«Условность, – мысленно повторил себе Горчаков. – Иллюзия. Относись к этому спокойно».
А вслух сказал (и мысленно одобрил свой голос, спокойный и деловитый):
– Вышел на поверхность корабля. Ощущения странные, выглядит все необычно, но паники нет.
Быстрыми движениями глаз (простенький искин скафандра отслеживал его взгляд и те символы на лицевом щитке шлема, в которые Горчаков всматривался) командир вывел на шлем датчик освещенности.
Ну да, все верно. Согласно экспонометру, вокруг царила полная тьма.
– Тогда я выхожу, – отозвался Криди.
Лапы кота высунулись из люка, он осторожно потянулся через комингс, шагнул на обшивку. Остановился. Криди стоял на четырех лапах, видимо, в критических ситуациях инстинкты брали верх над разумом. Грубоватый неварский скафандр, прихваченный с «Дружбы», казался не таким удобным, как человеческий, но другого варианта для кис не было.
– Очень странно, – сказал Криди. – Но я попробую все сделать.
Больше ничего не говоря, он побежал по обшивке. Последние наставления кот помнил и, несмотря на скорость движения, по меньшей мере одна из его лап всегда касалась поверхности корабля. Лишь однажды Криди забылся, все четыре лапы оказались в воздухе, и он начал подниматься над поверхностью, утратив иллюзию притяжения. Но тут же извернулся, коснулся обшивки, шлепнулся назад и побежал уже медленнее и аккуратнее. Тонкий фал тянулся за ним, бухта сверхпроводящего кабеля была аккуратно закреплена на спине.
«Он молодец, – подумал Валентин. – Справится».
С ним самим что-то происходило. Нет, не паника, не страх… давящее ощущение пустоты.
Он погружался в ничто, или это ничто проникало в него?
Почему-то похолодели пальцы на ногах и руках, а еще кончик носа.
– Как ты, Валя? – спросил Матиас из шлюза.
– Все в порядке, – ответил Валентин.
– Командир, я фиксирую у вас легкое замедление пульса и частоты дыхания, – сказал Марк. – Возможно, вам стоит вернуться в шлюз?
– Все в порядке, – упрямо повторил Валентин.
– Я повышу температуру внутри скафандра на градус, а также отрегулирую состав газовой смеси, – отозвался Марк. – Командир, в случае необходимости примените стимулятор.
– Пока терпимо, – буркнул Горчаков. Дышать и впрямь стало… не то чтобы легче. Захотелось дышать чаще, пожалуй. И нос перестал мерзнуть. Но пальцы и кисти рук холодило по-прежнему.
Черное и белое. Вокруг все было только черным и белым. Черные стены червоточины, черно-серо-белый корпус «Твена» (серый – это ведь только переход от черного к белому). Будто на древних фотоснимках, не пропущенных через программу раскраски. Горчаков поднял руку, посмотрел на перчатку. Она казалась белой, но ведь она оранжевая? В мире есть цвет, Валентин это знал… помнил.
Он поморщился, глядя на перчатку, и та неохотно налилась оранжевым.
Все странно…
Валентин посмотрел вслед коту. Криди уже добежал до стесанного эмиттера. На месте ажурной решетки торчали какие-то жалкие металлические лохмотья. Кот снял со спины кабель и возился, закрепляя зажимы на одном из уцелевших стержней. Потом стянул с пояса баллончик и щедро полил крепеж токопроводящим клеем.
Криди справится.
Валентин подумал (мысли были тягучими, черно-белыми, иллюзорными), что главная задача командира – это правильно выбрать того, кто выполнит задание. Что, если разобраться, он плохой командир по всем параметрам. Лезет в опасные ситуации, то высаживается на Невар в неправильной реальности, то идет зачищать инопланетный корабль, полный зомби, то выбирается на обшивку в червоточине. И еще он куда менее способный, чем Матиас, не зря Ксения предпочла старпома, а не командира. Влюбилась-то она потом, а вначале ей просто хотелось испытать человеческие отношения. Пожалуй, единственное, в чем он хорош, – умение окружать себя правильными людьми.
И нелюдьми, конечно.
Криди уже бежал назад. Сколько прошло времени вне корабля? Валентин скосил глаза на забрало шлема. Медленно-медленно менялись цифры. Когда он вышел? Валентин мигнул, взглядом «смахнул» часы влево. С небольшой задержкой искин понял и вывел таймер.
Что?
Всего пятьдесят три секунды?
Криди подбежал к нему. Фал втягивался назад в корабль, за Криди разматывался кабель, закрепленный на остатках антенны.
– Я странно ощущаю свое тело, – пожаловался кот. – Как вы, командир?
– Нормально, – сказал Валентин. Звуки выкатывались изо рта, будто камешки разной формы. «Эн» топорщилось во все стороны затупленными углами, «о» оказалось ожидаемо округлым и гладким, будто обточенная водой галька, «эр» ощущалось как нечто вытянутое и плоское.
