Не люблю я Влада. Никогда не любила и никогда не полюблю. Беда только в том, что этого не объяснить ни ему, ни моим родным.
– Светлана Викторовна, – в этот момент подал голос Влад. – Думаю, Аня устала. Пусть немного отдохнет.
– Что? – растерянно переспросила мать. Но тут же лукаво улыбнулась и шутливо пригрозила Владу пальцем, сказав: – Ах да, конечно. Понимаю. Я и впрямь немного засиделась.
После чего без малейшего возражения направилась к двери. На самом пороге остановилась, словно забыв что-то, строго посмотрела на меня через плечо и добавила:
– Анюта, веди себя хорошо!
И ушла, не дожидаясь моего ответа.
Мне стало совсем тоскливо. Наверное, стоило окликнуть мать, попросить ее посидеть еще немного. Но как ей объяснить мое желание? Если я скажу, что не хочу оставаться наедине с Владом, то тем самым наверняка призову на свою голову родительский гнев. Час, не меньше, мне будут промывать мозги, после чего посоветуют не сходить с ума и не обижать Влада.
Влад тем временем подошел ближе к кровати, и я сползла по подушке еще ниже. Из последних сил удержалась от постыдного желания спрятаться под одеяло с головой. Ох, как же я не хочу с ним разговаривать!
– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросил Влад.
– Спасибо, неплохо, – тихо ответила я. Запнулась и затараторила, испугавшись, что Влад полезет ко мне с нежностями после такого признания: – Хотя нет, знаешь, голова сильно болит. И спать хочется.
– Понятно, – совершенно равнодушно, без малейшего проявления сочувствия обронил он.
Я опустила голову еще ниже. Его взгляд так давил мне на затылок, что в висках действительно заломило. Почему он так смотрит на меня? Вообще-то, подобные молчаливые сцены были для Влада наивысшим проявлением неудовольствия. Он мог терзать меня молчанием днями напролет, не отвечая ни на какие вопросы. Но в чем я провинилась сейчас? Точнее, я как раз очень сильно провинилась, но за фантазии не наказывают. Ведь мое путешествие в другой мир лишь…
«Привиделось тебе, – жестоко завершил внутренний голос. – И хорошо, что ты это осознаешь».
– Видишь, как я спешила к тебе, – не выдержав эту затянувшуюся паузу, неловко пошутила я. – Чуть шею себе не сломала.
– Жаль, – бесцветно обронил Влад.
Это прозвучало двусмысленно. Как будто он жалел о том, что я не сломала шею. Но я точно знала, что если посмею обидеться или переспрошу, то в итоге сама окажусь виноватой. Мол, на самом деле он хотел сказать, будто сожалеет о моей травме. А я тупая истеричка, раз так переврала его слова.
Знаем, проходили, причем уже не раз. Поэтому я привычно пропустила это мимо ушей.
«Мямля».
Этот шепоток, раздавшийся в моей голове, был слишком не похож на обычный внутренний голос. Глас моего рассудка говорил с язвительными интонациями матери или же, чаще всего, Влада. А это слово прозвучало так, как будто его произнес Арри.
Арри, мой бесстрашный невидимый защитник! Как жаль, что ты просто приснился мне!
«Мямля, – прозвучало вновь, но теперь отчетливее и громче. – Так и будешь всю жизнь терпеть Влада? Подстраиваться под него, безропотно глотать обиды и молчать? Лишь бы не расстроилась мама. И годам к тридцати действительно станешь истеричкой или же сопьешься, пытаясь хотя бы в алкогольном забытьи сбежать от мужа-тирана».
Я крепко сцепила руки в замок, стараясь тем самым скрыть предательскую дрожь пальцев. Влад по-прежнему возвышался над моей кроватью. Наверное, ждал, что я по своему обыкновению начну извиняться и оправдываться перед ним.
Но в моей душе разгоралось пламя ледяной злости. Как же я устала постоянно быть виноватой! Как же устала гадать, в чем заключался мой очередной промах и за что мне надлежит просить прощения.
В конце концов, что мне сделает мать, если я расстанусь с Владом? Проклянет и выгонит из дома? Сомневаюсь. Вряд ли он дорог ей больше, чем родная дочь. Да, конечно, мне не избежать разговоров по душам и призывов опомниться. Но в результате семье придется принять мой выбор.
– Знаешь, нам стоит расстаться, – выпалила я на одном дыхании.
Замерла, ошеломленная собственной дерзостью. Надо же, все-таки получилось! И не так уж это и страшно. Подумала немного и добавила:
– Я больше не люблю тебя.
«В общем-то, никогда и не любила».
Правда, это я произнесла уже мысленно. Пожалуй, это будет лишнее.
– Ты все-таки слишком сильно ударилась головой, – бесцветно сказал Влад.
В его тоне не слышалось ни раздражения, ни гнева. Лишь сухая констатация факта.
Я скрипнула зубами от негодования. Рискнула поднять на него глаза.
Влад стоял так близко от меня, что я должна была слышать его дыхание, чувствовать его запах. Но ничего. Словно рядом со мной был не человек, а робот. Прекрасная имитация живого существа, а в действительности – великолепно выполненная обманка.
– Ты меня не слышишь? – Я почувствовала, как меня охватывает бешенство. – Я ухожу от тебя!
– Тебе надо отдохнуть, – в ответ на мой истерический выкрик совершенно спокойно произнес Влад.
