– Моцарт? – Хельга опустилась на кресло напротив кота.
– Где вас носит? – внезапно ответил кот голосом Матиаса, доносящимся из динамика. – Я устал ждать!
– Пришлось ехать медленнее из-за непогоды, – невозмутимо объяснил Оливер. – И вообще придерживайся своей роли, мы не это репетировали.
– Ладно. – Кот-Матиас откашлялся и начал сначала: – Приветствую вас на борту волшебного трамвая, который домчит вас на Луну в считаные минуты, а точнее минут так через сорок… Я же говорил, что лучше было выбрать место поближе, но кто меня слушает…
Оливер закатил глаза.
– Матиас, не начинай.
– Ничего я не начинаю! Я продолжаю, – огрызнулся тот. – Хельга, будь добра, пни этого придурка вместо меня.
– Да брось. – Она взяла Моцарта к себе на колени. Обрадованный кот сразу же улегся и начал мурлыкать. – Кстати, а где ты? Дома?
– В кабине водителя, – ответил брат. – Оливер не разрешил мне остаться с вами и, цитирую: «запороть всю идею и испортить прогулку». Ты уже пнула его? Я ничего не слышал.
Оливер устало потер переносицу и со вздохом сказал:
– Я сейчас сам тебя пну, если ты не заткнешься. Придерживайся сценария, Матиас, это все, о чем я прошу.
– А как вам удалось притащить сюда Моцарта? – спросила Хельга, поглаживая пушистую кошачью шерстку. – Надеюсь, госпожа Фучик в курсе.
– Конечно, – заверил Матиас. – Мы же не варвары, чтобы без спросу позаимствовать любимца старушки. Мне пришлось клятвенно пообещать, что с ним ничего не случится и что утром Моцарт будет дома. Фучик мне не поверила, поэтому пообещать пришлось еще и папе. Кстати, он знает, что мы запланировали, и даже вызвался помочь. Правда, маме мы ничего не сказали, она бы слишком волновалась, сама понимаешь…
– Извини. – Оливер обратился к Хельге. – Все должно было быть немного иначе, и говорящий кот из второго пункта представлялся мне более приятным собеседником.
– А как по мне, так он идеален, – честно ответила та.
– Спасибо, – проворчал в динамике Матиас. – Хоть кто-то оценил мои старания!
Трамвай давно покинул пределы депо. За окнами мелькали старые дома, чьи красные черепичные крыши стали совершенно белыми, пустынные площади и яркие витрины больших магазинов. Снегопад усилился, предвещая бурю, о которой упоминал охранник.
Как предупреждал Матиас, поездка заняла минут сорок. Когда трамвай остановился неподалеку от центра города, Хельга уже не могла сдержать волнения. Ей не терпелось узнать, как же Оливер доставит их на Луну. И совсем скоро она получила ответ.
Чернильное небо немного посветлело. Пять утра. Скоро горожане проснутся и обнаружат, что, пока они спали, мир полностью захватила зима.
Выбравшись из теплого трамвая, Оливер и Хельга взялись за руки и пошли к одному из домов. Объявление на темно-зеленой двери гласило, что танцевальная студия «Карнавал», которая находится внутри, закрыта до февраля следующего года.
– Так, минутку. – Оливер достал из кармана куртки ключи и открыл дверь. – Входи.
Хельга сделала шаг вперед и оказалась в просторном зале, освещенном бледным холодным светом. Прикрепленный к потолку проектор транслировал на пол изображение Луны в мельчайших деталях: тени, кратеры, моря и впадины. Картинка была невероятно реалистичной.
– Вот мы и на месте. – Оливер остановился позади Хельги.
– Прогуляемся? – Она схватила его за рукав и потащила за собой, прямиком на Луну. – Поверить не могу, что ты все это организовал! Трамвай, говорящий кот… А идея с проектором… Я бы никогда не придумала ничего подобного.
– У меня были хорошие помощники. – Оливер довольно улыбался. – Лидия, Томаш и Ян нашли это место и договорились о возможности им воспользоваться; твой отец раздобыл проектор и прикрепил его. А мой папа организовал поездку на трамвае… Даже Матиас дождался нас, хотя я готов был поклясться, что он слиняет. В общем, все вышло лучше, чем я ожидал.
Хельга рассмеялась.
– Как-то не очень оптимистично. – Она стянула шапку, засунула ее в карман пальто, а затем пригладила волосы и распутала шарф.
– Я был готов к полному провалу и даже настроился терпеть насмешки Матиаса следующие несколько дней.
– Ты слишком драматизируешь.
– Это у меня еще хорошее настроение.
– Ах вот как?
Хельга ходила по кругу, словно двигаясь по краю Луны. Оливер последовал ее примеру, внимательно наблюдая за каждым движением. Раскинув руки, она принялась осторожно ступать по тонкому контуру рисунка, словно канатоходец над пропастью.
– У тебя есть любимое воспоминание о нас?
Вопрос застал Хельгу врасплох.
– Надо подумать. – Она принялась воскрешать в памяти самые яркие события их общего прошлого. – О, точно! Мне было десять. Помнишь, как мы решили открыть свой магазин сладостей? Твоя мама тогда не разрешила нам попробовать торт до обеда, мы обиделись и придумали идеальное преступление…
– И на следующий день мы разнесли всю твою кухню, пытаясь приготовить кексы, печенье, леденцы и карамельки, – со смешком закончил он. – Боже, ну и влетело нам тогда!
