– Пока не будите его, – сказал он. – Расскажите, в чем дело.
Не успела она открыть рот, как заплывшие глаза мальчишки мигнули.
– Ах, доктор, – сказал он распухшими губами. – Как хорошо, что вы зашли. – Он попытался сесть; от него пахло перегаром, потом и рвотой.
– Не вставайте, подождите секундочку. – Фрэнк подошел к нему ближе и осторожно дотронулся до уголка его глаза. – Я хочу взглянуть вот на это.
Вива заметила, как смягчилось лицо мальчишки, а на разбитых губах появилась слабая усмешка. Казалось, он наслаждался вниманием.
Фрэнк закатал повыше свой рукав, открыв загорелую руку. Стал рассматривать лицо парня.
– Вам повезло. Еще немного – и потеряли бы глаз, – сказал он. – Кстати, что это было?
– Удар грома.
– Какой еще удар грома?
– Обычный.
– Я не смогу вам помочь, если вы будете морочить мне голову, – мягко сказал Фрэнк. – Похоже, кто-то вас сильно ударил. Так?
– Это мое дело, не ваше. – Мальчишка повернулся лицом к стене.
– Слушайте, – ровным голосом сказал Фрэнк, словно мальчишка ничего и не говорил, – прежде чем вы заснете, мне надо обработать вашу губу и положить что-нибудь на глаз, чтобы убрать гематому… Пожалуй, – он взглянул на Виву, прося разрешения, – я мог бы сам поговорить с Гаем. По-мужски.
– Конечно, – согласилась Вива. Она подняла окровавленную рубашку парня и сказала: – Я отдам ее стюарду Гая. И скажу ему, – она со значением посмотрела на Фрэнка, – чтобы нас не беспокоили какое-то время. Бенсон сказал, что мне, уходя, надо будет запирать за собой дверь каюты.
– Возвращайтесь примерно через полчаса, – сказал Фрэнк, – а потом, пожалуй, вы пройдете со мной в операционную и возьмете что-нибудь, что поможет Гаю выспаться.
Онемев и ошалев от головной боли, Вива быстро шла по коридору, надеясь, что не увидит Розу и Тори, когда будет проходить мимо их каюты.
Из одной каюты появился густо накрашенный мужчина в женском платье. Засеменил на цыпочках, наткнулся на нее и сказал «пардон» глупым голосом. Следом за ним выскочили другие люди, смеющиеся и довольные собой, в боа из перьев и в клоунских костюмах.
– Роттерс! – закричала дама средних лет, одетая как кроссворд. – Подожди меня.
– Ох, бедняжка! – закричал в ответ клоун и улыбнулся Виве, обнажив желтые клыки, которые выделялись на фоне красной помады.
Несколько секунд они казались Виве частью нараставшей мигрени, но потом она вспомнила, что в тот вечер устраивали вечеринку эксцентриков. Она еще обещала Тори и Розе, что пойдет с ними. Теперь хотя бы на несколько часов их коридор опустеет – все пассажиры переберутся в бальный зал на палубе А.
Она подошла к конторе старшего стюарда. На часах было восемь тридцать пять; в окне горел свет. Чтобы скоротать время и скрыться от весельчаков, визжащих и смеющихся в коридорах, она решила пойти и узнать, нет ли для нее почты.
Клерк вручил ей желтоватый конверт с телеграммой внутри.
Он был из редакции «Пайонер Мэйл энд Индиан Уикли». «К сожалению, – говорилось в телеграмме, – из-за нехватки средств в этом месяце мы не можем принять еще одного корреспондента в наш офис в Бомбее, но зайдите к нам, если будете проходить мимо». Подпись: Гарольд Уорнер. Это был давний приятель миссис Драйвер, которая была уверена, что он подыщет для Вивы «какую-нибудь работенку».
– Как провели день, мисс Холлоуэй? – Старший стюард, плотный шотландец с постоянной улыбкой на лице, запирал свою стеклянную клетку. – Вам понравилась поездка в Каир?
– О, было замечательно, – ответила она. Ей не хотелось объяснять, как все было плохо. …Вот, не оправдалась еще одна надежда…
– Вы хотите это выбросить?
– Да, спасибо. – Она швырнула скомканную телеграмму в корзину.
– Вы пойдете на нынешнюю вечеринку?
– Нет, – ответила она. – сегодня я уже никуда не пойду. Хватит с меня восторгов – и так слишком много для одного дня.
Она взглянула на часы и с трудом разглядела стрелки. От Гая она ушла десять минут назад. Возвращаться пока рано.
Самое плохое на пароходе то, что здесь нигде не спрячешься, если что-то идет не так. Если она вернется в свою каюту, там будет мисс Сноу со своими советами и фразами «я-ведь-говорила-вам-что». Если пойдет на ужин, то столкнется с Рамсботтомами. Единственным, с кем она пока что чувствовала себя в безопасности, был Фрэнк.
Она думала о нем, когда медленно брела назад, в каюту Гая. Он, со своими сонными зелеными глазами и неизменной улыбкой, казался таким беззаботным, даже чуточку кокетливым.
Но если Роза не ошибается и у него погиб брат в Ипре, он много страдал и теперь слишком ловко скрывал свою боль. Интересно, погиб ли его брат сразу или умирал в одном из полевых лазаретов, среди крови и грязи? Если последнее – тогда Фрэнка должна раздражать роскошь на «Императрице». Тут он пару раз пошутил насчет очереди из пассажиров, собирающейся по утрам возле его хирургической, чтобы взять новую порцию нюхательной соли или промыть уши.
