— Как? — ахнула тётя. — Теперь тебе лучше раз и навсегда найти защиту от искушений! Только твой ужасный муж чего стоит — бродяга, циркач!
— Тетя, я сбежала от него не потому, что он ужасен, — призналась Ринна, — он очень нравится мне. Это прямо насмешка, что законный союз с мужчиной, который мне так нравится — оскорбление для Венешей, — эти слова сорвались с языка, потому что Ринне очень хотелось сказать, наконец, об этом.
— О, — тётя побледнела и стиснула её руку. — Девочка моя. Какое счастье, ты теперь со мной. Твоя судьба ясна… Но, — она погрозила пальцем, — больше ни слова! Хотя, последнее: как ты считаешь, твой муж не попросит больше за разводное письмо?
— Он изменил решение и желает взять меня в жёны по-настоящему. Мой дар тая — ценность для его семьи. Думаю, с ним и обсуждать это не стоит.
— О, — монахиня нахмурилась, — это плохо. Ну ничего. Твой дар — ужасно, но придётся справляться. Кстати, ты ехала совсем в другую сторону. Хотела запутать следы?
Ринна кивнула.
— И где ты встретилась с этой старой интриганкой Рауз?
— Случайно. Но она мне помогла.
— Что ж, благослови её Пламя. И ещё, Клайк беспокоится, у тебя нет с собой семейных печатей Ленгаров?
— Конечно нет, откуда? — Ринна удивилась. — Нет и не было никогда.
То, что у неё было, не считалось семейной печатью Ленгаров.
— Да, дорогая? Клайк считает, что ваш отец давал тебе распоряжения для банков.
— Да, но не печати. Они все у Клайка. И я не претендую на имущество Венешей. Клайк боится, что я потребую чего-то в банке от его имени?
Всё-таки осторожный брат забеспокоился.
— Конечно же нет, — тётя Астерия легко улыбнулась. — Но он стремится к порядку в делах. Ах, дорогая, я так рада…
После этого они говорили о всякой всячине. О том, как тётя в юности училась в школе для девочек. О забавных происшествиях при дворе, которые случились ещё до войны. Но это отвлекало от того, о чём хотелось пока не думать…
— Пора на молитву, леди Ринна, — опять напомнила сестра Рута.
— Уже иду, — Ринна бросила последнее поленце.
Ей особенно не досаждали, но порядки в монастыре для всех одни, общая молитва — значит общая.
— Прошлой ночью очень похолодало, — сказала монахиня, семеня за своей подопечной. — Я взяла для вас плащ у сестры кастелянши. Отнесла в вашу келью.
— Спасибо, сестра.
Вот и осень. Где сейчас цирк, где Рик? Даже неприветливого Ивара Ринна была бы не прочь повидать. Только повидать. И Клею. С маленькой циркачкой было так легко и забавно. И Мару…
Неизвестно, встретятся ли они когда-нибудь, скорее всего — никогда. И от этой мысли было немного грустно.
— Матушка составила список книг для вас. Пожалуйста, не откладывайте это послушание. Когда она вернётся, то захочет убедиться, что вы всё исполнили. Вы читаете не те книги, леди Ринна. Я принесла вам ещё свечей, незачем портить глаза.
— Спасибо, сестра. Я стараюсь.
Книги, отложенные тётей, навевали сон — что-то поучительное и философское без капли занимательности. В них не было нужных ей ответов, да и не хотелось искать их в книгах. Сама Ринна взяла в монастырской библиотеке один из томов Истории Королевств, это было, по крайней мере, не скучно. Хотя она всё равно ловила себя на том, что подолгу бездумно смотрела на страницы, не различая букв, думая о своём. Последние дни вспоминались так и этак, представали то в одном свете, то совсем иначе. И множество мелочей, когда-то незамеченных, вдруг всплывали в памяти.
«Я на кухне в неё и влюбился». Но это, увы, ложь…
— Мне не говорили, что чтение книг — послушание. Моё послушание — шить белье в швейной, если я правильно поняла, сестра, — кротко заметила она. — Я выполняю свои уроки в полной мере.
Ей и тут не хотелось терять некоторую независимость, хотя бы читать что хочется. Постоянный контроль со стороны монахинь, их указания раздражали. Да, бездельничать в монастыре не полагалось, и символическое «послушание», то есть какую-то работу, Ринна получала всегда, когда гостила здесь. На этот раз тётя «наградила» нелюбимым шитьем, настояла, что пересиливать себя Ринне полезно. Но это была мелочь, а спорить с настоятельницей опять же не позволяли монастырские правила. Ещё, тоже впервые, Ринну поселили не в гостевых покоях, а совсем в другом крыле, где жили послушницы. В гостевых покоях затеяли менять пол перед ежегодным приездом королевы. Тоже мелочь, конечно. Гостевые покои — это не комнаты в богатом замке, это просто кельи для знатных паломниц, они немного больше и светлее, чем в крыле послушниц, но и только. Здесь нигде нет роскоши — это монастырь, и никому не следует об этом забывать.
— Ваша рысь вчера опять приходила к воротам, — сообщила сестра Рута, поджав губы совсем как тётя Астерия.
— Надеюсь, она не помешала, — невозмутимо отозвалась Ринна.
Она не волновалась за Мику, потому что то и дело слышала её, прикладывая совсем небольшие усилия. Это стало ещё проще, чем раньше — лишнее доказательство того, что дар тая — не колдовство. Но поскольку настоятельница его не одобряла, другие монахини тоже не одобряли.
