Наемник поднялся на ноги. Взгляд совершенно не сонный, но отсветы свечи будто исчезают внутри глубоко запавших глаз.
-Что случилось?
-Почему ты не уехал раньше?
-Я там ничего не знаю.
-В Тэце радио есть!
Наемник напрягся. Брови сошлись клином к переносице.
-У меня химзы нет.
-Влас! Мы вдвоем остались! Я и ты! Теперь то уж хорэ брехать! – местный житель медленно поднялся с кровати.
-С чего ты взял, что я брешу?
-Я тебе только что сказал!
Влас закрыл глаза. Глубоко вдохнул и выдохнул.
-Пять лет назад мы уже пытались. Нас тогда было четверо. Наемников, в смысле. И мы знали, что возле храма уцелел гараж, где стояла машина. Машина, которой не нужен бензин.
-Гибрид?
-Не… полностью электрическая. Электромобиль. Еще раньше мы нашли несколько запасных аккумуляторов для нее. И хотели уехать. Правда, кроме того, где она находится и на чем она ездит, мы не знали ничего… по пути встретили старика. Жил как раз в этом убежище. Он был чем-то вроде сектанта – написал свою Библию и «Апокалипсис» и постоянно ее надиктовывал. И все что-то говорил, что сбывается все это, сбывается… а мы дальше пошли. А у церкви… у церкви… короче, нас осталось двое. Я даже не знаю, что случилось в ту ночь. Мы просто бежали, сломя голову. И добежали вдвоем. Потом я встретил вас. Вас было трое, а в сумме нас снова становилось четверо. Один из вас был старик, другой – какой-то придурок. Димон меня уже не поддерживал. Я повел вас дальше. Ну а остальное ты знаешь.
Тут наемник задал свой вопрос:
-А у вас в метро… там и правда какая-то война?
Я приоткрыл рот.
-Влас… а тебе часом не снился сон про церковь?
-Снился.
-Влас… давай спать.
***
Тик-так, тик-так, тик-так. Звук из электронных часов с монохромным циферблатом на руке наемника шел как из настоящих, механических. Почему? Я лежал под его кроватью, на полу и следил, как одна цифра сменяется другой. Сегодняшний день стал для меня точкой отсчета. Интересно только, до каких пор он продлится? До смерти? Или до метро?
***
Максим стоял на дрезине и смотрел вперед. Прямо перед его носом проходил тот самый незримый барьер, перейди он который, бауманцы имеют полное моральное право нашпиговать его свинцом.
Но этого не случится. Красные в самом деле заключили честную сделку – его бойцов снабдили лучшим оружием во всем метро, посадили на мотодрезины с пулеметами и даже выдали полноценные бронежилеты.
Туннель пах гарью, кровью, металлом. И неудивительно. Бауманская не ожидала. Сейчас она в руинах, ее защитники мертвы. Но Логинова все равно грызли сомнения. Не совсем понятно в чем. Совесть у любого политика должна заткнуться еще на ранних стадиях карьеры. Так в чем же дело?
-Сэр, возвращаться? – раздался сзади голос посаженного на рычаги Мотыгина. Ну да, депутат таки, а вынужден тащить на себе дрезину.
-Подождите минутку, пожалуйста.
Туннель снова огласился звуками выстрелов. Акустика в метро все-таки замечательная. Пора, пожалуй, приобщать Ганзу к культуре, открыть оперный театр где-нибудь на Киевской… м-м-м… да, там было бы неплохо устроить оперу.
Но все равно голова была забита совсем другими мыслями. Что-то неправильно. Неправильно. Да и есть ли те беженцы на Партизанской? Ведь Мотыгин вернулся с отрицательным ответом, когда его послали к Первой Интернациональной.
Максим вытащил из кармана пиджака старые механические часы на цепочке и откинул крышку. Раз, два, три, четыре… секундная стрелка медленно переваливалась с одного деления циферблата на другое.
«Ладно, Макс. Этот момент – точка отсчета. И одному Богу известно, когда отсчет придется прервать».
Крышка часов захлопнулась.
***
Это был худший день в моей жизни. Когда мы открыли дверь, перед нами лежало штук пять обугленных трупов.
-Отряд. Не добежал. – Вздохнул Влас и почесал щетину. На плече у него висела двустволка из сейфа, мне он дал какой-то кустарный пистолет, что-то типа ПМ со спиленным предохранителем и предупредил, что патронов там – один магазин.
Со станции метро Партизанская вышло пять человек. Остался лишь я. Не самый лучший боец в команде и не самый хороший человек. Но определенно – самый везучий.
-Ну, значиц-ца, Москвич, сейчас мы с тобой идем на самоубийство. Есть в чем исповедаться?
Я поднял на наемника глаза. Он говорил абсолютно серьезно.
-Нет.
-На нет и суда нет. Ни пуха, ни пера.
-К…
-Не, погоди. Не надо этого. А то к нему и отправимся.
Я пожал плечами. В самом деле. Мне вдруг подумалось, что мы с Власом, в общем-то, чужие люди. Он преследует свою цель, а я – свою. А то, что мы путешествуем вместе, лишь стечение обстоятельств. Не более.
Наемник посмотрел твердым, но усталым взглядом на выход из двора и шагнул вперед.
