охой шанс купить более современный корабль и увеличить жалованье вашим скромным работникам. Игра стоит свеч, как когда-то говорили.
Грюнвальд недовольно поморщился.
– Ты уверен?
– Конечно. И уж наверняка не в меньшей степени, чем наш дорогой коллега Тартус. Сердце только что зафиксировало переброску энергии реактора «Кривой шоколадки» на тамошний луч захвата. Могу поспорить, что господину Фиму пришла в голову та же идея, о чем свидетельствует его внезапная утрата интереса к судьбе собственного трапа.
– На что он нацелился?
– Единственный энергетически активный кокон поблизости от нас… – снова послышался стук, после чего на мониторах и неостекле появился фрагмент космоса с видимым на его фоне размытым, похожим на фасолину силуэтом. – Вот этот малыш. Если бы господину Тартусу захотелось захватить другой активный кокон, ему пришлось бы глубже влететь в эту паутину, чего я лично бы не советовал. «Призраки» неустойчивы – какое-то время спустя структура снова прыгнет в Глубину и заберет с собой все находящееся в окрестностях. Так что влетать в нее глубже было бы… неразумно.
– Ладно, Хакль, тащи сюда этот напастный кокон, – приказал Миртон. – Только быстро.
Решение Миртона захватить капсулу достигло ушей Пинслип словно в тумане.
Дело было вовсе не в истории с Месье – к своему удивлению, Пин чувствовала себя совсем неплохо, учитывая обстоятельства. Когда она разбила механику голову, ей казалось, будто она давит назойливое насекомое. Все произошло как бы помимо нее, в окружении заполненной неестественным холодом тишины.
Она могла его убить. Если бы в кают-компанию внезапно не вошел Хаб, возможно, так бы оно и случилось. Механик лежал без сознания, в растекающейся луже крови, так что ей достаточно было найти что-нибудь потяжелее и раскроить ему череп до конца. Она почти видела, как башка извращенца разбрызгивается в жидкое месиво, пока наконец все вокруг не окутывает холод, а сама «Ленточка» не превращается в кошмарное ледяное кладбище.
Может, тогда она вздохнула бы с облегчением.
Но появился Тански, и все пошло по-другому. В конце концов он вручил ей нечто, покоившееся теперь в кармане ее комбинезона – удобно ложащийся в руку парализатор. Она не знала, что с ним делать, но не сомневалась, что рано или поздно им воспользуется. Больше она никому не позволит до себя дотронуться. Никогда.
А потом она уже сидела за навигационной консолью, сосредоточившись на выводимых на экран данных, пока не услышала произнесенную Хабом невероятную фразу: «Похоже, еще времен Машинной войны». И тогда внутри нее что-то оборвалось.
Машинная война. Выжженная Галактика. Ложь.
Ложь, ложь, ложь.
Пин закусила губу, сдерживая крик. Они не могли знать, не понимали. И она обманывала бы сама себя, если бы признала, что сама это понимает.
«Ты все узнаешь, Пин. Разве не забавно? Ты узнаешь, какова правда».
Машинная война.
То, что она видела перед кораблем, не могло быть настоящим. То, что она видела перед кораблем, наверняка было настоящим. В чем она ошиблась? Чтоб их всех Напасть задрала! Он ее обманул? Или не обманул?
«Все-таки ты ненормальная, Вайз, – подумала она, внезапно ощутив спокойное, холодное безразличие ко всему. – Чокнутая, как тетка Этна, которая бегала по руинам на Евроме-7, задирала юбку и мочилась на камни. А может, и что похуже. Не важно».
Три координаты, о которых она сообщила капитану, были подготовлены «начерно», без окончательного введения в систему. Второй пилот, каковым она являлась на «Ленточке», теоретически мог перехватить управление, заблокировав Хакль и отключив связь с Сердцем. Тански в принципе держал под контролем все аспекты работы корабля, но у него не было времени постоянно следить за стазис-навигаторской. Хватало и иных проблем: контроль энергии реактора, связь с кастрированным искином, наблюдение за программами и так далее. Теоретически Пин могла отключить Хаба, так же как и Хакль. Сложно, но можно. Вопрос только в том, хочется ли этого ей.
В левом углу навигационного монитора виднелось количество процентов времени, оставшегося до убирания трапа, – «Ленточка» уже отстыковалась от «Кривой шоколадки». «Мне даже управление на себя не пришлось бы брать, – поняла Вайз. – Достаточно потратить несколько процентов энергии на обратную тягу, чтобы Эрин не могла притащить сюда это… нечто. Пусть его забирает Тартус. Пусть забирает, лишь бы… лишь бы мне этого не видеть. Если это в самом деле то, о чем я думаю…
Машинная война.
Если это в самом деле то, о чем я думаю, я должна его увидеть. И это все изменит – окончательно и бесповоротно. Он ведь мне об этом говорил… Откуда он знал? Я не была… не…
Нет, сейчас это не важно. Нужно просто принять решение. Если сейчас я введу данные глубинного прыжка и запущу счетчик, всем придется подключиться и войти в стазис. В ином случае прерванный процесс не даст совершить прыжок на резервной энергии, вернее, задержит его настолько, что Грюнвальд сочтет начатый маневр вполне разумной идеей. Он согласится, поскольку это будет выгоднее, чем рисковать остаться здесь и ждать очередных прибытий из Глубины. Потом он, естественно, обругает меня на чем свет стоит, но это я уж как-нибудь переживу. Самое большее – вышвырнет меня на ближайшей станции и разорвет контракт. Потеряю десятка полтора пунктов, и только. Не самая большая проблема. Астролокатор всегда найдет работу. Достаточно будет… достаточно будет не послушаться приказа.
