От внезапной перегрузки у него перехватило дыхание. Что-то хрустнуло, и он ощутил чудовищную боль. Рука, понял он. Он сломал руку! Нет, просто что-то пронзило его кожу – что-то, на что он упал… и серьезно повредило кость. Доктор застонал от боли. В глазах становилось все темнее, на тело давила великанская ступня, втаптывавшая его в пол коридора.
«Конец, – понял Джонс. – У меня нет сил… мое сердце… мое сердце…»
Доктор не знал, как долго он страдал, пребывая на грани обморока, а может, и смерти. Он тяжело дышал, со все большим трудом ловя ртом воздух. «Антигравитоны, – понял он. – Меня убили антигравитоны, ответственные за гравитацию, частично за магнитное поле и… открытие Глубины. Что за ирония судьбы! Сама смерть есть ирония, – подумал он, уже не чувствуя боли, – лишь идущее со стороны руки онемение. – Инфаркт? Я умираю».
Внезапно вернулась нормальная сила тяжести, но доктор не испытал облегчения. Он со стоном перевернулся на спину, судорожно хватая воздух. Рука онемела, сердце билось с перебоями. Персональ должен… Он схватился за плечо, пытаясь успокоиться, но мысли его парализовала паника.
«„АмбуМед“! Быстрее! Во имя Ушедших… я не могу пошевелиться!»
Чудовищный натиск постепенно отступал. Гарпаго осторожно сел на полу запятнанного кровью коридора. Дыхание становилось все ровнее и спокойнее. Что пробило ему руку?
На полу лежал плазменный карабин, который вырвала из рук Грюнвальда Машина. Оружие все еще было снято с предохранителя, настроенное на минимальный расход энергии. Ничего странного – при полном расходе имелся риск, что выстрел прожжет дыру в корпусе. Плазма. Что он знал о плазме? При более крупном калибре ею стреляли непосредственно в корпус, после снятия с помощью турбинных пушек магнитного поля. Сконденсированная плазма действовала как энергетическое оружие – ее получали благодаря превращению ионизированной материи. Когда-то использовались ионные пушки – так было во времена Ксеновойны. В конце Машинной войны использовалась уже собственно плазма. Применялась она и в ручном оружии, поскольку более слабое ее излучение могло парализовать, а не убить жертву.
«Нет, – подумал он, уже поняв, какие мысли кружатся у него в голове. – Я этого не сделаю. Не сделаю».
Доктор Гарпаго Джонс неуверенно встал, опираясь о стену коридора. Голова кружилась, он с трудом дышал, а онемевшая левая рука все еще ничего не чувствовала.
«Я сошел с ума, – решил он, поднимая правой рукой плазменный карабин. – Окончательно свихнулся. Я должен идти в лазарет, к „АмбуМеду“. У меня инфаркт».
Однако он слышал голоса: громыхание стрипсов, чьи-то крики. Кто это кричал – Машина? Она еще сказала: «Тебя я застрелю последним». И потом – сообщение Грюнвальда, подтверждавшее, что только что умерла последняя надежда.
«Я ничем им не обязан. Они могут умереть».
Однако он продолжал идти, удивленно глядя на собственные ноги, делавшие шаг за шагом. Опираясь о стену, он двигался к тому месту, которое, как он считал, должно было стать его могилой.
Зачем? Зачем он туда шел, Напасть его дери?
Этого он не знал. «Решение принято… По моим расчетам, вы воспринимаете мои угрозы как безосновательные». Доктор поморщился и беззвучно застонал. Сердце его трепетало словно запертая в клетке птица.
Джонс уже видел их – неподвижно лежащего на полу Месье и корчащуюся от боли Пинслип. Он увидел Миртона, которого Арсид снова толкнул в кресло, и спокойную Эрин Хакль, идущую на середину стазис-навигаторской. Он с усилием поднял карабин. Рука его дрожала, словно в средневековой лихорадке.
– Арсид, не делай этого, – прохрипел Грюнвальд. – Мы тебе верим. Мы сделаем все, что ты прикажешь…
– Нет, – сказал Арсид, поднимая револьвер и целясь в лоб Хакль. – Решение принято.
Доктор Гарпаго закрыл глаза и нажал на спуск.
Плазма выстрелила, попав прямо в вытянутую руку Машины. Выпущенная из «зибекса» пуля пролетела рядом с головой Эрин. В глубине СН что-то грохнуло, посыпались искры – видимо, пуля пробила одну из находившихся на внутренней обшивке энергетических труб.
– Эрин! – крикнул Миртон, но крик его донесся до доктора словно в тумане.
Гарпаго уже его не слышал, медленно оседая на пол. Краем глаза он еще успел заметить, как лежащий на полу Арсид дергается, словно вытащенная из воды рыба, но взгляд доктора уже угасал. Он слабо тряхнул головой, пытаясь отогнать наваливающуюся на него темноту.
– Эрин! – Грюнвальд передал управление кастрированному искину и бросился к первому пилоту. Он подхватил ее в последний момент – вырванная из лап смерти Хакль выбрала самое неподходящее время, чтобы упасть в обморок. – Не уходи! Не уходи, слышишь! Сейчас мы вылетим из этого напастного глаза циклона! Ты мне нужна!
– Арсид!.. – крикнула Пинслип. Непонятно было, то ли она боится за Машину, то ли пытается от нее предостеречь. – Арсид!
