Блуждающий по квартире взгляд остановился на лежавшем на полу телефоне. Андрей поднял его и углубился в изучение записей в телефонной книге. Среди бесчисленных Светиков, Дариков, Ежиков и Лапусь он нашел нужную запись и, не колеблясь, нажал на вызов. Через несколько секунд ожидания в трубке раздался хорошо знакомый, недоумевающий, совершенно незаспанный и явно взволнованный голос:
– Да, слушаю!
– Извините, Роман Федорович, – с трудом протолкнул слова сквозь саднящее горло Андрей, – это вам ваш недавно знакомый покойник звонит. От дел никаких не отрываю?
Роман Федорович Белянчиков долго молчал, наконец, произнес:
– Ничего, я только выпью что-нибудь сердечное… коньяка граммов двести. Откуда у вас этот телефон?
– Сначала радостная новость, Роман Федорович – я нашел убийцу. И железные доказательства его вины. Телефон, сумочка, вещи личные…
– Очень радостная новость, Андрей Иванович, – безрадостно согласился Белянчиков, – а что это у вас с голосом?
– А это грустная новость – он пытался меня задушить… как Маргариту. И так вышло, что теперь жертва действительно отомщена.
– Что? А… понял, Андрей Иванович, понял, – голос чиновника снова дрогнул.
– Так вот, Роман Федорович, – тихо сказал Глебов, – вы можете спать спокойно. А я, действительно стал убийцей. Что толку в доказательствах, если я из одной подставы влез в другую! Как мне быть? Может, поразмыслите на досуге, а, Роман Федорович?
Внезапно резко запищал домофон. Ребята с едой вернулись.
– Роман Федорович, извините, но мне пора бежать. Ответьте быстро – ждать от вас помощи?
– Да, – твердо сказал Белянчиков и отключился.
Снова запищал домофон. Андрей быстро огляделся, подхватил со стола пухлый бумажник, из-за двери достал тяжеленный дипломат и, сунув телефон в карман, рванулся к входной двери. Он снял трубку домофона и глухо произнес:
– Да…
– Витек, хорош дрыхнуть! Открывай, мы уже закоченели тут стоять! – крикнули в трубку, а другой голос добавил, – говорил же, что ключи с собой брать надо! Это мы его еще быстро разбудили…
Глебов открыл входную дверь, нажал на кнопку домофона, вышел на лестничную площадку и захлопнул дверь в квартиру. Одним махом взлетел на пятый этаж, вскарабкался по лестнице на крышу, держа тяжелый дипломат по-собачьи – в зубах, захлопнул крышку люка, наплевав на то, что шум могут услышать – да что могут! – услышали уже! Именно на этот случай он и придвинул в прошлое посещение крыши вплотную к люку неподъемную бочку с гудроном – одно движение, и бочка встала на крышку люка. Все – не вылезут…
Он не стал мешкать, пробежал до подготовленного люка, спустился вниз, трясущимися руками привел замок в рабочее положение и только после этого перевел дыхание. Потом Андрей тихо спустился и, придавив кнопку отключения звукового сигнала на домофоне, вышел на улицу. Никто его не ждал. Он пробежал вдоль стены дома и свернул за угол. Тоже никого…
Вскоре он остановился передохнуть в темном дворе далеко от проклятого дома. Горло болело и саднило, глотать было невозможно – видно, старательный студент что-то все-таки повредил.
В свете какого-то окна он раскрыл бумажник. Одни тысячные купюры – покойный явно чурался мелочи.
– Ну, Андрей свет Иванович, что делать дальше будем? – спросил Глебов у собственной тени, и ответил за нее: – Опять прятаться нужно, дорогой мой человек…. Теперь – просто тупо прятаться и ждать, когда один убитый горем чиновник сдержит обещание помочь. А не круглосуточный ли магазин светится прямо между домами? И деньги имеются. Нужно их познакомить.
Он не стал озираться при входе в супермаркет, странное безразличие к собственной судьбе накрыло его с головой.
В магазине он набрал огромный пакет хлеба, колбасы, рыбных консервов. Долго думал, потом все-таки решился и купил пять бутылок водки и блок сигарет.
Уже когда он уходил, продавщица, думая, что он не слышит, негромко сказала охраннику:
– Зарплата, что ли, сегодня в аэропорте? За ночь уже второй набрал водки, а керосином прет – дышать невозможно.
Выйдя на улицу и увидев огни приближающейся машины, Андрей поднял руку. Ну да, такси, а вы что подумали? В такое время по городу только и ездят одни такси да полиция…
– В аэропорт, сколько стоит? – спросил он у пожилого водителя. Тот задумался на мгновение, но терять среди ночи клиента не решился, поэтому жадничать не стал:
– Триста пойдет?
– Пойдет…
– Тогда садись, покатаемся, – обрадовался таксист.
Глебов расположился на заднем сиденье, то и дело звякая сползающим пакетом с бутылками. Водитель внимательно оглядел его в зеркало заднего вида и доверительно сказал:
– Вы, ребята, поаккуратнее со спиртным там, у себя. Слыхал, у вас сегодня ночью бензовоз угнали и сожгли?
– Да ну? – вяло удивился Глебов. Таксист оживился:
– Да весь город уже об этом знает! В аэропорту от полиции с прокуратурой тесно как летом на сочинских пляжах! Угнали какие-то дятлы бензовоз – прямо с охраняемой стоянки! – выехали за забор возле дач, да в одну крутую дачу и въехали! Тю-тю – сгорела крутая дача, словно самая обыкновенная.