Я готова была завизжать во все горло, наброситься на него с кулаками, расцарапать ногтями его холеное равнодушное лицо. Словом, сделать все, лишь бы вызвать в нем хоть какие-нибудь эмоции.
«Не стоит, – пугливо шепнул тот же голосок, напомнивший мне про Арри. – Анна, он только этого и ждет. Желает довести тебя до истерики. А потом вызовет врачей, и тебе вколют какое-нибудь сильнодействующее успокоительное. Возможно, даже отправят под наблюдение психиатра. Со связями Влада это легко организовать. И тогда ты точно в глазах окружающих станешь психически больной, доводящей своими капризами отличного мужчину. Не поддавайся на провокации!»
Я мысленно сосчитала до трех. Глубоко вздохнула и неожиданно успокоилась. Ну что же, война так война.
– Да, ты прав, – вернула я Владу той же монетой, заговорив нарочито безразлично. – Мне надо отдохнуть. Переезд дело хлопотное. После больницы я сразу съезжаю от тебя к матери.
– Не съезжаешь. – Влад покачал головой.
Я улыбнулась. Посмотрела на него с укоризной, как смотрят на разбаловавшегося ребенка.
– Это не обсуждается, – проговорила я, тщательно удерживая на лице мягкое доброжелательное выражение.
Ох, даже щеки от напряжения заныли! Какое же это непростое и физически тяжелое дело – лицемерить!
Я продолжала при этом смотреть на Влада, поэтому заметила, как на какой-то неуловимый миг его обычно светлые и равнодушные глаза потемнели. Губы дрогнули, расползаясь в страшном оскале. И мне стало страшно. Как будто обычная маска Влада сползла, и из-под нее на меня холодно и оценивающе взглянул иной… нет, даже не человек. А существо, по непонятной прихоти прикидывающееся им.
Влад качнулся по направлению ко мне. Его зрачки опасно сузились.
Я до побелевших костяшек вцепилась в одеяло. Никогда ранее я не желала так сильно спрятаться, укрыться, сбежать подальше. Из памяти неожиданно всплыла наивная детская хитрость. Если ты не видишь чудовище, то и оно не заметит тебя. Как жаль, что во взрослой жизни это не работает!
Не знаю, посмел бы Влад меня ударить или нет. Но в дверь внезапно постучали, и, не дожидаясь ответа, она распахнулась настежь.
– Ох, извините, – пробормотала дородная степенная медсестра, появившись на пороге. – Я думала, все посетители уже ушли.
Влад на мгновение зажмурился. А когда он вновь открыл глаза, то передо мной стоял прежний невозмутимый мужчина, на губах которого играла снисходительная усмешка.
– Мы обсудим это позже, Анна, – сухо сказал он. Круто развернулся и, не дожидаясь моего ответа, вышел.
Медсестра едва успела посторониться, иначе он снес бы ее плечом. Проводила Влада взглядом и недовольно покачала головой.
– Ну и тип, – без малейшего стеснения в полный голос сказала она, не переживая о том, что он может ее услышать. – Дорогуша, как ты с ним живешь?
Я удивленно захлопала ресницами. Надо же, не ожидала услышать такой вопрос, тем более заданный с нескрываемой неприязнью. Неужели обаяние Влада не подействовало на медсестру?
– У меня первый муж был такой, – снисходительно заявила мне медсестра, разгадав мое изумление. – Со стороны глянешь – конфетка. Лощеный, холеный, голоса не повысит. А как пожила вместе, так и хлебнула полной ложкой. Гниль – она и есть гниль. В какие бы одежды она ни рядилась.
– Моя мать считает, что мне очень повезло, – осторожно заметила я.
– Моя мать тоже так думала. – Медсестра невесело хохотнула и наконец-то прикрыла дверь. – Пока я в больницу не попала с сотрясением мозга и повреждением внутренних органов. Повезло, что вообще не убил. И то она мне все не верила. Думала, что я преувеличиваю, пока лично с врачом не пообщалась. – Подумала немного и грустно завершила: – В принципе ее можно понять. Я же с двумя детьми тогда была. Кому охота в своей квартире такой табор терпеть? Недаром потом все уговаривала помириться.
– И вы помирились? – ужаснулась я.
– Я похожа на дурную, что ли? – Медсестра отрицательно мотнула головой. Подошла ближе и взяла меня за запястье. Замолчала, меряя пульс. Затем негромко завершила: – Нет, дорогуша. Я точно знала, что если дам своему мужу еще один шанс, то он просто убьет меня. Поэтому терпела скандалы матери. Хваталась за любую работу, лишь бы не возвращаться в тот ад, из которого сбежала. А потом встретила второго мужа. И поняла, каково это: жить пусть бедно, но спокойно. Не гадать, чем закончится очередной вечер: объятиями или побоями. Не видеть в глазах детей страх. Не пытаться стать идеальной и безупречной. А просто жить.
– А ваш первый муж? – поинтересовалась я. – Что с ним сейчас?
– Понятия не имею. – Медсестра грустно усмехнулась. – Конечно, первое время он мне прохода не давал. А потом нашел себе новую жертву и сразу же забыл и обо мне, и о детях. Оно и к лучшему. – Нагнулась ко мне и доверительно прошептала: – Знаешь, у некоторых людей нет души. Поэтому они пьют души родных и близких, пытаясь тем самым заполнить пустоту внутри себя.