Один из здоровяков повернулся к ней, подмигнул и рукой поманил, уверенно так — иди-ка сюда, дескать, девонька. И понятно, в ней сейчас никто из чужих и не заподозрит леди. Она поспешно отступила, скрылась из глаз нахального мужлана. А тётушки Ноны, главной пекарки, за столом не было, значит, можно застать её на обычном месте. Ринна отправилась в хлебный угол. И правильно, Нона там и отыскалась, но не одна. За столом сидели два парня, судя по одежде, тоже циркачи, а помощница Ноны, Кайта, возилась у жбана с опарой для завтрашнего хлеба. Парни прихлёбывали из кружек травяной чай и слушали, что пекарка неторопливо им рассказывала, певуче так, с удовольствием, словно песню пела.
— Значит, муку ржаную мы заварили в меду, специи добавили, орехи, цукаты. Остыло уже — вот, видите? Ах, как пахнет. Вот, понюхай-ка, — она зацепила из кастрюли и сунула под нос одному из циркачей немного теста на лопатке, тот понюхал и сморщился, а Нона рассмеялась.
— Настоится, раскроется вкус, тогда оценишь! А, это ты, моя ласточка? — повернулась она к Ринне, — проходи, присядь. Невеселая ты сегодня.
Она показала взглядом на гостей и усмехнулась одними глазами, как бы говоря — ничего, поиграем опять, может, ты и развеселишься! Игра была привычная — когда Ринна приходила к Ноне вот так одетая, та делала вид, что молодая леди никакая не леди, а кто она — да кому какое дело? Называла ласточкой, они весело болтали. Делать всё, как положено, слишком скучно!
Ринна в ответ хмыкнула и присела за стол подальше от циркачей, сначала налив себе чая из высокого медного чайника. Толстостенная глиняная чашка приятно согревала пальцы. Быть изысканной леди отчаянно не хотелось. И кто придумал, что она должна?..
— Вот, мальчики эти, из цирка, что на празднике выступали. Привезли мне кое-что от старинной знакомой, — пояснила она Ринне, — и рецепт пряников хотят получить. А я что, я не против! Когда это я рецепты прятала? Да, ласточка?
— Конечно, Нона, — улыбнулась Ринна, — мы хорошим всегда делимся.
Накануне Новогодья пряники пекли по всему Руату, но и в другое время тоже, их продавали в кондитерских, на ярмарках, всюду они были немного разные, но суть всё равно одна. Но Ринна ни на какие другие не променяла бы ту душистую сладость, что готовили только в их кухне.
— Говорят, вкуснее ваших, ленгарских пряников ничего нет, — сказал один из парней, явно намереваюсь польстить поварихе, та только усмехнулась.
— Почему же. Я считаю, что много чего есть вкуснее пряников. Я могу тебе десять бисквитов с разным кремом подать, на первом — ты мой, и на десятом совсем ум отъешь. Суть пряников совсем в другом. Да, иногда их ничем не заменишь.
— Я скорее отъем ум, если ты приложишь свои таланты к свиной вырезке, тётушка, — заметил циркач.
Ринна уже к ним присмотрелась. Оба лет примерно двадцати пяти, оба без брачных браслетов. Бывают у циркачей брачные браслеты, интересно? И вообще, где цирк, а где пряники? Зачем им эти пряники?..
В то же время они циркачи, значит, люди сильные и смелые. Так может?..
— Я знаю, — ответил другой циркач, — у пряников особый вкус, особый запах, который не забывается. Откусишь и вспомнишь того, кто тебя такими же угощал. И это без всякого колдовства, да? — его глаза лукаво блеснули.
— Всё правильно, — согласилась Нона. — В каждой пекарне свои пряники. Моя мать пекла их для отца, когда он уходил в плавание — он был моряк. И здесь, в Ленгарском замке, тоже свои пряники. Они лучше всех. Точно такие раньше готовили при королевском дворе в Асварде, потом они рецепт потеряли. То, что пекут там сейчас — уже другие пряники. Тот рецепт теперь тут, потому что племянница короля когда-то стала графиней Ленгар.
— И что? Ленгар не так и далеко от Асварда, вы подданные короля, так почему у них нет правильного рецепта?
Нона посмотрела на парня так, словно он явную глупость сморозил, махнула рукой и весело пояснила:
— А не положено! Что имеешь — береги, потерял — не плачь! Так, что там с тестом дальше? Вливаем хлебное вино и поташ, разбиваем яйца по одному… вот так… — пекарка не только говорила, но и ловко проделывала сказанное, — муку пшеничную крупитчатую тоже, отмеренную, добавляем, и лопаткой вымешиваем, вымешиваем, ещё вымешиваем. Хлебная мука не годится, понял? А теперь в погреб отнести, пусть выстаивается. Через неделю можно печь.
— Как через неделю, — вскинулся один из циркачей, — разве ты не обещала, что отведаем? Через неделю мы далеко будем!
Нона смерила его насмешливым взглядом.
— Что я сказала, то и будет. Из подвала уже готовое тесто принесли, да не двухнедельное, а годовое. Сейчас будем печь.
— Так оно в подвале год простояло?!
Ринна уже сдерживала смех. Многие иноземцы удивлялись, слыша, что тесто для руатских пряников готовится так долго!
— Будешь помогать, ласточка? — ласково спросила её Нона. — Ты ведь поэтому пришла, повозиться захотелось?