Охраняемая, как же! – усмехнулся про себя Андрей. Полчаса бродил – даже собака не гавкнула. А за дятла, дядя, и по шее можно схлопотать.
– Спасибо, – сказал он вслух, – день рождения у друга, вот и затарились, придется отложить мероприятие до конца смены…. Кто ж знал, что бензовоз упрут.
– Да, не повезло, – согласился водитель, – теперь начальство затерроризирует. И от комиссий отбоя не будет. Разберут ваш аэропорт по косточкам – это к гадалке даже не ходи!
– Жертвы есть, не в курсе?
Таксист пожал плечами:
– Среди ваших точно нет. А на даче, говорят, охранник сгорел, что ли…
Значит, не показалось мне тогда – в подъезде. И Витя Очкун выходит у меня не первый покойник за душой. Второй. Когда истерику начинать? Прямо тут или погодим чуток? – даже думать Андрею было трудно. Кроме того, охранник в виде трупа перед глазами не стоял – потому что Андрей его вообще ни разу не видел, ни живого, ни мертвого. Короче – словно по радио о теракте в Гондурасе услыхал. Не царапнуло совершенно.
Словоохотливому таксисту что Андрей, что мешок картошки – он не нуждался в собеседнике, рассказывал и рассказывал всю дорогу, сначала о бензовозе, потом о гаишниках, в конце перешел на политику. Правда, выяснить, одобряет ли он политику правительства в сельском хозяйстве, Глебову не удалось – приехали.
По просьбе Андрея, машина остановилась не у парадного входа в аэропорт, а в тени стоявшего в некотором отдалении ангара.
– Тут перелезу, – объяснил он водителю, – а то через проходную с водкой не пропустят, раз такие дела творятся.
Водитель понимающе кивнул, получил деньги и скоренько укатил к главному входу за новыми сплетнями, а, если повезет, и пассажирами.
Глебов не торопясь огляделся и потащил себя с вещами вдоль ангара в сторону дачного поселка. Решение вернуться на обжитую дачу пришло как-то само по себе и даже не обсуждалось. Да и в самом деле – куда еще? В городе искать ночлег глупо, опасно и безнадежно. А дача за последние дни стала как родная. И не все виды консервации попробовал, кстати…
Грязи не было – ее сковал настоящий мороз. Тонкий лед в лужах лопался под ногами с оглушительным треском, трава ломалась от ударов дипломатом как карандаши – с хрустом.
Вскоре Глебов уже продирался сквозь заросли лесополосы. Тонкие и толстые ветки больно стегали по лицу, но прикрыться было нечем: в левой руке Андрей тащил тяжеленный дипломат студента, в правой – огромный пакет с продуктами.
Он вышел к дачному поселку в незнакомом месте, сначала спутал направление и пошел вправо, но скоро понял ошибку, вернулся и уже через пятнадцать минут грел закоченевшие пальцы над огоньком свечи.
– А вот, дружище, давай сегодня обойдемся без комментариев, – он смотрел как у его отражения в пыльном зеркале изо рта валит густой белый пар, – быстрый и легкий ужин, потом – крепкий и продолжительный сон, хорошо? Разбор полетов проведем завтра…
Первую бутылку водки Глебов выпил в несколько приемов, подумал немного и открыл вторую. Закусывал небрежно нарезанной колбасой, хлеб отламывал руками.
Алкоголь холодил желудок и не всасывался в кровь совершенно. Когда закончилась вторая бутылка, Глебов оскорбленно отбросил ее в сторону, пробурчав:
– Лучше бы я мороженое купил – и то меньше замерз бы…
Он распечатал пачку сигарет, прикурил от свечи и долго сидел, уставившись на пляшущий огонек. Когда сигарета погасла, он встал, сделал несколько бесцельных шагов по комнате, – паленая водка, что ли? – качнулся, подбежал на непослушных ногах к дивану и захрапел, едва успев накинуть на ноги одеяло.
Проснулся Глебов еще затемно. Пьяный. Сознание странным образом разделилось – одна часть внимательно изучала происходящее, вторая трезво размышляла о превратностях жизни. А третья пыталась хоть как-то совладать с нетрезвым телом, в одночасье лишившимся и сил, и вестибулярного аппарата.
Жутко хотелось пить. Андрей с трудом добрался до стола, отыскал под ним заранее припасенную трехлитровую банку компота, несколько минут пытался ватными пальцами удержать открывалку. Ничего хорошего из этой попытки не вышло. Тогда он просто пробил ножом дырки в крышке, после чего стал жадно пить ледяной компот, неловко прижав банку к груди.
Первоначальное облегчение быстро сменилось еще более тяжелым опьянением. Глебов с трудом попал банкой на стол, качнулся в сторону дивана, упал и опять забылся сном без картинок.
Когда он снова разлепил неподъемные веки, в комнате было уже светло. Забытая на столе свеча за ночь сгорела полностью, превратившись в коровью лепешку. На столе и вокруг него валялись куски колбасы, бутылки, сигареты и почему-то сено.
Все так же хотелось пить. Андрей без движения лежал поперек дивана, пытаясь хотя бы примерно определить свое состояние. В голове жирной мухой билась о стенки черепа единственная мысль – водка была не паленой.