Медленно, очень медленно тепло от руки согревало дерево, и так же медленно из тяжелой головы уходили грустные мысли.
Гарри подозревал, что рано или поздно мистер Уайт поделится со своей женой бесценной информацией по поводу личности нового воспитателя ее дочери, так что, получив от Гермионы сову с просьбой о встрече, он даже не удивился. Открыв перед миссис Уайт дверь своего дома, вместо приветствия он сразу спросил:
— Черт возьми, Гермиона, да как тебя угораздило?
Даже спустя неделю после разговора с отцом Роузи Гарри все еще пребывал в шоке относительно выбора своей школьной подруги. Та же стояла на пороге в серой мантии строгого кроя и улыбалась как ни в чем не бывало. В карих глазах миссис Уайт не было и тени раскаяния:
— Получить ученую степень по трансфигурации? — с самым невинным видом уточнила она.
— Выйти замуж за Снейпа!
— Ну, это было проще, чем получить ученую степень по трансфигурации. — Судя по тембру ее голоса, это было еще и гораздо приятнее. Гарри закатил глаза и отступил, пропуская Гермиону в дом. Последняя надежда на то, что она хоть сколько-нибудь недовольна сложившимся положением, рухнула.
— Так значит ты теперь… профессор Снейп? — Гарри не мог сдержать усмешки, помогая подруге снять мантию, под которой оказались светлый бежевый свитер и джинсы: предпочтения Гермионы в одежде, казалось, нисколько не изменились со школы. — Профессор трансфигурации Снейп? О Мерлин, я в самых страшных снах такого вообразить себе не мог!
В серой мантии профессора внезапно обнаружилась огромная дыра у самой кромки. Гермиона вздохнула и объяснила, что зацепилась за калитку и чуть не упала. Гарри нахмурился. Насколько он знал, с калиткой все было в полном порядке. Это одна из первых вещей, что он починил, когда переехал сюда. Он смазал скрипучие петли, покрасил прутья и вырвал с корнем мемориальную табличку, извещавшую каждого, кто коснется калитки, о трагедии, произошедшей в этом доме в 1981 году, — для того, чтобы помнить о смерти своих родителей, он не нуждался в этой вещи.
Следующие несколько минут Гермиона стоически выносила ворчание старого приятеля и, приняв приглашение на чай, последовала за ним на кухню. И это всего лишь Гарри! Страшно подумать, что ей пришлось бы выслушать, узнай кто-нибудь из Уизли о ее семейном положении.
— Ладно, начнем сначала, — вздохнул Гарри, поставив на стол кружки. Гермиона машинально отметила, что в этом холостяцком логове их всего две, и они разные, несмотря на то, что сам дом и отделка выглядят превосходно. — Где ты его откопала? В последний раз, когда я его видел, он был мертв.
— Университет Волшебства. Северус собирался посвятить остаток своей «жизни после смерти» науке, но мне пришлось нарушить его планы. Представь: война только закончилась, я плохо сплю по ночам, заново прокручивая в голове все, что случилось за последние семь лет, а у одного из моих научных руководителей лексикон и повадки, как у Снейпа! — Гермиона говорила с радостным воодушевлением: до сих пор она ни с кем не могла поделиться этой историей, не опасаясь навлечь неприятности на свою семью. Наконец появился хоть кто-то, посвященный в эту тайну. — Оборотное зелье могло дать ему какую угодно личину, но, согласись, такой характер в карман не спрячешь. Я думала сначала, что у меня рассудок помутился на почве пережитого стресса…
Многие студенты университета учились в Хогвартсе в одно время с Гермионой, но никто больше не замечал сходства между бывшим директором Северусом Снейпом и профессором Николасом Оливером Уайтом… Здесь ей пришлось прервать свой рассказ, поскольку Гарри рассмеялся, оценив тонкую иронию профессора, если, конечно, Снейп сам выбирал себе новую фамилию и инициалы.
Глава 5
Первое время Гермиона честно старалась избегать профессора Уайта: она обходила его по широкой дуге в коридорах университета, а на занятиях забивалась в самый дальний угол и оттуда не мигая наблюдала, как этот мужчина движениями, знакомыми ей с детства, проводит магические опыты с растворами и настойками, сопровождая это комментариями, большую часть из которых она уже слышала.
«Успокойся, Гермиона! — повторяла она про себя, стискивая зубы и сжимая руки в кулаки. — Это просто приступ дежавю. Сейчас пройдет».
Понятно, что в таком состоянии она не могла нормально работать и однажды задержалась, панически пытаясь закончить эссе, с которым все остальные студенты уже справились.
— В чем дело? — раздался над самым ухом чужой голос со знакомыми интонациями. — Слишком сложно для нашей невыносимой всезнайки?
— Последний человек, который меня так называл, умер, истекая кровью и слезами, — не разжимая челюсти, прошипела она.
— Бедняга! — посочувствовал Уайт и, засунув руки в карманы мантии, направился к преподавательскому столу. — Впрочем, ваши эссе кого угодно доведут до кровавых слез, мисс Грейнджер.
И с этого момента началась сложнейшая в ее жизни игра, построенная на намеках и двусмысленностях, в которой в конце концов Гермиона одержала победу. Но кто в этой игре был кошкой, а кто — мышкой, все еще открытый вопрос.