С ума сойдешь, если думать об этом. Интересно, рассказывал ли он когда-нибудь про брата? Вряд ли.
Когда она вошла, он по-прежнему сидел на стуле возле Гая. На бра, горевшее на стене, он накинул рубашку, и в каюте было полутемно, а в углах залегли тени.
– Как он? – спросила Вива.
– Все еще немного возбужден, – шепнул он. – Но скоро заснет и проспит до утра.
– Мы можем поговорить тут?
– Ну, это не идеальное место, – ответил он, – но в данный момент я не знаю другого.
Они немного помолчали.
– Сколько вам лет? – внезапно спросил он.
– Двадцать восемь.
– Не похоже.
– В самом деле? – Ей не хотелось ему лгать, но важно было поддержать свой миф.
– Вы что-нибудь знаете о его родителях?
– Я один раз встретилась с его теткой во время собеседования. Она сказала что-то насчет того, что у его отца чайный бизнес под Ассамом. Первоначально они наняли немолодую компаньонку, но она их подвела.
– Они не должны были ставить вас в такую ситуацию. – Он провел ладонью по волосам и покачал головой.
– Какую ситуацию?
– Вы не возражаете, если мы пройдем в ванную? – предложил он. – Не хочу, чтобы он слышал наш разговор.
Они тихонько вошли в санузел и неловко уселись на краю ванны.
На двери висел пестрый шелковый халат Гая. В раковине валялась непромытая кисточка для бритья, к мылу прилипли волоски. Стюард тут не убирался.
– Слушайте, – сказал Фрэнк, – прежде всего вы должны понять, что это конфиденциальный разговор и что у меня нет ответов на некоторые вопросы.
– Понимаю.
– Я могу говорить откровенно?
– Конечно.
Казалось, Фрэнк не знал, с чего начать.
– Прежде всего, хочу вас спросить, как вы относитесь к Гаю.
– Честно?
– Да. – Он бросил на нее быстрый взгляд и улыбнулся. – Как всегда.
– Я не переношу его.
– Что ж, ответ четкий и однозначный.
– Видите ли, я знаю, что у мальчишек его возраста проблемы с вербальным общением, – сказала она, – но за последние две недели он не сказал мне почти ни слова, а когда что-то и говорил, у меня возникало ощущение, что он меня ненавидит.
Фрэнк обдумал ее слова.
– Нет, о ненависти к вам нет и речи, – сказал он, наконец. – Он ненавидит себя.
– Но почему?
– Пока я не знаю точно. Вы видели его в привычной обстановке, например в школе?
– Ну, я приехала туда на такси, чтобы забрать его, но, когда он покидал школу, другие мальчишки играли на спортплощадке. В его дормитории никого не было.
– Это весьма необычно, не так ли? Он сказал мне, что больше не вернется в эту школу.
– Да, это так.
– Вы знаете почему?
– Да, знаю. Слушайте, это я во всем виновата. Мне надо было сказать об этом раньше. Он брал у других ребят вещи. Но я не отнеслась к этому всерьез.
– Что же он брал?
– Какие-то мелочи, обычное мелкое воровство.
– Не казните себя слишком сильно, – сказал Фрэнк. – Это может быть составляющей гораздо более серьезной проблемы.
– Какой?
– Пока я еще не уверен до конца. Когда вы ушли, он сообщил мне, что слышит иногда голоса. Что они звучат из его радиоприемника.
– Но это абсолютно…
– Я знаю. Еще он сказал мне что-то насчет того, что вас он выбрал в свои матери. Что теперь он ненавидит свою настоящую мать.
У Вивы побежали мурашки по спине.
– Что же мне делать? – Она не стала ждать ответа. – Мне нельзя было уезжать от него. Вы думаете, что он опасен? Это может повториться еще раз?
Фрэнк положил руку ей на плечо.
– В том-то и дело, что я не знаю. Его реакция может быть самой экстремальной. Мне надо поговорить об этом со своим начальством, доктором Маккензи, но интуиция мне подсказывает, что надо хорошенько присматривать за ним пару дней. Я попробую убедить его пойти в лазарет; еще надо держать все в тайне. До Бомбея остается всего десять дней, погода будет слишком жаркая, и охотников любоваться на Индийский океан найдется немного.
– Есть ли какая-нибудь альтернатива?
– Ссадить его с парохода в Суэце, но тогда ему придется ждать приезда родителей, и это не улучшит его состояние.
– А если он не захочет пойти в лазарет?
– Ну, другая альтернатива – держать его в каюте как бы под домашним арестом. На его дверь приладят дополнительный запор. Но каково будет вам?
Она содрогнулась и покачала головой.
– Честно говоря, не знаю. Вам известно, что здесь, на корабле, Тори и Роза – его соседки?
– Нет, – ответил он. – Я не знал.
– Надо ли мне что-то им говорить?
– Пока не надо. Не стоит их пугать.
– Что бы вы сделали на моем месте? – спросила она.
– Я бы подумал над этой ситуацией завтра утром. Со своей стороны, обещаю, что поговорю с доктором Маккензи. Не волнуйтесь, вы не останетесь без помощи. А сейчас уже, – он встал и взглянул на часы, – десять тридцать, так что я поднимусь наверх и найду кого-нибудь, с кем можно выпить. Вы тоже отдохните. – Он снова пристально посмотрел на нее. – Как вы себя чувствуете?