Стоило мне так подумать, как дверь без предупреждения распахнулась, и на пороге предстал Харор.
Но в каком он был виде сейчас!
Я почувствовала, как мои глаза сами собой вылезают из орбит от удивления. Потому что блондин оказался полностью обнажен. Нет, я не имела ничего против полюбоваться на красивого атлетически сложенного мужчину. Если бы не одно «но». Весомое такое «но», которое находилось между ног у Харора.
Да-да, я говорю про его достоинство. На котором почему-то красовался миленький сиреневый бантик.
В памяти невольно всплыли утренники в детском саду. Помнится, мама повязывала мне именно такие на праздники. Но я тут же постаралась отогнать непрошеные мысли. Кощунство какое! Думать о маленьких детях, глядя на сие… даже не знаю, как правильно назвать это безобразие.
– Что это? – слабым голосом спросила я.
Зажмурилась и потрясла как следует головой, надеясь, что наваждение растает без следа. Однако когда я в следующий раз посмотрела на Харора, то бантик был на месте.
– Это – мое достоинство! – важно сказал он. Подбоченился, желая покрасоваться передо мной.
– Да я вижу, что не недостаток, – пробурчала я. Подумала немного и зачем-то добавила детскую присказку: – Черт-те что и сбоку бантик.
Хотя, говоря по справедливости, бантик у Харора красовался строго по центру.
– Ага, – довольно подтвердил он, сочтя мои слова за комплимент. И сделал шаг ко мне навстречу.
Как говорится, ситуация переставала быть томной. Что-то мне все это резко разонравилось. Пусть Харор хоть весь увешается бантиками, но спать я с ним не собираюсь. Правда, осталась сущая мелочь: донести это как-нибудь до его разума.
– А давай поговорим, – с отчаянием предложила я, вскочив на ноги и шустро отбежав в противоположный угол комнаты.
– Да что с тобой разговаривать-то? – Харор пренебрежительно хмыкнул. – У вас, девиц, только одно на уме. Покрасивее да побогаче мужика захомутать.
– Неправда! – возмутилась я таким наглым поклепом на весь женский пол.
– Считай, твое самое сокровенное желание сбылось, – продолжил Харор, проигнорировав мое возражение. Упер руки в бока и гордо провозгласил: – Вот он я! Твой идеал!
Бантик при этом опасно пополз вверх от понятной физиологической реакции самого важного мужского органа. И я прикусила губу, пытаясь не расхохотаться в полный голос. Уж больно забавно это выглядело со стороны.
Нет, я все-таки лопну от любопытства, если не узнаю, что это значит!
– Можно один маленький вопрос? – спросила я и тут же продолжила, не дожидаясь, пока Харор дарует мне на это разрешение. – Зачем ты нацепил бантик? И почему именно на это место?
– Это уже два вопроса, – недовольно пробурчал Харор.
Я в ответ скорчила самую просящую физиономию из всех возможных. Умилительно сложила перед собой руки в просящем жесте. И Харор смилостивился.
– Просто это самый большой подарок, который мужчина может даровать женщине, – снизошел он до объяснений. – А подарок должен быть украшен должным образом.
Я невоспитанно хрюкнула от душившего меня смеха. Харор мигом нахмурился, с подозрением посмотрел на меня, и я постаралась придать своему лицу выражение, наиболее подходящее к ситуации. Серьезное и понимающее.
– А ты сам до этого додумался? – поинтересовалась я на всякий случай, засомневавшись в умственных способностях дракона.
По-моему, вряд ли можно назвать нормальным мужчину, который по собственной воле вешает бантик на причинное место.
Но затем я вспомнила общий зал драконьего замка. А ведь женщин я там не видела. Ну, кроме Терезы. Почему-то мне кажется, что местные обитатели испытывают явный недостаток в общении с противоположным полом. Что, если над Харором кто-то зло подшутил?
– Ну, вообще-то, нет, – честно признался он. Задумчиво тронул бантик и сказал: – Если честно, как-то глупо это все выглядит.
Ага, стало быть, Харор не безнадежен. Теперь осталось выяснить, кто же над ним так поиздевался.
– И кто же даровал тебе сию чудесную идею? – полюбопытствовала я.
– Тереза, – честно признался дракон.
Могла бы и сама догадаться. Все-таки сарказма этой женщине не занимать. Интересно все-таки, кем она приходится Гийемо? Неужели жена? Но тогда получается, что и отец, и мать оставили Азиэля одного на царствовании, а сами уехали на край земли. Мол, сынок, разбирайся тут с государством сам, а мы в отпуск. Так, что ли?
– Видишь ли, Тереза сказала, что женщины любят всякие рюшечки, бантики, украшения, – продолжил Харор. Печально посмотрел на меня огромными синими глазами и спросил: – Неужели она солгала?
В этот момент я усердно пыталась прогнать из воображения картину внушительного достоинства дракона, украшенного рюшечками. Если с бантиком я еще как-то примирилась, то, боюсь, после этого у меня возникнут серьезные проблемы с противоположным полом. Вот так захочет передо мной сексуальный мужчина раздеться – а я сразу представлю его член в окружении игривых кружавчиков. Да меня же родимчик от хохота схватит!
Н-да, если так дело дальше пойдет, то я импотентом стану. Или это слово неприменимо по отношению к женщинам?