Эрин что-то бессвязно пробормотала, и Миртон мягко опустил ее на пол. Лишь тогда он заметил доктора, удивленно смотревшего на лежащее рядом с ним оружие.
– Доктор… – начал Грюнвальд. – Как вы… Напасть, он теряет сознание! Вайз! Иди сюда, быстро!
Девушка встала, все еще держа себя за руку.
– Возьми карабин. Поставь на максимум. Если паралич пройдет, и ты заметишь, что Машина вновь активировалась, отстрели ей голову, поняла?! Если нет, то не трогай ее. Она нам все еще нужна. Я должен отнести Гарпаго в «АмбуМед». Как там Месье?
– Без сознания, – ответила Пинслип, беря здоровой рукой плазменный карабин. Кивнув, Грюнвальд подошел к бесчувственному Джонсу и поднял его на руки. Тело старого доктора показалось ему легким, словно пустая оболочка, из которой испарилась вся воля к жизни.
– Грюнвальд… – послышался дрожащий, неуверенный голос Вайз.
– У меня нет сейчас на это времени, – прошипел Миртон. – Меня не волнует, откуда ты его знаешь. Если он очнется, ты должна отстрелить ему голову. Хватит этой комедии. Мне нужно идти. Гарпаго совсем плох.
– Грюнвальд… мониторы. Посмотри на данные! Корабли… истребители… Гатларк… Альянс…
– Что с ними, Напасть их дери?
– Они летят сюда, – прошептала Пин. – Все.
6. Отчаяние
– Курсант Том Кшивик. Основные понятия космических скоростей.
– Да. Э… первая и вторая. Первая необходима для выхода на устойчивую орбиту. Это такая… э… горизонтальная скорость. Центробежная сила должна уравновесить гравитационное притяжение. Вторая скорость дает возможность… э… вырваться с орбиты, то есть преодолеть силу гравитации.
– Скажем так, неплохо. Доминика Лебуклье, а связанный с этим эффект Оберта?
– Чем быстрее летит ракета… тем быстрее летит ракета. В космосе.
– Точнее, пожалуйста! И не хихикать! Расскажите про эффект Оберта в контексте притяжения космического тела.
– Да, извините. Чем ближе к центру притяжения мы совершим маневр изменения скорости, тем он будет продуктивнее.
– Что это означает в случае преследования другого корабля на орбите?
– Это означает… означает, что поймать убегающий корабль будет трудно. Потому что… э… орбита корабля-преследователя вытянется из-за скорости. Чем быстрее я буду преследовать корабль на орбите планеты, тем медленнее буду двигаться относительно него. Поскольку, ускоряясь, я вытягиваю свою орбиту.
– А если ты приблизишься к перицентру?
– Если приближусь к перицентру, то… э… если я не хочу разбиться о планету, то мне придется ускориться… но тогда я могу даже вылететь с орбиты. Очень быстро. Но есть антигравитоны…
– Хорошо. Про антигравитоны позже. А что вы станете делать в случае большого количества космических тел, гравитационно воздействующих друг на друга и на ваш корабль? Курсант Артур Альдер?
– Э… молиться?
Ама Терт, капитан фрегата «Терра», быстро сообразила, что им предстоит.
В соответствии с приказом Пекки Типа, «Терра» приблизилась к Пепелищу настолько, насколько это было возможно без риска быть раздавленной вращающимися на орбите астероидами и поджаренной загадочными зигзагами разрядов – остаточными явлениями после применения Оружия. Однако они подлетели достаточно близко, чтобы астролокатор Тилл доложила о локационных погрешностях в навигационной системе – предсказанные траектории космического мусора начинали рассыпаться. С ней согласился и первый пилот. Доминик Крептов заметил, что не может отвечать за успешное пилотирование, если они подлетят хотя бы на сто километров ближе. Его опасения подтвердил и второй пилот, взволнованный чернокожий Хаврес Гутана. Сердце пока молчало – сидевший в нем компьютерщик Вик Талп был слишком занят обработкой данных для навигации и контролем систем «Терры».
– По крайней мере, видно, что они перестали дергаться, – уже спокойнее добавил Крептов. – Прыгун продолжает лететь, но по прямой.
– Хочет выбраться из глаза циклона?
– Возможно, – согласился Крептов. – Тилл?
– Там и впрямь творится нечто странное, – сказала астролокатор. – Те два крейсера стрипсов, похоже, выпустили истребители. Могу также подтвердить на сканах, что два корабля поменьше – это эсминец и фрегат. Дальше, кажется, ремонтный фрегат. Если так, то он не вооружен.
– Вызывайте их. Не могут же они без конца прикрываться проблемами с коммуникационными пучками. И соедините меня с «Громом».
– Так точно, – кивнул первый пилот. Послышался треск – и над навигационной консолью возник призрак Пекки Типа.
– Да? – спросил капитан «Грома». Ама откашлялась.
– У нас заметное шевеление в глубине сектора, – объяснила она. – Похоже, захваченный Машиной прыгун направляется в сторону локационных буев. Флот Зеро послал за ним эскадры истребителей. Вероятно, они идут на перехват.
– Если корабль пилотирует Машина, он может прыгнуть у локационных буев быстрее, чем мы думаем, – заметил Тип. – Ей не нужно входить в стазис.
– Ниоткуда не следует, что она точно знает, где находится, и, соответственно, она может не знать координат прыжка даже при использовании буя, – возразила Терт. – Ей может потребоваться время, чтобы обновить данные.