— Я привёз вам, достопочтенные вожди шапсугского и натухайского народов, послание от Сефер-бея Зана! — мы переглянулись с Махмудом и, не сговариваясь, хмыкнули. Белл, не обращая на нас внимание, продолжил вещать по-турецки. — Ваш посланник от подножия трона повелителя Турции передает вам следующие слова: изберите из главнейших восьми поколений по одному старейшине, которые имели бы полное доверие народа, чтобы старейшины эти поселились в Цемесской долине для будущих переговоров, куда прибудет Сефер-бей с английской экспедицией в следующем году.
Старики зашептались между собой, время от времени повышая голос. Прения длились недолго. Махмуд встал и ответил Беллу:
— Через два месяца мы соберем на реке Адагум народное собрание. Там все и решим! Когда нам ждать ваше посольство?
— Полагаю, весной, — задумчиво ответил Белл.
Его явно напрягало отсутствие единого центра принятия решений. Военная демократия — институт сложный. В долгих разговорах может не один снег с гор сойти, пока до чего-нибудь договорятся.
— Вам бы стоило чем-то подкрепить свои слова. Чем-то весомым, — подсказал я.
— Я же доставил им порох и соль!
— Он привез соль, чтобы вы сражались с русскими! — перевел я слова Белла на натухайский.
Ответом стал взрыв хохота. Шотландец недоуменно переводил взгляд с одного старейшины на другого. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять: чушь сморозил! Солью еще никого не убили. Разве что задницы у парнишек в колхозных садах пострадали, да и то в другое время.
— Что же я могу им еще предложить, чтобы доказать серьезность наших намерений⁈ — печально спросил у меня Белл.
— Отдайте им корабельные пушки!
Я был уверен, что Белл ни в жизнь не догадается, в чем был подвох моего предложения. Пушек у черкесов хватало. Натаскали с погибших кораблей. Они валялись без дела во дворах знатных узденей, ибо никто не умел из них стрелять. Я рассчитывал ослабить возможное сопротивление англичан, если русские все же приплывут. Только войнушки мне не хватало в Цемесской бухте!
— Вы думаете⁈ — загорелся Белл. — Достопочтеннейшие старейшины! Хочу предложить вам в дар две трехфунтовые пушки с моего судна!
Старейшины возбужденно принялись обсуждать предложение Белла. Включили синдром Плюшкина. Если бы им кто-нибудь подсказал, что чугунные пушки весят три центнера и установлены на корабельные лафеты, их энтузиазм быстро бы угас. Но я промолчал.
— Мы принимаем ваш подарок, уважаемый купец!
Было решено немедленно отправиться в бухту и произвести выгрузку орудий. Порох в количестве девяти бочонков по четыре пуда в каждом был уже на берегу.
Из-за этого пороха вышла у нас с Беллом размолвка, как только мы остались одни. Ехали бок о бок за проводником-черкесом. Обменивались колкостями, особо в выражениях не стесняясь.
— По какому праву вы присвоили себе все лавры поставщика боеприпасов? — негодовал Белл. — Мне Лука все рассказал! Он пообщался с теми из черкесов, кто говорит по-турецки, и выяснил: вы заявили, что порох принадлежит вам.
— Глупости болтает ваш слуга! Я обрадовал адыгов известием, что английский корабль привез им порох. В чем я погрешил против истины?
— Я должен был сообщить об этом. Я, а не вы!
— Вот тут я не понял! Это ваш личный порох, мистер купец, или купленный на деньги посольства?
Крыть тут шотландцу было нечем. Поэтому он попытался вывернуть ситуацию в свою пользу в другом.
— Вы могли хотя бы поспособствовать мне в переговорах относительно соли, а не устраивать шоу в кунацкой, — сердито ответил мне Белл. И не удержался от новой шпильки — Не могу не высказать своей признательности, что не уехали, бросив нас одних. Признаюсь, такие мысли меня посещали.
— Как я понимаю, эта сотня тонн соли из трюма — ваш личный бизнес?
— Разумеется! А что вас смущает? Вполне прибыльное дело, как меня уверяли. Я воспользовался оказией… Нам нужно поспешать с разгрузкой этой чертовой соли, пока не нагрянули русские.
— Вы спрашиваете, что меня смущает? Меня не смущает, а бесит ваша манера указывать мне, что делать. И что говорить. И с кем. И так далее…
Высказав все, что было на душе, я ускорил одолженного мне коня. Белл за мной не поспевал. Он никак не мог привыкнуть к легкому и высокому черкесскому седлу с его деревянными полированными луками с закругленным верхом и к узким стременам-стаканчикам. Удобное для ведения конного боя, это седло с непривычки доставляло множество неприятностей европейцам.
До берега я добрался первым. Шлюпки готовились к отплытию на корабль. В них только что загрузили бочки с пресной водой. Но не это привлекло мое внимание, стоило мне добраться до кромки воды. В дали, подернутой сеткой мелкого дождя, у самого входа в бухту завершал маневр военный корабль. Старый знакомый. Бриг «Аякс». Он занимался постановкой якоря прямо напротив Александрийского укрепления. Операция «Провокация 'Лисицы» вступила в заключительную фазу.
[1]Старейшина. У черкесогаев — тхамада.