***
Максим поднял руку и провел ее перед собой, будто по стеклу. Нет, здесь ничего нет. Пора тебе, президент, на покой. Слишком ты загонялся. Звуки выстрелов снова зазвучали в отдалении, но это не имеет значения. Рука послушно прошла сквозь невидимую преграду. Но ничего особенного Максим не почувствовал. Ни волнения, ни радости, ни облегчения. Все та же гнетущая тоска и неопределенность.
-Так едем, господин президент? – вопросительно встал сзади Мотыгин.
Пальцы в кармане погладили крышку часов. Отсчет начат, барьер преодолен. Остается ждать.
-Едем.
Глава XIII
Когда луна восходит над башней
Я потрепал существо по загривку и оно довольно заурчало, подставив другую сторону головы. Я улыбнулся. Стадо этих штук шло через двор, меланхолично пожевывая какие-то угли, когда Влас погладил одно из них.
-Морты. – Пояснил он. – Безобиднейшие создания. Ходят по городу, жуют угольки. Иногда, правда, встречаются такие, которые не ели по несколько недель, они и забодать могут. Но это редко.
Большинство существ кучковались в углу, изредка боязливо поглядывая на нас. Выглядели они как помесь кошки и коровы – неуклюжее коровье тело и голова, как у жирного котяры. Разве что зубы у них были как пеньки. Да и расцветка была серовато-желтая.
Морт внезапно грохнулся на землю и неожиданно ловко для такой туши потянулся. Я растерянно почесал ему пузо. Кошачий мордас растянулся в улыбке а-ля Чеширский кот.
Тут сверху спикировала летяга. Стадо начало издавать какие-то невнятные звуки и толпой умчалось в переулок, увлекая за собой охотящуюся летягу.
До церкви было всего ничего – золотой крест виднелся за крышами пятиэтажек. Влас ловко плюнул через левое плечо и через арку вышел к церкви. Первое, что бросилось в глаза – туман здесь чуть ли не самый слабый из всех мест, которые я когда-либо видел. Второе – колокольня у храма высоченная. Выше всепоглощающего тумана. То есть где-то на уровне шестого-седьмого этажа.
«Нехилая была до Катастрофы церквушка…» - подумал я, разглядывая тягучую черную воду реки, протекающей сбоку от церковного двора.
-Клязьма. – Буркнул Влас. – Значит так, недалеко отсюда, метров двести вдоль набережной, осталось немного от моста. Там и перейдем, гараж будет как раз напротив. Вопросы? – Влас нервно посмотрел на луну, висящую чуть вбок от креста.
Я покачал головой.
-А, и еще. Одевай противогаз. А то нафиг задохнешься. – В подтверждение своих слов наемник натянул резиновую маску.
Я последовал его примеру. Мы пошли вдоль реки. Влас включил налобный фонарик.
Дежавю.
Слабый круг света поочередно выхватывал из кромешной темноты то кучу плитки, то остов коляски, то головешки, выстроенные кучей наподобие скамейки. Но чаще всего в свет фонарика попадала спокойная поверхность воды. Подозрительно спокойная. Шли медленно, Влас явно боялся бежать.
Мне внезапно подумалось, что мы практически беззащитны – у местного жителя страшного вида двустволка с не самым большим запасом дроби, у меня – пародия на пистолет с одним магазином. Напади на нас хоть десяток собак, долго оборонятся мы бы не смогли. Луна все больше приближалась к кресту на башне, Влас ускорил шаг, почти бежал.
Короткий свист, тихий, едва слышный. Но мы расслышали. Наемник припустил по набережной, спотыкаясь о выпавшие из набережной плитки, я едва поспевал за ним. Свистнуло еще пару раз, а затем, наконец, полилась мелодия, все громче и громче.
Меня охватила паника. Мы умрем! Не добежим! Мать вашу, мы не добежим! Дыхание в противогазе стало тяготить, сердце стучало как у воробья. А мелодия волнами расходилась от колокольни. На невозмутимой воде появилась рябь, как если бы кто-то пускал «блинчики». Мы сдохнем возле этой гребанной реки! Оба сдохнем! Все померли и нам тоже хана! К звукам свиста примешался крик. Я вскинул на бегу голову и рукавом оттер стекла противогаза. Летяги собираются в стаю вокруг колокольни.
Зря я посмотрел вверх. Ботинки стукнулись друг о друга, заплелись над кучей плитки, и я с диким криком упал на набережную, покатившись к воде. Бетонная крошка засыпала одежду, я поднял облако пыли. Все, конец! Рагнарок лично для меня! Я чувствовал – вода – это смерть.
Меня спас случай. Небольшой штырек арматуры на набережной. Я проехал по нему, до крови оцарапал бок и в рваной дыре в свитере застрял железный прут. Но я все равно по пояс ушел в воду.
Отсюда вода казалась уже более прозрачной и я смог разглядеть дно. Из моего горла вырвался дикий крик. Низ реки был устлан костями. Черепа, ребра, ноги, руки… я кричал и кричал, вырваться я не мог, штырь одновременно спасал мне жизнь и приближал ее конец.
Дно зашевелилось. Куча костей распалась и из нее медленно выползло… ЧТО-ТО. Больше всего это напоминало длинную дыру в воздухе – черная линия протянулась из дна и на манер щупальца обхватила меня за пояс. Крест уже практически был на середине луны.