— Проклятье, Гарри! — Гермиона вскочила со стула, когда стол ни с того ни с сего резко накренился и кружка выскользнула из ее рук. Горячий чай пролился на пол. — Твой дом меня ненавидит!
— Скорее, он тебя боится, — подавая ей чистое полотенце, извиняющимся тоном проговорил Гарри. — Ты — первый гость за много лет. Так как ты вывела на чистую воду своего преподавателя?
— Я бы предпочла… — она отвела глаза, — не говорить с тобой об этом.
Воображение Гарри тут же во всех подробностях нарисовало, как Гермиона привязывает мистера Уайта к стулу и, ожидая обратного превращения, зачитывает ему вслух «Биографию Северуса Снейпа» пера Риты Скитер, изобилующую романтическими сравнениями и слезливыми подробностями его жизни. По бледному челу профессора стекает холодный пот, он извивается на стуле, словно завязанная узлом змея, но тщетно. «Прекрати! — наконец хрипит он. — Я сделаю все, что ты захочешь! Все!». Гнусно ухмыляясь, Гермиона достает из кармана своей мантии брачный контракт.
— Гарри! — миссис Уайт щелкнула пальцами у него перед носом, заставляя вернуться в реальность. — Ты меня слышишь?
Впрочем, привязанной к стулу могла оказаться и Гермиона, а вот книга в обоих случаях была бы одна и та же.
— Кхм… Да, конечно, — улыбнулся он.
— Я пришла, чтобы поговорить о Роуз, — вздохнула она. — Что ты с ней сделал?
— Я? — Гарри отпрянул от нее — настолько неожиданным оказалось это предположение.
— Поражение кожи уменьшилось вдвое с тех пор, как я меняла повязку сегодня утром, — серьезно проговорила она. — Я обнаружила это, когда она вернулась из детского сада. И так как мы с мужем не применяли новых лекарств в последнее время, логично предположить, что это сделал ты.
— Уменьшилось, значит? — нахмурился он. — Что ж, это ненадолго.
— Что ты сделал, Гарри?
Он встал и отошел к буфету, чтобы достать засохший мармелад, который вполне мог соревноваться с твердокаменными кексами Хагрида, но вовремя передумал. Гарри не хотелось вкладывать в руки своей подруги что-то, что, будучи метко брошенным, может его убить.
— Я работаю на Сьюзен уже много лет и за это время видел множество магических выбросов. Иногда они происходят, когда ребенок напуган и пытается защитить себя или кого-то другого. Иногда магия просыпается вместе с гневом, и тогда ее цель — нападение. Здесь главное — вовремя предотвратить последствия. За последние годы мне удалось защитить от самих себя немало детей, но иногда… — он замолчал, раздумывая над тем, как продолжить. Гермиона, конечно, не Северус, разговаривать с ней не в пример легче. Но все же люди неохотно признают собственные ошибки, а миссис Уайт всегда была отличницей с большой буквы, переубедить ее будет непросто. — Однажды к нам привели девочку. Чистокровная семья, безупречные манеры… Она была вся как куколка, такая аккуратная и тихая, с огромными голубыми глазами. К обеду она пропала. Мы с Боунс чуть с ума не сошли! Мы перерыли весь дом, каждый уголок обшарили, звали ее снова и снова. Потом кто-то из нас догадался спросить у детей, когда они видели ее в последний раз. Девочки сказали, что они рисовали, а Мелисента случайно уронила стаканчик с грязной водой на свое белое кружевное платье и после этого исчезла. Понимаешь? Она так боялась, что ее накажут за испорченное платье, что стала невидимой! Да даже заклинание такое не каждый выучит! Но девочка просто не знала, что это невозможно. Я нашел ее на ощупь и полчаса, раз за разом демонстрировал на первой подвернувшейся тряпке очищающее заклятье, пока она не поверила в то, что чертово пятно от краски — это не катастрофа, и все можно исправить.
— Что было потом?
— Не знаю, это был первый и последний раз, когда мы ее видели.
— И какое отношение это имеет к моей дочери?
— Гермиона, — Гарри вздохнул. Объяснять что-то своей подруге, а не выслушивать объяснения от нее очень непривычно, — твоя дочь — волшебница. И еще она ребенок. Ее логика проста: родители поссорились после того, как она повредила руку. Представляю, как вы двое смотрите на эту руку каждый день — со смесью вины, разочарования и гнева, изредка ругаясь за закрытыми дверьми так, чтобы дочь вас не слышала. Но она слышит, а если не слышит, то догадывается о том, что происходит. И из всего этого она понимает только одно, — Гарри наклонился к подруге и проговорил веско, разделяя каждое слово: — Рука. Чертовски. Мешает ей.
Гермиона задержала дыхание. Она изо всех сил старалась не показать, как сильно слова Гарри напугали ее.
— Лекарства, которые вы ей даете, не действуют потому, что она этого не хочет, — продолжал он. — Роузи кажется, что если она сможет спрятать руку или, еще лучше, избавиться от нее совсем, все станет как прежде. И магия, что течет по ее венам, исполнит ее желание рано или поздно.