– Что насчет тебя?
– Мой одиннадцатый день рождения в парке аттракционов. Мы объедались мороженым и конфетами, убегали от клоунов, катались на каруселях, а потом нас тошнило.
– Что? Это твое любимое воспоминание? – Хельга сморщила нос. – Ну и предпочтения.
– В тот день я впервые поймал себя на мысли, что ты мой лучший друг и другого мне не нужно.
– Ты никогда мне об этом не рассказывал. – У Хельги уже начала кружиться голова. Она остановилась, расстегнула пальто, села на пол и скрестила ноги по-турецки.
Оливер опустился напротив.
– Будь у нас больше времени, что бы ты хотела сделать? Даже если этого нет в «Книге приключений».
До этого момента Хельга не вспоминала о болезни и кардиомониторе. Она словно забыла, что всего лишь час назад сбежала из больницы, куда должна скоро вернуться. Эта часть ее жизни ненадолго растворилась в радости, волнении и предвкушении чего-то особенного, волшебного. Впервые после событий в Рудных горах она снова была совершенно счастлива. Пусть ненадолго, но она стала прежней Хельгой – девушкой, у которой впереди вся жизнь.
– Прости, – поспешил добавить Оливер. Наверное, она сильно изменилась в лице, потому что в его глазах читалась тревога. – Не стоило спрашивать.
– Стоило, конечно.
– Я боюсь не успеть сделать все самое важное.
Протянув руку, Хельга запустила пальцы в его волосы.
– Самое важное уже сделано. – Она наклонилась и поцеловала уголок его губ. – Остальное не имеет значения.
Он слабо улыбнулся.
– Ты мне веришь? – Хельга поймала его взгляд.
– Да.
– Я люблю тебя.
Оливер притянул ее к себе и поцеловал. Его поцелуй был полон отчаяния и надежды.
Он целовал ее, сидя на Луне, где не было никого кроме них.
А за окнами все падал снег.
Падал.
Падал.
Падал.
Ханна ответила после второго гудка.
– Мы возвращаемся в больницу, – сообщил Оливер. Прокрутив ключ в замке двери танцевальной студии, он посмотрел на циферблат наручных часов. – Будем где-то через полтора часа.
Хельга поплотнее запахнула пальто и натянула шарф почти до самых глаз. Холодно. Как же хорошо, что теплый трамвай ждал их на остановке, подмигивая гирляндами на окнах. А внутри – Моцарт и ворчливый Матиас.
– Отлично, – невозмутимо ответила Ханна. – Я давно хотела испробовать трюк с обмороком!
15
Иногда самое большое счастье – просто снова оказаться дома. Даже нескольких часов в родных стенах хватает, чтобы почувствовать себя лучше. Здесь все такое знакомое и дорогое сердцу: папина кружка, мамина заколка для волос, mp3-плеер Матиаса, криво висящая картина в прихожей, ободранный уголок дивана и даже чернильное пятно на обивке кресла. У всего есть своя история: и у ободранного уголка, и у чернильного пятна… О больничных вещах такого не скажешь: они пустые, безликие и утомительно белые.
Хельга так соскучилась по дому, что, когда доктор Новотный разрешил ей покинуть больницу, сразу позвонила родителям и попросила заехать за ней. К счастью, врач ничего не узнал о ее ночной вылазке, впрочем, как и остальные медработники. Ханне прекрасно удалось отвлечь внимание практически всего персонала отделения, а Хельга тем временем прокралась в свою палату и как ни в чем не бывало легла спать.
Прикрыв дверь спальни, она прислонилась плечом к стене и обвела взглядом комнату. Все вещи на своих местах, на постели стопки чистой одежды и несколько прочитанных книг. Отсутствие пыли на мебели говорило о том, что мама регулярно здесь убиралась, и надо не забыть поблагодарить ее за это.
Взгляд Хельги остановился на картонной коробке в дальнем углу комнаты. Еще в начале осени она упаковала туда всю одежду для тренировок, рекламные буклеты соревнований по паркуру, фотографии и первую серебряную медаль, выигранную три года назад за участие в свободном беге.
Она подвинула коробку ближе к креслу, села и, поколебавшись мгновение, открыла ее.
Первой в руках оказалась стопка фотографий. Самую старую сделали шесть лет назад, когда Хельге исполнилось одиннадцать. Изображение было немного размыто, правый верхний угол – засвечен, но это не портило снимок, наоборот, придавало винтажности. Интересно, кто сделал его? Мама или папа? На фото Хельга, Матиас и Оливер носились по двору на фоне ветхого фургона и самодельных преград. В то время берлога была для них целым миром, где не существовало ничего, кроме трюков, игр и соревнований друг с другом.
Последнее фото было сделано в конце весны в Пругоницком парке. После тренировки они всей компанией отправились туда и до вечера бродили по тропинкам, наслаждаясь сказочной красотой этого места.
– Отличный был день, – слова Матиаса заставили Хельгу вздрогнуть. Она не слышала, как он открыл дверь и вошел. – Ты еще угрожала надрать мне задницу, если я не научусь делать «Лейзи 360»[2]