Если, однако, ничего не получится, то после поджаривания компьютеров, искина и вспомогательных систем весь корабль потребует новой установки как программного обеспечения, так и железа на верфи. А за такое меня пинком вышвырнут из первого же работающего люка.
Плохо дело. Нужно придумать что-то другое. Только что?»
– Ну вот и все, – прощебетал наемник. – Пришли. Заходи, дорогой мой цыпленочек.
Они находились на главной палубе, почти у самого выхода из небольшого лифта. Лифтов было немного – всего по два с левого и правого борта – и, похоже, бо́льшая часть команды предпочитала пользоваться лесенками и трубами для быстрого спуска на нижнюю палубу. Улыбнувшись, Малькольм Джейнис дотронулся до датчика, и дверь его каюты с тихим шумом скрытого в стенах механизма ушла вверх. Тартус удивленно заморгал.
В помещении, выглядевшем столь же запущенно, как и каюта Тартуса на «Кривой шоколадке», на смятой постели лежала полуголая красотка – удивительно высокая женщина с лицом богини, выступающими скулами и зелеными глазами, небольшими округлыми грудями и спортивной фигурой. Ее светлые волосы были коротко подстрижены сразу за ушами. Лишь долю секунды спустя Фим увидел, насколько натянута и прозрачна ее кожа. «Генотрансформация, – понял он. – Не на уровне элохимов, но все равно основательная. Отсюда и странная прозрачность кожи, и поблескивающие синевой нити вен. Как ни странно, привлекательности ее это не убавляло. Эта женщина изменяла себя много раз – наверняка нелегально, – и теперь уже не та, кем была раньше. Она – мечта, которой ей хотелось стать, своя собственная проекция, копия персонажа какого-то средневекового плоскофильма».
– Дорогой гость, – прохрипел Малькольм, хлопая его по плечу, – это моя жена Цара. Жена, это Тартус Фим, уже немолодой торговец, но все еще жаждущий новых впечатлений, какие может дать нам всем плодотворная беседа.
– Привет, Тартус. Рада познакомиться. А еще больше я буду рада, когда всажу тебе парализатор в задницу, – пообещала женщина-ангел.
Сразу же за Галактической границей, далеко за сернистыми испарениями эмиссионной туманности H II Шарплесс 2-212 и сектором NGC 1624, простирался Луч.
Чем-то он напоминал перистые водородные облака, вытянутые в длинную блестящую нить, только он был не красным, а голубым, с серебристыми капельками маленьких шариков, обычно сопровождавших рождение звезд. Луч можно было принять за космическую пыль, сверкающую реку космических сокровищ, если бы не парившие вокруг белые, похожие на пузыри корабли элохимов. Он был просто красив, как решила обычно скептически относившаяся к подобным вещам Керк Блум. Последние контуры материи, за которыми находилась лишь Пустота и далекое скопление локальных галактик; легендарное глубинное эхо, растянутое в чудовищную щель, остатки изгнанных кораблей Иных.
– Если когда-то я и не верила во всю эту хрень, то теперь верю, – сказала Керк, почесывая по голове громко мурчащего Голода. После последних связанных с котом событий, когда она выставила себя перед пограничником полной идиоткой («Этот зверь хотел меня изнасиловать!»), что-то в ней сломалось, и она, сама не зная почему, начала гладить наглеца и даже давать ему корм. – Они что, ушли туда?
– Теоретически, – согласился сидевший за навигационной консолью Гам. – И может, тем же путем и вернутся. По крайней мере, в это верят элохимы. Они постоянно тут болтаются, как и наши корабли. Это взрывоопасный участок Выжженной галактики.
– Никогда не видела такого огромного эха.
– И не увидишь. Оно самое большое во всей Галактике. Невозможно даже посчитать, когда оно открылось или куда вело.
– Неплохо, – кивнула Керк, пытаясь снять кота с колен. Голод предостерегающе замурлыкал, и она, вздохнув, снова начала его чесать. – А можно посчитать, когда случится это самое Возвращение?
– Увы, нет. Впрочем, неизвестно, вернутся ли Ушедшие именно в этом регионе. Это лишь глубинное эхо с не встречающейся больше нигде структурой. При столь массивном прыжке столь большого числа кораблей в эхе происходят завихрения, и никакие расчеты не помогут. Отсюда и его необычный вид, – Гам постучал по клавиатуре, приближая картинку на неостекле «Темного кристалла». – Луч толще всего именно здесь, за Рукавом Лебедя, – показал он. – Он тянется вдоль его границы, но, естественно, не через весь Рукав. Но он и так в любом случае гигантский. Если бы Ушедшие решили вернуться тем же путем в таком же количестве, в котором улетели, у нас не было бы ни малейших шансов.
– И потому вся эта ваша миссия в каком-то смысле безнадежна? – подытожила Блум, но Гам не дал себя спровоцировать. Выдвинув из консоли ручку управления, он ввел команду перенаправления энергии реактора на привод.
– Посмотрим, – сказал он. – Приготовься, Керк.
– К чему?
– Придется поторговаться.
