только солененькое и остренькое. Правда никому
не нужна.
И тут я пошла на большой риск. Я гарантировала
народному врачу Обухову, что его речь не будет пере-
монтироваться и ее полностью покажут во «Взгляде»
так, как он скажет в интервью.
Трудно передать словами, как сильно билось мое
сердце в момент выхода программы в эфир. Но Алек-
сандр Любимов сдержал слово. Они даже специально
ПРЯМОЙ ЭФИР 161
подчеркнул в эфире просьбу «нашего корреспондента
Нины Зверевой» показать точку зрения нижегород-
ского врача Обухова без каких-либо купюр. Есте-
ственно, отрывок из рукописи Сахарова они также
представили в эфире, оставив финал истории откры-
тым. Когда через две минуты после окончания сюже-
та мне позвонил Обухов с благодарностью, я почув-
ствовала себя счастливой.
И последнее воспоминание, связанное с акаде-
миком Сахаровым, которое, как может показать-
ся, не имеет к нему самому никакого отношения.
И все же…
В Нижнем Новгороде проходил традиционный му-
зыкальный Сахаровский фестиваль. Это было в сен-
тябре 1993 года. И мы должны были подготовить
об этом сюжет для программы «Вести». Внезапно мне
позвонил редактор из Москвы и сообщил, что через
час президент Ельцин выступит с заявлением о ро-
спуске парламента. Я позвонила действующему тог-
да губернатору Борису Немцову, но он не поверил
и только рассмеялся в ответ.
Однако мы с оператором Михаилом Сладковым
взяли побольше пленки и стали отслеживать все со-
бытия этого вечера, начиная с открытия Сахаров-
ского фестиваля и заканчивая ночным заседанием
всех наших силовых руководителей в Кремле. Мы
снимали тот момент, когда Борис Немцов напря-
мую разговаривал с Александром Руцким и умолял
его не устраивать двоевластия в стране. Казалось, это было реалити-шоу. Но, к сожалению, это было
просто реалити, и нам было очень тревожно и очень
страшно.
НИНА ЗВЕРЕВА 162
Зал филармонии, где звучала классическая му-
зыка, находится близко от зала заседаний законода-
тельного собрания, где проходило бурное обсужде-
ние возможных сценариев развития событий, тех
самых, которые привели к расстрелу Белого дома
в начале октября. Репортаж «В ночь на 22-е» получил
первое место на международном конкурсе репорта-
жей и стал одной из главных творческих удач в моей
жизни. Музыкальным сопровождением репортажа
стала музыка Сахаровского фестиваля. А начинался
и заканчивался он кадрами большого портрета ака-
демика Сахарова, который висел на сцене нижего-
родской филармонии.
Я никогда его не видела, но Андрей Дмитриевич
невероятным образом вошел в мою жизнь и в ней
остался.
Пусть вошь
погуляет!
Первый раз за границу я попала в возрасте 26 лет.
Шел 1978 год. Это была Венгрия, и всей нашей мо-
лодежной делегации страна показалась настоящим
Западом — столько продуктов, столько магазинов, такой выбор!
Но, как выяснилось, Венгрия — не совсем загра-
ница. Наступил 1985 год, и я в 33 года — с благосло-
вения своего замечательного мужа — отправилась
в балтийский круиз. Мой муж-физик имел группу
секретности и заявил, что я должна смотреть мир
за нас двоих.
Заняли деньги у бабушки, и я отправилась в Ригу, оттуда на теплоходе сразу по четырем странам — Гол-
ландия, Бельгия, Германия, Англия. Нам обменяли
валюту и выдали на все путешествие целых 25 дол-
ларов!
Был январь. На теплоходе в основном оказались
рабочие и колхозники, которые с ужасом обнару-
НИНА ЗВЕРЕВА 164
жили, что только что введенный Горбачевым сухой
закон распространяется и на наш корабль. С тех пор
я не люблю ананасовый сок — мы его пили сутками.
На корабле сок наливали бесплатно. Все экономили
деньги, и у всех была цель. Самой заветной мечтой
на нашем корабле был… кассетный магнитофон.
По слухам, в Лондоне его можно было купить именно
за 25 долларов. Лондон был последней стоянкой, и, к моему огромному удивлению, половина туристов
нашего корабля вообще не сходили на берег в других
странах.
С другой стороны, группа любознательных,
и я в том числе, была сильно ограничена в передви-
жениях — нас водили строем, возили на автобусе, и маршруты поездок были не слишком радостные —лагерь Бухенвальд, например. Или музей старых ком-
мунистов… Самостоятельно сходить на берег было
запрещено. Тем более к нам на корабль каждый ве-
чер приходила «правильная» делегация молодежи, и надо было общаться. На третий день пути я поня-
ла, что мне просто нечего будет рассказать своему
мужу — кроме потрясения от красоты каналов в Ам-
стердаме, которые я видела из автобуса. Еще меня по-
разило, как скучно выглядит наша делегация, одетая
в коричневые и серые тона, рядом с яркими куртками
европейцев. Вот и все впечатления.
