– Ничего.
– Что я могу?
Марк молчал так долго, словно действительно думал со скоростью человека.
– Если было бы возможно дать мне управление ремонтными микроботами…
Матиас вздрогнул.
Тысячи сервисных микроботов, некоторые размером с муравья, некоторые с мышь или даже крысу, населяли весь корабль. Почти всегда незаметные, пробирающиеся своими узкими лазами между слоев обшивки, под перфорированным металлом пола, поверх фальшпотолка… Иногда космонавты слышали шелест крошечных лапок и шуршание извивающихся тел, но очень редко их доводилось замечать воочию.
Даже во время мятежа Марк не использовал микроботов в качестве оружия. Это было невозможно, набор программ позволял им чинить или менять детали корабля, но среди команд просто не было боевых. Как не было и прямого доступа Марка к цепям управления микроботов. Он мог приказать им починить прибор, заменить деталь, подключить или отключить кабель, но не идти в какую-то точку и производить незапланированные действия.
Люди в некоторых вещах изначально осторожны.
– Это невозможно, – сказал Матиас. – Отстань от мальчишки.
– Планшет, – произнес Тедди.
Матиас поколебался, но взял планшет и поднес к лицу системщика. Экран засветился.
– Ядро, – сказал Тедди. – Вторичные системы. Ремонтные системы. Микроботы. Сервис. Режим отладки. Седьмой микробот. Прямое управление.
Старпому ужасно захотелось зажать Тедди рот ладонью.
Но он не пошевелился, продолжил держать планшет.
– Пять-пять-альфа-три-сигма-шесть-два-бета-бета-ноль. Командная цепь. Прямое подключение на планшет. Дублировать на все микроботы.
«Почему именно седьмой? – глупо подумал Матиас. И ответил сам себе: – Это “задняя дверь”. Проход в систему, спрятанный когда-то техниками для прямого контроля микробота».
Оставался, конечно, вопрос, откуда Тедди вообще про это знает. Если бы у системщика были время, силы и желание, он мог бы рассказать старпому историю об одном споре, одном взятом «на слабо» технике и о перехваченном пароле, который ну никак не мог быть перехвачен.
Но ни времени, ни сил, ни желания у Тедди не было.
– Открыть искину «Марк» полный доступ к системе отладки, – закончил Тедди.
– Спасибо, Тедди, – сказал Марк. – Я допускал, что это возможно.
– Работай, – выдохнул Тедди и закрыл глаза.
– Я уже работаю, – ответил искин.
– Марк…
– Да?
– Не обмани меня.
Марк не ответил. Да и Тедди, похоже, отключился.
А Матиас подумал о том, что отныне все они в полной власти искина, который однажды уже предал свой экипаж.
Три тысячи микроботов – это куда страшнее, чем два зомбированных человека.
– Мне придется ее убить, – неожиданно сказал Марк.
– И что ты об этом думаешь? – поражаясь собственному спокойствию, спросил старпом.
– Очень неловкое ощущение, – признался Марк.
Вначале Мегер хотела выстрелить в просвет двери перед рывком.
Потом решила, что достаточно умный противник (а она не собиралась недооценивать командира Горчакова) способен догадаться, что это отвлекающий огонь.
Поэтому она просто рванулась с низкого старта, как некогда бегала на школьном стадионе. Длинные ноги и естественные расовые преимущества делали Анну хорошим бегуном, особенно ей нравились забеги на короткие дистанции.
Она вмиг добежала до стены, прыгнула на кресло, разворачиваясь в движении. Увидела Ксению: та, укрывшись за креслом командира, сжимала в руках короткоствольное ружье.
Дробовик!
Вот куда стремилась Ракс! В русских кораблях командиру традиционно выдавался помповый дробовик – оружие крайне опасное в узких коридорах, пожалуй, даже опаснее, чем пистолет-пулемет, который входил в американский набор снаряжения.
Но лишь вблизи.
Ксения все поняла. Мегер увидела в ее взгляде… нет, не страх, не отчаянье, а ту последнюю решимость, с которой солдаты бросались со связкой гранат под танк в исторических фильмах.
Ракс вскинула дробовик и выстрелила. Дробь облаком пронеслась по рубке, Мегер ощутила вспышку боли в бедре, но это ее не смутило. Навела пистолет на голову Ксении, улыбнулась той на прощание.
И в этот миг что-то серое, мелкое, быстрое прыгнуло на пистолет прямо с пола, оседлав ствол. Мгновение Мегер непонимающе смотрела на микробота. Тот карикатурно напоминал механического тушканчика, его даже покрывала короткая шерстка (очень полезная вещь, когда микроботу надо пролезть по засорившейся трубе, прочищая ту своим телом). Две передние лапы крепко вцеплялись в ствол, закругленная безглазая мордочка нависла над прицелом. Длинные задние лапки и кольчатый металлический хвост смешно болтались в воздухе.
Мегер выстрелила, и микробота снесло со ствола.
Будь у нее обычные патроны, пуля вместе с остатками бота влетела бы прямо в лицо Ксении.
Но это была слишком умная пуля, и она восприняла закрывшего ствол механического тушканчика как цель. Пуля вспыхнула, сжигая микробота.
Следующий бот, запрыгнувший на руку Мегер, напоминал блестящего жука. Он был даже меньше прежнего, но выскользнувший из брюшка шип безошибочно проколол срединный нерв.