Больше всего на свете я хотела сейчас рассмеяться в полный голос. Упасть на кровать и веселиться до изнеможения, пока от смеха живот не сведет. Неужели Харор говорит все это всерьез? Право слово, не может ведь он быть настолько неосведомленным в таких вещах! На младенца никак не тянет.
Хотя…
У меня в голове забрезжило слабое подобие догадки. Ох, сдается, я знаю, почему Харор обрядился таким образом и почему он настолько безоговорочно поверил словам Терезы.
– Я понимаю, что мой вопрос прозвучит нескромно, – мягко сказала я. Пересела с пола на кровать и сочувственно потрепала по плечу расстроенного блондина, усердно стараясь не глядеть ему ниже пояса. Кашлянула и прямо спросила: – Но все-таки скажи. Ты девственник?
– Нет, как ты могла такое подумать!
Харор с таким возмущением взвился на месте, как будто его за мягкое место укусила пчела. Я испуганно втянула голову в плечи и совсем было собралась бухнуться обратно на пол, подальше от рассерженного дракона, как он вдруг сник. Печально понурился и тихо спросил:
– А что, так заметно, да?
– Ну… – протянула я, не желая сильнее ранить и без того расстроенного парня. Посмотрела на бантик и уклончиво проговорила: – Видишь ли, никакому нормальному мужчине не придет в голову цеплять подобное на своего дружка.
Правда, в конце фразы смущенно закашлялась. Прозвучало, если честно, как-то двусмысленно. Харор может и обидеться на меня за то, что я посмела назвать его достоинство таким уничижительно-ласкательным прозвищем. Хотя, по-моему, подобным многие мужчины страдают. Тот же Влад, к примеру, называл этот орган исключительно… Впрочем, ладно. Демоны с ним. Не хочу сейчас вспоминать жениха, оставленного в другом мире. Слишком легко и привольно мне дышится без него.
Куда больше меня занимала другая мысль. Интересно, и почему Харор был настолько уверен в том, что я окажусь на вершине блаженства в его объятиях? По-моему, как раз девственнику тяжелее всего удовлетворить женщину. У него нет для этого ни должного опыта, ни знаний, ни умений.
Но еще любопытнее, почему Харор в его годы и с такой фигурой еще не познал плотской любви.
– А остальные твои товарищи? – спросила я, желая проверить очередную догадку. – Они тоже девственники?
– Да, – уныло признался Харор.
Я не сумела удержаться от восхищенного вздоха. Целый замок мускулистых, загорелых девственников! О, для многих женщин это место стало бы настоящим раем на земле.
– Тереза и Гийемо постоянно твердят, что наше время еще настанет. – Харор с неожиданной злостью вдруг саданул кулаком по покрывалу. – Мол, терпение облагораживает. И воздержание еще никому не помешало. Им-то хорошо об этом говорить. Они женаты и каждую ночь наверняка наслаждаются друг другом. А почему мы должны ждать, когда нас выпустят в большой мир?
– Если честно, я понятия не имею, о чем ты говоришь, – смущенно призналась я. – Видишь ли, я из другого мира. Все, что я знаю о вашем – это лишь название страны и столицы.
– Из другого мира? – недоверчиво переспросил Харор. – Правда, что ли?
– Ага. – Я усиленно закивала, радостная, что дракон, увлекшись беседой, совершенно забыл о своем первоначальном намерении осчастливить меня своим телом. Доверительно призналась: – Представляешь, я шла на свидание. Поскользнулась, упала… – чуть было не брякнула по привычке – «очнулась – и гипс». Но в последний момент спохватилась и завершила нормально: – И прямо на голову Вэйланду свалилась.
– На голову верховному магу? – Харор улыбнулся, позабавленный. Спросил: – Надеюсь, он тебя молнией не шарахнул?
– Возможно, и шарахнул бы, да промахнуться побоялся. – Я невольно хихикнула, вспомнив ту мешанину тел, в которую угодила.
Харор удивленно вскинул брови, и я торопливо добавила:
– Видишь ли, в тот момент, когда я на него упала, он как раз с верховной гадалкой развлекался. В комнате было темно. Вот мне и повезло.
Правда, тут же пожалела о сказанном. При упоминании о развлечениях верховного мага несчастный дракон вновь ощутимо помрачнел. Перевел взгляд на свой бантик, совершенно поникший за время разговора.
– Так, давай не будем начинать заново! – настороженно предупредила я. – Лучше не порть беседу!
– Неужели я тебе абсолютно не нравлюсь? – тоскливо вопросил Харор.
– Э-э… – замялась я.
Посмотрела на его могучие руки. На светлые растрепанные волосы. А глаза! В таких глазах так и тянет утонуть. Говоря откровенно, молодой дракон был, наверное, заветной мечтой любой девушки. А возможно – и некоторых парней. Но страсть, которую я испытала к нему в общем зале, куда-то исчезла. Вместо нее пришло что-то вроде материнской заботы. Ну право слово, невозможно ведь желать мужчину, на причинном месте которого висит кокетливый бантик!
– Ты мне очень нравишься! – горячо воскликнула я, заметив, что Харор совершенно упал духом после затянувшейся паузы. Даже глаза потускнели, словно подернутые пеплом горечи.