— Рик, почему мне так часто кажется, что ты хочешь мне что-то сказать? — шепнула Ринна мужу.
Щеки горели, губы опухли. Надо немного подождать, прежде чем возвращаться в зал или на кухню.
— А я и хочу. Но все время откладываю. Немного боюсь.
— Так-так, — она обвила руками его шею. — Может, тогда просто скажи?
— Нет, всё узнаешь, когда мы уедем из Лаверри.
У него была ямочка только на одной щеке, когда он улыбался, а в разноцветных ресницах запуталось солнце.
— Это плохое? Хорошее? Важное?
— Не знаю. Зависит от того, как ты отнесёшься.
— Это будет о том, как мы станем жить в цирке твоих родителей?
Рик кивнул в ответ.
— Тогда можешь не спешить, — великодушно разрешила она. — Я люблю то, что имею сейчас, и не хочу думать о том, что будет.
— Тогда хорошо, — серьезно согласился он, — я тоже люблю то, что имею сейчас.
— Просто пообещай, что будет не хуже, — вдруг попросила она. — И ты, может быть, поможешь мне открыть ещё одну кондитерскую?
— Хуже не будет, — уверенно пообещал он, — знаешь, моя бабушка заправляет огромной кухней. Ты ей понравишься, и она позволит тебе всё, что захочешь. А насчет кондитерской — тоже что-нибудь придумаем.
— Твоя бабушка не циркачка? — удивилась Ринна.
Все-таки она мало знала про циркачей. Столько у них непонятного и даже странного! И хорошо бы расспросить Рика про бабушку, но уговор есть уговор. Ничего, это никуда не денется.
— Да как сказать. В её-то преклонные годы, сама понимаешь… — вздохнул он.
Это был суматошный и счастливый день, следующие оказались более спокойными, но Ринна всё равно была всем довольна. Пока не случилось кое-что неожиданное…
Рик и Ивар с утра отлучились куда-то в город, и тут как раз одна из подавальщиц передала Ринне, что её спрашивают. Да-да, именно её, эссу Кан, хозяйку. Кому-то потребовалась целая корзина пирожных.
За столиком её дожидался незнакомец.
— Добрый день, эсса Кан, — он с готовностью выложил на стол несколько золотых, — я хочу сделать большой заказ, вот, — он посмотрел многозначительно.
Она сразу узнала голос. Это был Вернан Сейри, изменившийся, с бородкой, усами и бакенбардами. Надо сказать, растительность на лице меняет мужчин до неузнаваемости. А охранник играл в кости сам с собой в противоположном углу. Он, конечно, не узнает Вернана, даже если видел его в Раби. Она постаралась скрыть удивление. Вернан выразительно ей подмигивал.
— Я хочу сделать подарок жене, эсса. Мы можем это обсудить?
Сначала она растерялась. Но — это же Вернан! Опасаться Вернана точно не следовало, что бы там ни думали об этом Рик с его братцем.
— Поговорить, эсса. Порожные… — тот смотрел умоляюще.
— Пойдёмте, — решила она. — Обсудим. Может быть, вам больше подойдёт торт, эсс?
Охранник проводил их взглядом, но, видно, не нашёл, к чему придраться.
В конторке Ринна показала Вернану на стул, а дверь оставила приоткрытой — так никто не подойдёт незамеченным.
— Леди Ринна, доверьтесь мне, умоляю, — тихо заговорил он. — Вы в опасности. Человек, с которым вы живёте — вы ведь ничего не знаете о нём! Я хочу вас увезти. Не бойтесь, я ни на что не претендую. Лучше бы ваш брак так и оставался ложным, но что теперь поделать! Мы уедем, скроемся, со временем все уладится. Ринна, вы просто должны мне поверить!
Она никак такого не ожидала. Сказала:
— Вернан, не надо говорить загадками. Если просите о доверии, то объясните, в чём дело.
— Всё объяснить? — он нервно дёрнул плечом, — я не могу, леди Ринна. Просто не могу. Но речь о наследстве вашего отца. О том, секретном наследстве. Да, я знаю, что оно есть. И брак с вами — ключ к некоей заветной дверке! Вы помните об этом? И неужели вы думаете, что эти циркачи случайно оказались там, в Ленгаре, и не позволили мне даже приблизиться к вам?
Ринна почувствовала холод на висках. Да, верно, она никогда не задавала себе такие вопросы. Даже в голову не приходило. Разве венчание у Пламени оставляет место недоверию? Пламя одобрило брак. И она так счастлива теперь!
— Нет, Вернан. Вы ошибаетесь.
— Да, леди Ринна. Просто подумайте. Вы здесь по-прежнему пленница, не можете встречаться, с кем хотите, говорить, с кем хотите. Вас это совсем не смущает?
— Вы считаете, что мой муж что-то задумал? Подозреваете его в коварстве? — уточнила она.
— Я почти уверен.
— А я не сомневаюсь, что это какая-то ошибка.
— Но не только он опасен, — как будто не слыша её, продолжал старый друг, — другая опасность угрожает нам с вами, обоим. Я не могу это объяснять! — его голос задрожал, — и мы не можем обратиться в стражу, потребовать дознания. Ради моих близких! Доверьтесь мне и позвольте спасти нас, это единственный выход. Сейчас ваш муж явно играет вашими чувствами. Если вы ему это позволите — что ж, станете одной их многих обманутых женщин в этом мире. Брачный венец не защищает от обмана, леди.