Но ведь это бессмысленно.
Я ведь ненормальная – ощущаю на корабле некий холод, вижу чуть ли не лед и иней, слышу чей-то шепот. Я знаю, что тут что-то есть. А может, и нет. Я чувствую, что этот проклятый корабль… чем-то одержим? И уж точно ненормален – совсем как я».
«Ты все узнаешь, Пин. Разве не забавно? Ты узнаешь, какова правда».
Вайз на миг закрыла глаза, а затем начала быстро вводить нужные команды. Полтора десятка секунд спустя те были уже в загрузочном приложении.
Оставалось лишь нажать кнопку.
Хаб прекрасно видел, что собирается сделать Вайз. Злорадно усмехнувшись, он затянулся окурком, глядя на жалкие потуги мушки, пытающейся вырваться из паутины зависимостей, причин и связей.
Импринт Миртона, может, и не давал ему полной власти над Сердцем, но не запрещал переключиться в режим наблюдения за всем, что происходило в стазис-навигаторской.
– Ну, малышка, – мурлыкал себе под нос Тански, – если уж тебе хочется лететь, полетим чуть дальше. В то самое место, о котором ты милостиво соизволила меня проинформировать, – он склонился над клавиатурой, быстро вводя команды перехвата программы Вайз. – Как ты там говорила? Сектор 32С? Выжженная зона в Рукаве Лебедя? Что ж, может быть забавно. Надеюсь, ты понимаешь, что папаше Хабу нужно поговорить со стрипсами. О-бя-за-тельно.
Введя последнюю строку программы, он нажал клавишу «выполнить» и лишь затем, оставив клавиатуры, консоли и нейроконнекторы Сердца, улыбнулся, лениво затягиваясь окурком и наслаждаясь отменным вкусом дыма.
Впервые за очень долгое время он ощутил полное спокойствие и примирился с судьбой. Паук сплел свою сеть.
Оставалось лишь ждать, когда мушка нажмет кнопку.
– Трап убран, – сообщила Эрин. – Включаю луч захвата. Цель в пределах досягаемости, – сухо и спокойно добавила она. – Пятнадцать секунд до сближения.
Тот факт, что Грюнвальд согласился спасти кому-то жизнь, она восприняла отчасти с удивлением, отчасти с облегчением. Увы, она до сих пор не знала, что обо всем этом думать.
В то мгновение, когда Миртон сказал «нет», она почувствовала, будто внутри нее что-то умерло. А потом вдруг все изменилось, и Хакль впервые осознала, что делает что-то хорошее.
«Ну вот, говнюк, – подумала она, вспоминая события на эсминце „Суматоха“ и своего бывшего капитана. – Считал меня бездушной машиной, которой можно бить морду, да? Машиной, которой можно вбить в башку что угодно и отдать любой приказ? Если бы ты знал, насколько ты ошибался…»
– Эрин… – внезапно прошептала Пинслип. – Смотри.
На экранах возник очередной выход из Глубины, всего в полутора километрах от них. Хакль замерла, видя, как «Кривая шоколадка», верно оценив ситуацию, отказывается от добычи и запускает двигатели. Прыгуну Тартуса требовалось больше времени, чтобы стартовать… если у него не таилось за пазухой какого-нибудь сюрприза.
– Жду доклада, – процедил Миртон. Эрин нервно откашлялась.
– Прошу прощения, – ответила она. – Не ожидала увидеть такое. Похоже на эсминец, – к ней вернулся обычный официальный тон. – Скорее всего, корабль Альянса.
– Эсминец… – Грюнвальд отошел от неостекла и экранов мониторов. – Им нужна та штуковина, что тут вылезла. Можешь с ними связаться?
Первый пилот быстро ввела код вызова, но навигационная консоль молчала.
– Не получится, – сказала Эрин. – Мы торчим в этом… шуме «призрака». Самое большее – могу что-то от них принять. С этим проблем быть не должно, если передача пойдет в широкой полосе.
– Уходим, – решил Миртон. – Хаб, приготовься поставить счетчик. Пинслип, выбери координаты. Что с тем коконом?
– Осталась минута, – ответила Эрин. – Может, меньше.
– Брось его.
– Он уже почти…
– Брось!
– Капитан… – начала первый пилот, но в это мгновение во всех громкоговорителях корабля послышался отчетливый голос, не нарушаемый ничем, кроме шума глубинного «призрака».
– Всем кораблям в секторе, – голос принадлежал женщине, и в нем звучали жесткие нотки. – Говорит корабль Контроля Альянса, регистрационный номер 534Р. Сообщите свои координаты, данные и отключите магнитные поля. Вы будете подвергнуты глубокому сканированию. Повторяю…
– Альянс, – почти простонал доктор Гарпаго. Отражавшееся в экране одного из мониторов лицо Хакль напоминало напряженную маску.
– Поймала, – проговорила она не то про себя, не то обращаясь ко всем. – Он в трюме.
– Я же приказал тебе его бросить! Да что с вами творится, Напасть вас дери?! – разозлился Грюнвальд. – А ты куда?! – рявкнул он, увидев, что второй пилот, астролокатор Пинслип Вайз, поднимается со своего кресла и бегом бросается к выходу из стазис-навигаторской. – Вы что там все, е…