Кайта, помощница, прошла близко от стола, и циркач мимоходом схватил её за талию, потянул к себе на колени. Девушка, испуганно глянув на леди Ринну, козой отпрыгнула в сторону.
— Эй, ты чего балуешь? — Нона замахнулась на него лопаткой.
— Прости, тетка, прости, не буду, — тот покаянно поднял руки ладонями вперед, но и не подумал пригасить весёлый блеск глаз.
— Ишь, нахал какой, я такого гостя… — пробормотала пекарка и принялась осторожно разминать ком принесенного из подвала теста. — Силы девать некуда — сейчас делом займу. Дам скалку, а потом решишь, в цирке твоём легче, или на моей кухне!
Она преувеличила, конечно, но отлежавшееся и созревшее пряничное тесто обычно бывало таким твердым и жестким, что справиться с ним — та ещё работа. Ринна этим не занималась, в кухне было, кем командовать.
— Не надо им скалку, Нона, я лучше для другого дела их найму, — сказала она, — говорят, что циркачи люди ловкие, и всё, что захотят, сделать могут.
— Так байки это, красавица, — тут же отозвался весёлый циркач. — Рассказывают люди о нас ерунду, не всему верь. А скалку дайте, я не отказываюсь.
Парень этот был редкий красавец, темноволосый, с правильными чертами, с длинными прямыми ресницами вокруг серо-голубых глаз, и взгляд у него был такой уверенный и смелый — кто бы тут устоял! Но дочь графа всем этим не проймешь. Другое дело Кайта.
— Золотом плачу, — сказала Ринна. — Сначала золотой задатка, потом ещё два — за работу.
Нона всплеснула руками и отложила скалку.
— Ты чего задумала, ласточка? — беспокойно спросила она.
Второй циркач, который больше помалкивал и то и дело бросал на Ринну косые взгляды, сказал вдруг:
— Что у вас за беда? Что требуется?
— Выпустить из зверинца мою ручную рысь. Открыть клетку и проследить, чтобы рысь ушла. Всего-то.
— Там охрана? Собаки? — уточнил циркач.
— Да, — признала Ринна, — обычно пара охранников и собаки.
— Но ради вашей рыси охрану могли и увеличить? — хмыкнул он понятливо.
— Могли. Больше десятка туда не поставят.
— Десяток и собаки — уже не шутки.
— Я и плачу щедро! — она начала сердиться, поняв, что с ней торгуются.
— Два золотых задатка, и три после, — он смотрел прищурившись, насмешливо. — Мы сделаем.
— Пять золотых?! — она вспыхнула, но под его взглядом сдержалась, отвернулась.
Этот нахал про скромность и не слыхал, наверное.
— Так ведь они у вас не последние? А дело непростое.
Точно нахал. Но на самом деле она заплатила бы и больше. И вообще, не время было торговаться.
— Вы точно сделаете? Поклянись на огне, — потребовала она.
— Точно сделаем, — сказал циркач и клясться не стал, а бросил ей такой взгляд, что она не решилась повторить требование. — Два золотых выкладывайте. И рассказывайте, что нам надо знать.
Не только нахал, ещё и грубиян. А тот, который красавец, поглядывал недовольно, но подвинулся ближе и теперь тоже выглядел исключительно серьёзно.
— Ждите, — сказала она, — я принесу деньги.
Не помня как она взлетела по лестнице наверх, в свои покои, достала спрятанную в гардеробной шкатулку, отсчитала деньги, сразу пять монет, две взяла с собой, три завязала в лоскут шёлка и бросила в шкатулку для рукоделия — оттуда можно быстро взять. Вернулась в кухню и положила две монеты перед тем циркачом.
— Если обманете — много раз пожалеете.
Угроза не была пустой, наказать их потом за обман она сможет. Дочь Лайна Венеша, графа Ленгара — нашла бы, кому пожаловаться. Да они в родстве с королевской семьей и со стороны мамы, и со стороны отца! Вот только на брата, конечно, жаловаться бессмысленно. И на короля.
— Мы не обманем, — спокойно сказал «некрасавец». — Я уже видел ваш зверинец. Где рысь? Где обычно охрана? Всё рассказывайте, нам и мелочи нужны.
Этот взгляд, спокойный такой, взгляд уверенного в себе человека. И когда он вот так поворачивает голову, его лицо кажется чуть-чуть знакомым. Или он на кого-то похож? Скорее всего.
— Как тебя зовут? — спросила она.
Имя красавца ей знать не захотелось, а этого серьезного нахала, который сразу стребовал с неё золото — отчего-то очень.
— Рик Кан меня зовут, — и бровью не повел циркач. — Давайте же к делу…
Это имя Ринна слышала впервые.
Она рассказала про зверинец, где там что, какой распорядок — очень постаралась. Если Мики завтра не будет в клетке, то она свободна. Завтра те, кто мечтал посмотреть, как своенравной птичке подрежут крылышки, будут разочарованы, а она опять сможет некоторое время жить спокойно.
Циркачи слушали, иногда переспрашивали, уточняли, переглядывались с таким видом, что Ринне даже показалось, будто дело сделано — и ничего трудного. Она успокоилась. Нона вот заволновалась, даже муку просыпала, но помалкивала. Ринна забрала у неё скалку и принялась раскатывать на припылённой мукой доске размятое тесто.
— Лангерские пряники обычно небольшие, квадратные, только на Новогодье тесто звёздами режут и тремя языками пламени, — пояснила она, — Новогодье нескоро, как же режем?