию России для осуществления профессиональной
деятельности и выполнения редакционного задания».
Помню тот ужас, который мы испытывали, сидя в ма-
шине у колючей проволоки закрытого города и слу-
шая тот текст по радио. В общем, взяли измором.
К нам вышел очень суровый мужчина и сказал, что будет отсматривать каждый кадр нашей пленки.
ПРЯМОЙ ЭФИР 159
Мы сразу согласились. Два дня снимали мы этот
фильм в Арзамасе-16. Это было для меня настоящее
чудо — попасть туда, где никто из коллег не бывал, поговорить с теми, кто работал в группе с Сахаро-
вым. Побывать у него в коттедже и даже взять ин-
тервью у его дочерей. Фильм получился, мы назвали
его «Здесь он был счастлив». Его много раз показыва-
ли в эфире Российского телевидения и даже в Европе.
Следующая история с этим героем была не менее
трудной, хотя время уже было другое. Это случилось
сразу после смерти Андрея Дмитриевича Сахарова.
Мне позвонили из Москвы, из программы «Взгляд».
Со мной на связь по телефону выходили то Влад Ли-
стьев, то Александр Любимов, то Иван Демидов.
И каждый старался уточнить детали сюжета. Но все
они вместе просили обязательно взять интервью
у главного врача больницы им. Семашко — Олега
Александровича Обухова, который поневоле стал
героем сахаровских мемуаров, которые только вы-
шли в свет. В книге академика утверждалось, что вра-
чи областной больницы, в том числе главный врач
Обухов, участвовали в принудительном кормлении
Сахарова во время объявленной им голодовки. Пред-
ставляете, как воспринял это обвинение уважаемый
человек, фронтовик, который создал областную боль-
ницу практически с нуля и сделал ее чуть ли не луч-
шей в Советском Союзе.
Я оказалась тоже в сложной ситуации. Я знала
Обухова лично, уважала его и была ему очень благо-
дарна. В его больнице лечили мою маму. Я сама по-
падала туда несколько раз, в том числе и когда ждала
третьего ребенка.
НИНА ЗВЕРЕВА 160
Я позвонила Обухову, но он сразу резко отказался
давать интервью на эту тему. Мы со Сладковым все же
взяли камеру и приехали в больницу, но нас встрети-
ла милиция, нам не дали даже войти. И тогда я одна
пошла в кабинет главного врача Обухова и попросила
ровно пять минут для разговора. Олег Александрович
был в ярости, потому что накануне по Горьковскому
телевидению был показан репортаж, где закадровый
текст обличал его и сотрудников больницы в же-
стоком обращении с великим пациентом. Я думала
над каждым словом перед тем, как открыть рот.
— Уважаемый Олег Александрович, — наконец
сказала я, — я понимаю, как вам тяжело и как не хо-
чется говорить на эту тему. Сейчас мы все знаем толь-
ко ту правду, которую написал в своих мемуарах ака-
демик Сахаров. Но ведь у вас есть своя правда и свои
факты. Так изложите их. Доверьтесь людям. Пусть
они сами решают: где жизнь, а где вымысел.
Он ответил:
— Нина, я вас уважаю и доверяю вам, но я уверен, что ребята из программы «Взгляд» вырежут из моего
интервью все те моменты, которые им не понравят-
ся, и сделают свою версию. А наши зрители любят