Надо было спасать поездку, и я нарушила покой
наших комсомольских начальников, которые спо-
койно выпивали запрещенный коньяк в своем люксе.
Я предложила написать сценарий следующей встре-
чи с молодежью Запада и провести эту встречу. Они
сразу согласились, но в ответ я выдвинула требова-
ПРЯМОЙ ЭФИР 165
ние — отпустить меня в Гамбурге на берег вместе
с двумя друзьями-нижегородцами. Мое требование
приняли!
Один из моих спутников руководил успешным
колхозом «Верный путь», а другой тоже был предсе-
дателем колхоза, но сам называл свое хозяйство —колхоз «Прогрыз».
Оба они были одеты в зимние пальто с каракуле-
выми воротниками, на голове — ондатровые шап-
ки. Несмотря на этот жуткий наряд, веселые девушки
в ажурных чулочках сразу набросились на моих муж-
чин и кричали мне по-немецки и по-русски: оставь
себе одного! Мужчины вцепились в меня мертвой
хваткой, и мы наконец вышли на какой-то проспект, где стали разглядывать витрины. И тут Николай, председатель колхоза «Верный путь», совершил на-
стоящий подвиг — он выложил 25 долларов за хо-
рошую бутылку виски, которой потом угостил всю
большую нижегородскую делегацию.
А вот второй мой друг, Виктор, испытывал страш-
ные терзания, так как у него было трое детей, и он
всем обещал подарки. Ценники в витринах не остав-
ляли ему шанса. Но прямо в порту приютились ма-
ленькие лавочки польских евреев, которые замани-
вали русских моряков дешевым ярким товаром.
Там-то мы и оставили наши несчастные доллары.
Я определилась с товаром сразу, а вот Виктор мучил-
ся и без конца просил показать то джинсы, то куртку, то косметику. Он вспотел и сдвинул свою потертую
зимнюю шапку на затылок.
И тут уставшая и злая продавщица сказала по-рус-
ски:
НИНА ЗВЕРЕВА 166
— Сними шапку! Пусть вошь погуляет…
Наступило зловещее молчание. Николай со своей
бутылкой виски ждал нас на улице, в магазине было
человек пять, и все уставились на моего спутника.
А он неожиданно весело улыбнулся и заявил: — А вот не сниму! Вошь — она тепло любит.
Все засмеялись. Включая продавщицу, которая
легко и быстро подобрала детские вещи и упаковала
их в большой хрустящий нарядный пакет, который
сам по себе был в те времена отличным сувениром.
С Николаем мы потом часто виделись, он несколь-
ко лет привозил нашей семье на зиму по четыре меш-
ка отборной картошки. А вот следы Виктора затеря-
лись, но хочется верить, что у него все хорошо.
Басмановы
Я очень трепетно отношусь к своему архиву, несмо-
тря на то что плохо представляю себе, где, как и глав-
ное зачем хранить километры отснятых материалов.
Но эти кадры — это и есть моя жизнь, и многие мо-
менты этой жизни очень приятно вспоминать. Уди-
вительно, но стоит вставить в магнитофон любую
старую кассету, как сразу вспоминаются все обстоя-
тельства съемки и вся история сюжета.
Так вот, я чуть не плакала, когда мы всем офисом
искали-искали и так и не смогли найти в архиве сю-
жет о семье Басмановых. Эти люди организовали
один из первых семейных домов в Нижегородской
области, и я сразу вызвалась поехать и посмотреть, как выглядит этот новый проект — семейный детский
дом. В ту пору об этом много говорили как о серь-
езной альтернативе детским домам и детской бес-
призорности.
Мы поехали ради этого сюжета в далекий посе-
лок Урень на север Нижегородской области, провели
там три дня, и в результате получился не сюжет, а на-
НИНА ЗВЕРЕВА 168
стоящее документальное кино, которое так и называ-
лось — «Басмановы». Фамилия в качестве названия
была использована продуманно, так как согласно
закону родители в семейном детском доме не име-
ют права давать приемным детям свои фамилии.
Но Галя и Толя Басмановы спрятали документы детей
и отдавали их — родных и неродных — в садик и шко-
лу только под своей фамилией. Ругались, скандалили, но настаивали на том, что все дети в их семье — Бас-
мановы и никак иначе.
Наш фильм начинался с кадра, которого не долж-
но было быть. Мы уже уезжали из этого теплого дома
под Рождество. Падал снег, и когда мы уже подходили
к машине, дети в доме закричали: «Приезжайте к нам
еще! Обязательно приезжайте!»
Я оглянулась и увидела невероятную картину: к морозному оконному стеклу было прижато восемь
пар теплых детских рук. Лед подтаял, и на окне обра-
зовался узор из детских ладошек, сквозь которые
на нас глядели сияющие глаза счастливых детей.
Я сразу обернулась к оператору Михаилу Слад-
кову — снимай скорей! Он очень не любит слова