Вскрикнув от боли, Мегер выронила пистолет, но поймала его другой рукой. Ударила рукоятью по жуку, сбрасывая того с тела.
Со стороны Ксении щелкнул затвор, вылетела отстрелянная гильза.
Мегер спрыгнула с кресла. Ситуация изменилась, все пошло не так, как должно.
Каким образом проклятый искин получил контроль над ремонтными микроботами? Такого не должно было быть!
Она поняла, что проиграла.
У Марка тысячи мелких тварей, способных кусать, резать, жечь, сверлить, ломать. И теперь он сможет открыть заблокированную дверь.
Что ж, по крайней мере она прикончила оружейника… поправка, она его не прикончила… но теперь экономить патроны не имело смысла.
Мегер стала поворачивать ствол к Гюнтеру.
И тогда два крохотных микробота, застывших на потолке над ее головой, прыгнули вниз.
Они не походили ни на жуков, ни на муравьев. Ближе всего их форма была к сороконожкам. В полете они сложили лапки вокруг тела, а конусовидные головные части микроботов стремительно начали вращаться.
Первый микробот попал в глаз Мегер, как и планировалось. Его путь в мозг женщины занял менее двух секунд.
Второй приземлился на макушку и ему потребовалось четыре секунды, чтобы просверлить черепную кость и мозговые оболочки.
Мир Анны Мегер вспыхнул ослепительно-белым. Она даже не поняла, что это белое – боль, так ярко и звонко стало вокруг.
Она стояла в свете, раскинув руки, смеясь и чувствуя полнейшее облегчение и освобождение от всех тревог, которые дает только великая цель, осмысленная и понятая. Цель, ради которой можно убивать и умирать, потому что жизнь и смерть перестают хоть что-либо значить.
А свет говорил с ней.
– Это будет твоя великая миссия, Анна. Лисс верит в тебя.
– Я все сделаю, – пообещала она. – Как только придет мой час!
– Ты все забудешь, но вспомнишь в нужное время, – пообещал свет. – И ты будешь не одна. На корабле будет девочка, она поможет.
– На каком корабле? – удивилась Мегер. – Какая девочка?
Она попыталась вспомнить, где она и когда она.
Память расплывалась, дробилась и таяла.
– Кто ты? – спросила Мегер. Подумала и добавила: – Кто я?
Но свет уже гас, исчезал, уходил, как наваждение.
На миг Анна ощутила себя целующейся в своей комнате с одноклассником, они были достаточно взрослые для того, чтобы желать друг друга, но слишком юны, чтобы иметь хоть какой-то опыт, но…
…и она блевала горечью рядом с подругой, впервые напившись пивом, которое утащили у отцов…
…и впервые лично пилотировала корабль, маленький юркий шаттл, рабочую лошадку космических колледжей, а инспектор смотрел на нее с одобрением и писал маркером в планшете «пилот!» с восклицательным знаком…
– Ты служишь Лисс, – напомнил ей голос.
Но Анна уже не слышала.
Она сидела в кресле пилота, а ее корабль, «Афина», шел в опасной близости к звезде Тигардена. Молчал искин, молчал командир, молчали все, кто был в рубке и в кают-компании.
Из недр тусклого красного карлика прямо на пути корабля вздымались и дугами падали назад, в звезду, исполинские оранжевые протуберанцы. Неожиданные и непредсказуемые, вопреки прогнозам встававшие на пути «Афины», будто воротца в мини-гольфе, сквозь которые катился шар корабля.
И не было запаса тяги для маневра, и не было никакой возможности открыть червоточину в такой близости от маленькой, но все же звезды.
Была только она, слившаяся с кораблем, и экипаж, ждущий развязки…
«Я хороший пилот, я справлюсь», – подумала Мегер, пока в реальности ее нейроны превращались в кашу под извивающимися тельцами микроботов.
И «Афина» прошла в исполинские огненные ворота, с которых срывались плазменные шары размером с земные материки, генераторы защитного поля выли, захлебываясь, но они уже удалялись от мелкой коварной звезды…
«Я великий пилот!» – подумала Мегер растерянно, и это было правдой, ее первым настоящим подвигом, и корабль уходил все дальше и дальше, а вместе с ним уходила в бесконечность измученная умирающая женщина, напоследок вновь ставшая собой.
…Валентин отжал дверь плечом, когда она начала медленно уползать в стену. Ворвался в рубку. Ксения стояла над телом Мегер, держа помповое ружье наизготовку. Под головой мастер-пилота растеклась лужица крови, один глаз стал красным и словно бы смялся.
– Стреляй! – сказал Горчаков.
Ксения покачала головой.
– Она мертва.
Валентин поднял пистолет.
– Она мертва, командир, – сказал Марк. – В ней два микробота, я полностью контролирую ситуацию.
Горчаков еще мгновение смотрел в мертвое лицо своего пилота. Потом кивнул и бросился к Вальцу. Выкрикнул:
– Ксения, аптечку!
– Командир… – позвала Первая-отделенная.
– Нет, – сказал Горчаков, опускаясь на колени рядом с креслом. Пол был сплошь покрыт кровью, тапочки липли к ней и противно чавкали. Валентин заглянул в лицо Гюнтера. – Нет, нет, нет!