Где-то хлопнула дверь, и до слуха Ринны донёсся голос Ивара. Вот только скандала не хватало. Если они с Вернаном встретятся, Ивар может и узнать его.
— Вам пора, Вернан, — сказала она быстро. — Мы ещё увидимся, а вы всё мне объясните. Я хочу понять вас. Мы разберёмся вместе, Вернан!
— Ради пламени, пусть это останется между нами! Никому не говорите! Я приду… скоро.
— Хорошо. А пока мы обсудили заказ, вы оставили задаток, — почти не думая, она писала на листе бумаги названия выпечки и её количество. — Пойдёмте…
У двери она прислушалась — кажется, Ивар опять вышел. Повезло. Она позвала подавальщицу из зала и велела проводить эсса. Всё получилось. Но…
У Ринны голова шла кругом. Что это только что было?!
Она не поверила в то, что сказал Вернан. И она же знала, что Вернан не умеет врать! Они немало часов провели когда-то вместе. Он ей не врал, а если пытался лукавить, она различала ложь по голосу и высмеивала эти его попытки. Он не обижался, да она и не обижала, это было между ними, было их игрой. Тот юноша из Гринзаля, сын отцовского банкира, определённо дорожил их дружбой. Но между ними не было ничего романтического, совершенно. Он рассказывал ей про других девочек, которые ему нравились. А ведь и правда, это точно было, в их последнюю поездку в Гринзаль! Они болтали о девочках. Он старше Ринны, но тогда ещё не бывал на балах в их ратуше, ей первый бал только предстоял будущей зимой — по каким-то причинам отец задержал её появление в свете. В то лето они особенно много времени потратили на болтовню, но — никаких вздохов и романтических взглядов.
Ринна сходила на кухню и налила себе яблочного чаю, и сразу вернулась, закрылась в конторке. Надо было додумать мысли, которые делали неважным всё остальное. Крепкий душистый напиток согревал — её знобило, как обычно при волнении.
Итак, Вернан. Рик. Гринзаль. Наставница Эсминельда. А почему она?..
Они с Эсминельдой шли по набережной, а карета ехала следом.
— Этот молодой Сайри совсем не умеет обманывать, — весело сказала наставница. — С ним даже шутить неинтересно. Ты согласна, дорогая?
— Мне кажется, что обманывать не такое уж достоинство, а с честным человеком всегда приятно иметь дело, — бросилась Ринна на его защиту.
— Это не достоинство, но иногда бывает полезно…
Вот так, и вдруг Вернан принялся уверять её в своей любви. Тогда, на постоялом дворе, после бегства из Раби. Ей не нравилось, она пыталась не слушать — потому что это была раздражающая слух неправда? Или просто признания были ненужными? Как теперь понять?
А позже, когда Вернан искал с ней встречи в монастыре? Он не казался взволнованным влюблённым, скорее человеком, выполняющим некую повинность. Рик в такой же ситуации вел себя иначе! Во всяком случае, она тогда обрадовалась, что Рик о ней узнал, а поведению Вернана лишь удивилась. Именно Рик спас её. Спас благодаря тому, что королева решила приехать в Обитель раньше обычного, и прислушалась к его жалобе. Ведь закон был на их стороне! Тогда Ринна не стала вникать в обстоятельства, но ведь они на самом деле такие странные. Вот именно — там странно всё!
Итак, Вернан лгал про свою влюблённость. Но в его сегодняшних словах она не услышала фальши. И он и не говорил о любви, напротив — сказал, что не претендует. Он твердил об опасности. Причем намекал на двойную опасность — со стороны Рика и… ещё на что-то.
Начать в чем-то подозревать Рика?! Это нельзя. Невозможно. Она отказывается! Но…
Вернану известно про тайное завещание графа Ленгара. Завещание — банковская тайна, которую подтверждали на Пламени, но Вернан мог быть посвящён. А Рик? Ему это знать неоткуда. Если только…
Вернан упрекает Рика в том, что тот, заранее извещённый о решении короля, не позволил никому с ним соперничать. Точнее, не позволил Вернану. Но откуда об этом мог знать сам Вернан? Если спросить у Рика, он наверняка сошлётся на фрейлину-циркачку Фину, и Ринна уже сама убедилась в реальности и возможностях последней. А Вернан?..
Как сильно пахнет яблочный чай. Они втроём сидели к гринзальской булочной и тоже пили чай, запивали им рассыпчатый ягодный пирог. Втроём — это Вернан, Эсминельда и она, леди Ринна. И Вернан упомянул про рысь, в которую Ринна может превращаться. Она сама рассказала ему накануне, и он не поверил, поэтому явно шутил этим и смеялся. Но Эсминельда наградила её сердитым и многозначительным взглядом.
— Стыдно, юная леди. Такие выдумки вас не красят. Надеюсь никогда больше не слышать ничего подобного. Вы уже не маленькая, чтобы сочинять такие вещи!
— Я так и понял, что это выдумка! — улыбнулся Вернан.
Эсминельда потом отругала Ринну.
— Дорогая, этого никто не должен знать! Никто! Ни при каких обстоятельствах! Разве я не предупреждала? Я заставлю тебя принести клятву на огне, забывчивая леди!
Да, она предупреждала. И на огне клясться не заставила, Ринна и так запомнила — никому, никогда. Да и кому какое до этого дело?
Но почему это вспомнилось? Это её дар тая, он ни при чём. Потому ли, что Рик считал её обучение плохим, и об этом же сказал джубаранец? Это тоже опасность, и Вернан сегодня намекал на опасность.