Потом он спустился с горы и проник в город. «Царевич шел по улицам до тех пор, пока не достиг рынка. Тогда он спросил людей, как называется этот город и кто его обитатели, и ему сказали: «Этот город называется Городом магов, и жители его поклоняются огню, а не всесильному Владыке». Затем аль-Амджад спросил про Эбеновый город, и ему отвечали: «От нас до него расстояние по суше — год, а по морю — шесть месяцев. Царя Эбенового города зовут Арманусом. Он стал тестем одного султана, Камар-аз-Замана, и поставил его на свое место. И все знают, что этот владыка справедлив, милостив, щедр и честен».
Услышав о своем отце, аль-Амджад стал плакать, стонать и жаловаться. Он не знал, куда ему направиться. Тогда царевич купил себе кое-чего поесть и зашел в одно место, чтобы там откушать. Он сел и собрался было поесть, но, вспомнив брата своего, заплакал. Тогда царевич поел через силу, совсем немного, только чтобы удержать в теле дух.
Затем аль-Амджал пошел бродить по городу в надежде узнать, что случилось с его братом. Вдруг он увидел одного человека, мусульманина, который работал портным в лавке. Царевич сел возле этого мужчины и рассказал ему свою историю, а портной сказал: «Если твой брат попал в руки кому-нибудь из магов, ты его уже вряд ли увидишь. Может быть, Аллах сведет тебя с ним. Не хочешь ли, о брат мой, поселиться у меня?» И аль-Амджад сказал: «Хорошо!» — и провел у портного несколько дней. Тот развлекал царевича, как мог, и призывал его к стойкости. Он научил юношу шить, и тот достиг в этом деле большого мастерства.
Однажды аль-Амджад вышел из дома, постирал свою одежду в море, вымылся в бане, надел чистое платье и пошел гулять по городу. И он встретил по дороге женщину, на редкость красивую и стройную. Увидев аль-Амджада, она подняла с лица покрывало и сделала ему знак бровями и глазами. Бросая на него влюбленные взоры, женщина произнесла такие стихи:
«Потупила я взор, увидев, что ты подходишь,
Как будто бы ты глаз солнца небесного, о стройный!
Поистине ты прекрасней всех виденных мной,
Вчера был хорош, сегодня ты еще лучше.
И если б красу твою на пять разделить, то взял бы
Иосиф себе лишь часть, да и ту не полною».
Когда аль-Амджад услышал речи женщины, сердце его возрадовалось и члены устремились к ней. Жгучая страсть пробудилась в нем, и он произнес, указывая на нее, такие стихи:
«Перед розой щек, в защиту ей, терновый шип,
Так кто ж душе внушит своей сорвать его?
Не протягивай к ней руки своей — надолго ведь
Разгорятся войны за то, что оком взглянули мы.
Скажи же той, кто, обидя нас, соблазнила нас:
«Будь ты праведной, ты б сильней еще соблазнила нас».
Закрывая лик, ты сбиваешь нас лишь сильней с пути,
И считаю я, что красе такой лучше лик открыть.
Ее лик, как солнце, не даст тебе на себя взирать;
Лишь одетое тонким облаком, оно явится.
Исхудавшие охраняются худобой своей,
Так спросите же охранявших стан, чего ищем мы.
Коль хотят они истребить меня, перестанут пусть
Быть врагами нам и оставят нас с этой женщиной.
Не сразить им нас, если выступят против нас они,
Всех недругов сразят глаза девы с родинкой».
Услышав от аль-Амджада эти слова, женщина испустила глубокий вздох и произнесла, указывая на него, такие стихи:
«Стезею расставанья ты пошел, а не я пошла;
Любовь подари ты мне — пришла пора верности,
О ты, что жемчужиной чела, как заря, блестишь
И ночь посылаешь нам с кудрей на висках твоих!
Ты образу идола заставил молиться нас,
Смутив им: уже давно ты смуту зажег во мне.
Не диво, что жар любви сжег сердце мое теперь —
Огня лишь достоин тот, кто идолам молится,
Без денег подобных мне и даром ты продаешь,
Уж если продашь меня, так цену мою возьми».
Услышав такие слова, аль-Амджад спросил женщину: «Ты сама придешь ко мне, или мне прийти к тебе?» Женщина от стыда склонила голову к земле и произнесла слова пророка: «Велик он! Мужчины да содержат женщин[40] и используют то, в чем Аллах дал им преимущество друг перед другом». И аль-Амджад понял ее намек.
Так он узнал, что женщина хочет пойти с ним, и он решил подыскать подходящее место, ибо стыдно ему было приводить ее к портному, своему хозяину.
Тогда царевич пошел впереди, а женщина — сзади. Он ходил с нею из переулка в переулок, пока она не устала и не спросила: «О господин, где твой дом?» — «Впереди, — отвечал аль-Амджад, — до него осталось немного». И он свернул с нею в красивый переулок и прошел его до конца. Оказалось, что улица была не сквозная.