До приезда королевы Савадины Ринне хотелось бы уехать. Тётя, кажется, была согласна. Вообще, тётя не спорила, соглашалась, советовала успокоиться и больше молиться. Но Ринне уже не терпелось дождаться её и обо всём поговорить, наконец.
Напоминание монахини сделало свое дело, и, идя по коридору, Ринна невольно позвала Мику. И сразу «влетела» в неё — вот уже вокруг колючий кустарник, трава, влажный холодный ветер. Такой вкусный и свежий воздух! Видно, причина этой легкости единения со зверем была как раз в том, что Ринну совсем не тянуло на общую молитву. Но деваться было некуда.
Она стала позади послушниц, не желая лишнего внимания. Ринна-рысь затаилась в кустах.
Карета?.. Неподалёку от ворот стояла большая дорожная карета, запряжённая парой. Кучер скучал на козлах, какой-то мужчина присел на откинутую скамейку и ждал. Ничего удивительного, экипажи въезжали в монастырский двор только с особого разрешения, мужчины не могли пройти дальше привратницкой, гостевого дома или приёмной палаты. Даже пол в покоях, которые готовили сейчас для королевы — наборный паркет, хоть и самый скромный на вид, — укладывали мастерицы, выписанные откуда-то издалека.
Из ворот вышел Вернан Сейри собственной персоной.
— Леди Ринны нет, — сообщил он ожидающему. — Говорят, настоятельница уже отправила её куда-то.
— Куда именно? — сердито каркнул мужчина.
— Можете пойти и спросить сами, — нелюбезно ответил Вернан, — они утверждают, что не знают. Родные её спрятали, это понятно. Заперли в одном из семейных замков.
— Сочувствую вам, любезный эсс, — незнакомец запрыгнул в карету и захлопнул дверцу, и Ринна перестала слышать их голоса.
Она не удивилась. Тётя считает Вернана Сейри неподходящей для неё компанией. Но ей предстоит добираться до Лира, а потом до Гринзаля, и не исключено, что с Вернаном это было бы приятнее и проще. Имея семь тысяч, она может путешествовать с комфортом, нанять прислугу и компаньонку, то есть соблюдать все приличия! Вот с компаньонкой тётя как раз могла бы посодействовать. Неужели вместо помощи она собралась мешать? Впервые Ринна ощутила в душе холодок беспокойства.
— Леди, — сестра Рута тронула её за локоть. — Леди, что с вами? Вы задумались.
Молитва уже закончилась.
— Я просто увлеклась, сестра, — пояснила Ринна любезно.
— Это хорошо. Истовая молитва просветляет. Пойдёмте, я провожу вас в келью.
— Я сама дойду, — отмахнулась она, — сестра, вы знаете, последнее время меня кто-нибудь спрашивал, хотел видеть?
— Нет, леди, никто.
— Я сама спрошу у привратницы.
— Не надо, леди.
— Почему?! Мне запрещено пройтись до ворот и обратно?
Теперь ей хотелось узнать, скажет ли правду привратница.
Не сказала. Посмотрела с участием и заверила, что никто не приезжал к леди Ринне Венеш. Ах, только что? Нет, только что тем более никто. А что, леди Ринна ждет кого-то именно сегодня?
— Вам всем приказано никого не пускать ко мне? И обманывать? — спросила она у сестры Руты, когда они шли обратно.
Та помолчала, насупившись, и всё же ответила:
— Приказано оберегать. Наставлять. Заботиться. Вам предстоит важное дело. Следует готовиться, а не тратить время впустую.
— И что, по-вашему, мне предстоит?
Монахиня снова помолчала, словно подбирая слова, потом сказала:
— Исполнить долг. Разве вы не сами отказались от иной судьбы? За вас внесли вклад в Обитель. Покажите себя правильно, всего лишь, и когда-нибудь замените нашу настоятельницу. Она и не мечтает о лучшей доле для вас.
— Вклад в Обитель? — медленно повторила Ринна.
Клайк привёз не деньги для неё. Он привез монастырский вклад. Чтобы она могла сразу принять постриг.
— И ещё земли для Обители, — быстро добавила монахиня. — Матушка-настоятельница поехала получить с графа Ленгара документы на земли. Всё будет очень хорошо, дорогая леди. Ведь к вам всегда здесь так хорошо относились. Вас ждет замечательное будущее и самое лучшее положение, не надо ничего портить, — она умоляюще посмотрела на Ринну.
— Понятно, — сказала Ринна. — Я уезжаю отсюда. Могу даже уйти пешком.
Как будто вспышка осветила разум, а в душе поднялась паника. Что происходит? Она спала и проснулась?!
Если уйти, то именно сейчас! Её не посмеют задержать. У них уже всё решено, и решала не только тётя Астерия! Вся семья, родственники.
Она почти бегом вернулась в келью, побросала в сумку вещи — те немногие мелочи, что у неё были, кошелек, белье. Тёплый плащ оказался кстати. А вот её платье, купленное в Раби, пропало из кельи, придется уходить в наполовину монашеском одеянии…
О Пламя, Рик был прав! Но даже при худшем раскладе Ринна справедливо рассчитывала на долгие уговоры, на увещевания, и была к ним готова. Хотя до последнего хотела бы верить тёте Астерии. Но такой обман? За неё всё решили! В монастырь уходят добровольно. Она не согласится добровольно!