Благодаря антигравитонам она почти не почувствовала, как корабль прыгнул вперед, оставив позади едва заметную струйку энергии из выхлопных дюз, но Голод, видимо, заметил увеличение скорости. Возмущенно спрыгнув с колен Керк, он побежал к своему любимому месту – открывавшейся прикосновением кошачьей лапы к генодатчику капитанской каюте Гама. Насколько было известно Блум, там у него был свой домик, в котором он прятался при значительных ускорениях, больше привычный к достаточно спокойному полету без каких-либо рывков.
– Чем будешь торговать? – спросила она.
– Информацией, – ответил пограничник. – Элохимы обмениваются данными о просканированных секторах.
– Зачем?
– Они все еще надеются найти доказательство Возвращения. И еще они думают, что, анализируя наши данные, сумеют заметить нечто такое, что ускользает от внимания Погранохраны. По крайней мере, мы так полагаем, – Гам пожал плечами. – Никто до конца не понимает, что замышляют элохимы. Это уже не люди. Они слишком истощили свой разум.
– Ты их когда-нибудь видел?
– Несколько раз, – ответил он. – Ты их тоже увидишь.
– Чтоб меня Напасть… Зачем? У меня нет никакого желания… Ты что, не можешь просто переслать им информацию и точно так же удаленно получить оплату?
– Я мог бы, но элохимы так дела не ведут. Они настаивают на личной встрече.
– Зачем?
– Понятия не имею. Держись, – добавил он, поворачивая ручку и показывая на белый корабль впереди, походивший на скопление соединенных между собой шаров, опутанных щупальцами глубинного привода. – Иду на сближение.
– Гам, не иди ни на какое напастное сближение! Я не хочу иметь дела ни с какими сектами. Хватит и того, что меня преследует Собрание!
– Я тебе уже говорил, что ты ошибаешься, – возразил пограничник. – Собранию ты не нужна. У тебя нет никаких выдающихся способностей.
– Тебе-то откуда знать?
– Мне известен образ мышления сект. Судя по тому, о чем ты мне недавно рассказывала, Собранию нужна не ты, а тот самый Натрий. Человек с психофизией. Наверняка они думали, что сумеют с твоей помощью как-то до него добраться. Погоди… начинаю передачу.
– Гам…
– Не сейчас, – прервал он ее, склонившись над микрофоном консоли и нажимая кнопку. – Говорит «Темный кристалл», прыгун Погранохраны, регистрационный номер 22СВ65566. Прошу разрешения приблизиться к кораблю в квадрате 3В с целью обмена информацией. Повторяю….
– Чтоб тебя Напасть, Гам, – прошипела Керк, выходя из стазис-навигаторской. Что ж, этого вполне можно было ожидать. За несколько лазурных дней, прошедших после постыдного инцидента с Голодом, она успела узнать пограничника в достаточной степени, чтобы понять, что он всегда воплощает свои решения в реальность и при этом глух как пень. Хорошо, что хотя бы удалось покончить с сексуальными проблемами – в постель они отправились три дня назад, причем, к радости Керк, инициативу проявила не она. Гам сам пришел к ней, когда она на правах гостя пользовалась имевшейся в капитанской каюте просторной душевой. Наверняка забыв о присутствии Керк, он открыл дверь и уставился на нее, стоявшую в клубах пара, а потом подошел и дотронулся до ее разгоряченной мокрой кожи.
Потом все пошло даже лучше, чем она предполагала. Гам был с ней мягок, но решителен, и видно было, что он не придает сексу какого-то особого значения, – они просто стали близки, и все. Блум, правда, несколько удивило, что ему достаточно обычного секса без каких-то особенных экспериментов или вспомогательных средств, но, как ни странно, ее это вполне устраивало. «Что ж, – подумала она тогда, – установка программы закончена». Ее разочаровало лишь то, что пока что у них это было лишь однажды. Так или иначе, она тогда разговорилась… а Гам слушал. Благодарный слушатель, Напасть его дери… великолепно.
Элохимы! Сперва Собрание, а теперь это. Чувствуя нарастающую злость, она пошла к себе в каюту и заперла дверь изнутри. Не настолько ее утомило однообразие полета, чтобы смотреть на каких-то гребаных элохимов. Культ ксено, чтоб его Напасть!
Лежа на койке, она бросила взгляд на встроенный в дверь маленький монитор. Похоже, они стыковались с кораблем почти таких же размеров. «Интересно, как долго этот сукин кот будет держать на борту кого-то из этих уродов? Ну почему это не стрипсы?» – мысленно простонала она. Киборгов она еще могла понять, хотя их концепция «принудительного спасения» не слишком приходилась ей по вкусу. Но это? У нее не было ни малейшего желания видеть это «нечто». Она предпочла бы…
Быть с котом.
Ни больше ни меньше. К своему удивлению, она вдруг ощутила потребность прижаться к чему-то теплому, мурчащему и с крайним презрением относящемуся к внезапным ускорениям, сменам курса и… нежданным гостям.
Спрыгнув с койки, Керк подошла к двери и разблокировала замок. В коридоре прыгуна было пусто. Гам сидел в СН, контролируя процесс стыковки «Темного кристалла» с каким-то напастным элохимским кораблем. Не медля ни минуты, Керк сразу же свернула влево, к его каюте, которую он разблокировал дня через два после того, как они переспали вместе, дав ей возможность в любое время пользоваться более удобной ванной. «