«Да будет на то воля Аллаха Великого!» — воскликнул аль-Амджад. Затем он повел глазами вокруг себя и увидел в конце переулка большие запертые ворота с двумя скамьями.
Аль-Амджад сел на одну из скамей, а женщина села на другую и спросила: «О господин мой, чего ты дожидаешься?». И царевич надолго склонил голову к земле, а затем поднял голову и сказал: «Я жду своего невольника. Ключ от ворот у него. Я велел ему приготовить еду и питье, цветы и вино к моему возвращению из бани». Тогда аль-Амджад подумал: «Может быть, ей не захочется долго ждать, и она уйдет своей дорогой».
Когда ожидание слишком затянулось, женщина сказала: «О господин, твой невольник заставил нас ждать, сидя в переулке», — и подошла к дверному засову с камнем. «Не торопись, подожди, пока придет невольник!» — остановил ее аль-Амджад. Но она не стала слушать его, а ударила камнем по засову и разбила его на две половины. Ворота распахнулись. «Зачем ты это сделала?» — спросил ее аль-Амджад, а она воскликнула: «Ой, господин мой, а что такого? Разве это не твой дом?» — «Да, — отвечал аль-Амджад, — но не нужно было ломать засов».
Потом женщина вошла в дом, а аль-Амджад остался, растерянный, так как не знал, что ему делать. «Почему ты не входишь, о свет моих очей и последний вздох моего сердца?» — спросила его женщина, и аль-Амджад ответил: «Слушаю и повинуюсь, но только невольник задержался, и я не знаю, сделал ли он что-нибудь из того, что я ему приказал».
Царевич последовал за женщиной, и пребывал он в величайшем страхе перед хозяевами этого жилища. Войдя в дом, он увидел прекрасную комнату с четырьмя портиками, расположенными друг против друга. В комнате этой стояли скамейки, устланные коврами из шелка и парчи, а посреди нее находился драгоценный водоем, по краям которого были расставлены подносы, украшенные камнями и драгоценностями, наполненные плодами и цветами, а рядом стояли сосуды с напитками и свечи в подсвечниках. В комнате было полно дорогих материй, там стояли сундуки и кресла, на каждом из которых лежал мешок, полный дирхемов, золота и динаров. Дом этот свидетельствовал о благосостоянии его владельца, так как пол в нем был выстлан мрамором.
Когда аль-Амджад увидел это, он пришел в замешательство и воскликнул про себя: «Пропала моя душа! Но да будет на то воля Аллаха!» А что до женщины, то, увидев это помещение, она обрадовалась и сказала: «Клянусь Аллахом, о господин мой, твой невольник ничего не упустил. Он вымел комнату, сварил кушанья и выложил на подносы плоды и цветы. Я пришла вовремя». Но аль-Амджад не обратил на нее внимания, так как его сердце сжалось от страха перед хозяевами дома. Тогда женщина сказала ему: «Ой, господин мой, сердце мое, чего ты так стоишь?» Затем она подарила аль-Амджаду звонкий поцелуй и произнесла: «О господин мой, если ты условился с другой, то я согну спину и буду служить ей».
Аль-Амджад засмеялся, хотя сердце его было полно гнева и страха. Затем он сел и подумал: «Когда хозяин дома вернется, он точно убьет меня!» Женщина села с ним рядом и стала играть и смеяться, но аль-Амджад по-прежнему был озабочен и сидел нахмурившись.
Тогда женщина поднялась, взяла столик и, засучив рукава, накрыла его скатертью, уставила кушаньями и стала есть. Она сказала аль-Амджаду: «Садись рядом и поешь со мной, о господин!» Царевич подошел, чтобы отведать кушаний, но еда была ему неприятна, и он не смог проглотить и кусочка. Аль-Амджад постоянно поглядывал в сторону двери, пока женщина не поела досыта. Тогда она убрала столик и принялась лакомиться плодами, а затем открыла кувшин с вином, наполнила кубок и протянула его аль-Амджаду. Царевич взял кубок, говоря про себя: «Увы, увы мне, когда хозяин этого дома придет и увидит меня!» И, когда он так сидел, бросая испуганные взгляды в сторону двери и держа в руке кубок, вдруг пришел хозяин дома. А это был мамлюк[41], один из вельмож города. Он служил конюшим у царя, и эта комната была приготовлена им для своего удовольствия, чтобы грудь его там расправлялась и он мог бы уединяться в ней с кем хотел. В этот день он послал к одному из своих возлюбленных, чтобы тот пришел и приготовил для него это помещение. Звали этого мамлюка Бахадур, и был он щедр на руку, раздавал милостыню и оказывал людям благодеяния.
Когда он подошел к своему дому, то увидел, что ворота открыты. Бахадур медленно вошел, опасаясь воров, осторожно заглянул в комнату и увидел аль-Амджада и женщину. Когда глаза царевича встретились с глазами хозяина дома, юноша побледнел лицом и задрожал от страха. Бахадур, увидев, что тот побледнел и изменился в лице, сделал ему знак, приложив ко рту палец, что значило: «Молчи и подойди ко мне!»