Глава 4В цепях
От Геленджика до Суджук-Кале не более тридцати километров. Где носило два дня русских моряков? Им помешала непогода? Или русское командование никак не могло решить, что делать с контрабандистом под британским флагом? Зачем кораблю вставать на якорь у входа в бухту, если нарушитель виден невооруженным взглядом? Разумнее было бы сразу двигаться в глубь бухты и приступать к досмотру. Вместо этого, бриг занял такую позицию, при которой ничто не мешало «Виксену» устремиться в море, имея попутный ветер.
— Дождались? — спросил я Белла, наконец-то добравшегося до берега. — Вам не кажется, что бриг точно приглашает капитана Чайлдса: давай, путь свободен! Можешь улепётывать!
— Никто бежать не собирается! Все идёт согласно плану.
Белл был настолько уверен в себе, что сомнений не осталось: он хочет, чтобы шхуну задержали. Вместо того чтобы срочно усаживаться в шлюпки, он приказал отвезти на них воду на шхуну, загрузить на одну две пушки и доставить их на берег. Другую шлюпку оставить на всякий случай в распоряжении капитана.
— Не допускаете мысли, что русские не решатся на активные действия? — спросил я с затаенной надеждой, что все рассосётся само собой.
Да! Будет урон репутации русского флота из-за прорыва блокады. На тридцать шесть пудов пороха — не великая цена за избежание вооруженного конфликта между двумя главными державами мира.
— Все куда проще, Зелим-бей! Встречный ветер! Этот растяпа, капитан русского брига, мечтает о призовых деньгах, но не решается на маневр в столь широкой бухте, как Цемес! — Белл презрительно сплюнул. — Профессионализм русского экипажа оставляет желать лучшего. Это говорю вам я — тот, кто избороздил немало морей.
— И что будем делать? Ждать, пока переменится ветер и бриг сможет к нам подойти?
— Получается — так!
— Ерунда какая-то получается! — в сердцах выругался я.
Ситуация при всем ее трагизме выглядела как дешевая оперетка. Один участник, русский капитан, желал захватить приз, другой, напыщенный англичанин — попасть к нему в плен. При полном непротивлении сторон все висело на тоненькой ниточке и нынче зависело от направления ветра — даже судьба Черноморья! Возможно, судьба всего мира!
Как и сказал Белл, и как гласит народная мудрость, нам оставалось лишь ждать у моря погоды. И это ожидание затягивалось. Ветер с лысых гор то крепчал, то слегка стихал. В бухте волны кипели все сильнее, подобно котлу с водой на плите. С той лишь разницей, что роль огня играла капризная бора[1]. Она не набрала полной силы, но из-за нее прибытие брига все откладывалось и откладывалось. Быть может, прав был капитан «Аякса», решивший переждать шторм.
Шлюпка с «Виксена» успела доставить пушки до того, как море разошлось не на шутку. Моряки и черкесы барахтались по колено в приливной волне. Пытались оттащить подальше к лесу снятые с лафетов стволы, проклиная на все лады щедрость английского негоцианта. Получалось у них не ахти.
Мы молча наблюдали за их потугами, то и дело бросая взгляд в сторону моря и кораблей. Их разделяли несколько миль.
… К полудню следующего дня волнение на море улеглось, и бриг начал лавировку, чтобы достичь дальнего берега бухты. Сблизившись с «Виксеном», «Аякс» произвел пушечный выстрел и подал ряд сигналов. Британский флаг на гроте не остановил русских моряков.
— Требует к себе на борт капитана шхуны с судовыми документами, — прокомментировал Белл. — Следом вызовут меня как владельца груза.
Его слегка потряхивало. Не от страха. От предвкушения! Все декорации расставлены. Ваш выход, сэр. Судьба мира в ваших руках!
Я был взволнован не менее шотландца. Если задача Белла в том, чтобы нарушить мировое равновесие, то моя — его спасти. Прочь сомнения и колебания! Настал звёздный час Косты Оливийского!
Я шел к нему тяжёлым путем, теряя куски плоти, кровь и веру в людей. Внедрился к англичанам, чтобы противодействовать их планам. Сложно придумать более серьезный повод раскрыть себя как двойного агента. Надеюсь, ни Фонтон, ни де Витт меня не осудят.
— Я поеду с вами на бриг, — максимально безразличным тоном сказал я Беллу.
— Зачем? — удивился шотландец. В его глазах я снова выглядел болваном, сующим нос куда не просят вместо того, чтобы драпать в свою Грузию.
— Не могу же я пропустить такое историческое событие!
При всем желании актер из меня посредственный. Я так и не смог скрыть нотку сарказма. Поэтому добавил:
— Вам понадобится переводчик. Вы не знаете русского.
— Предполагаю, морские офицеры должны свободно говорить на английском. Впрочем, черт с вами! Поедем вместе. Мне пригодятся свидетели.
Именно это обстоятельство сыграло решающую роль.
Шкипер шхуны побывал на борту «Аякса». Далее последовал вызов шиппера. Когда мы погрузились в шлюпку и поплыли к бригу, подпрыгивая на волнах, Белл признался:
— Все хорошенько запоминайте! Позже нам придется не раз давать интервью английским журналистам. Один из них, мистер Лонгворт из «Морнинг Кроникл», должен был присоединиться к нам. Но не успел добраться до Трапезонда до нашего отплытия. Пропустил репортаж всей жизни! Так что готовьтесь! Газетчики вытрясут из вас всю душу.