– Держитесь, я скоро, – сказал кот.
Кажется, он что-то почувствовал?
Валентин медленно развернулся, глядя, как Криди бежит ко второму генератору. Там работа сложнее, поврежденный нижний эмиттер на боковой части корабля, ему придется перейти через край. Гравитационный вектор не изменится, но это сложно психологически…
Кот справится.
Валентин не смог бы, а неварец сумеет…
Таймер на столе у доктора звякнул, и Тедди осторожно присел на кушетке. Пошарил рукой, нащупал оставленные Соколовским тампоны и осторожно стер гель с век. Кисти были в раздутых пластиковых перчатках, наполненных гелем, даже взять тампон оказалось проблемой.
Боли он уже не чувствовал, кожу на лице пощипывало, но не более того. Сломанный нос, куда Лев безжалостно вколол какой-то препарат, больше не ныл тяжелой дергающей болью и снова выправился.
Даже жалко немного, сломанный нос – это так брутально!
Осторожно открыв глаза и проморгавшись, Тедди нашел заботливо оставленное у кушетки зеркальце и посмотрел на себя. Ну… губы опухшие до сих пор, левое ухо немного оттопырено, но доктор сказал, что это отек, а когда окончательно прирастет, то будет незаметно. Во рту, конечно, вместо былого великолепия – какие-то руины.
Тедди горестно вздохнул. Насколько он понимал, сломанные зубы ему вначале вырвут, а уже потом подсадят зачатки новых. Неделю придется питаться через трубочку жидкими кашицами и киселями.
Он встал, порадовавшись тому, что спятившая Лючия не била его ниже пояса. А то лежал бы сейчас голым, что обидно и постыдно. В штанах как-то увереннее себя чувствуешь.
Тедди вышел из кабинки изолятора. Отлучившийся куда-то Лев («Ваша задача, кадет, отдыхать, а не задавать вопросы!») еще не вернулся. Тедди подошел к стеклянной двери реанимационного блока, посмотрел на Гюнтера и Алекса. Оружейник и навигатор лежали неподвижно, но приборы вокруг мерцали оранжевыми, а не красными огоньками, подключенные капельницы что-то вливали в их тела, манипуляторы киберхирурга висели неподвижно. Значит, все в порядке. Значит, медикаментозный сон.
Тедди давно не верил в Бога, что вполне обычное дело для мальчика, выросшего в крайне религиозной семье, но сейчас непроизвольно прошептал короткую молитву.
Ну просто так, на всякий случай. Кому плохо-то от этого?
Потом системщик осторожно подошел к кушетке, на которой лежала Лючия.
Да, удар копытом в лицо – это не шутка.
Доктор, конечно, произвел все необходимые процедуры. И сорванную кожу прилепил на лоб, и нос тоже выправил (хотя у Лючии, пожалуй, останется пикантная горбинка), и восстанавливающий гель щедро наложил. Но… как-то без души он это сделал. Словно через силу.
Разумеется, Лючия тоже была погружена в сон.
– Вот зачем ты так… – прошептал Тедди, почувствовав кисловатый вкус лекарства на губах.
Лючия открыла глаза и посмотрела на него. Тедди вздрогнул и отступил на шаг.
Девушка медленно подняла руки и посмотрела на глубоко въевшуюся в запястья пластиковую стяжку. Прошептала тонко, по-детски:
– Больно…
– Мне тоже, – сказал Тедди.
Лючия вздохнула.
– Ты не снимешь?
Тедди молча покачал головой.
– Я не хотела, – жалобно сказала девушка. – Тедди, я не знаю, что на меня нашло…
– Тебя взломали, – пояснил Тедди. – Как компьютер. И залили программу.
– Но ведь уже все? – спросила Лючия. – Да? Все?
Тедди пожал плечами.
– Не знаю. Но если ты надеешься, что я тебя развяжу и отпущу, то зря. Ты чуть не убила Алекса. А Мегер искалечила Гюнтера. И корабль не может выйти из червоточины, понимаешь?
– Не может? – спросила Лючия.
– Нет!
Лючия улыбнулась и твердым спокойным голосом произнесла:
– Вот и прекрасно. Значит, вы умрете.
Тедди вздрогнул. Переход от испуганной девочки к хладнокровной диверсантке был удивительно резким.
– Зачем ты это делаешь? – спросил он. – Лючия? Или ты не Лючия?
– Я Лючия, – ответила она с возмущением. – До одиннадцати лет ты меня знаешь.
– А потом? – помедлив, спросил Тедди.
– Потом меня забрали на Лисс, – сказала Лючия мечтательно. – Это было так неожиданно, я вначале испугалась… Но там так красиво, они так добры… и они рассказали мне всю правду.
– Кто «они»? – спросил Тедди.
Лючия не ответила. Лежала, глядя в потолок, и улыбалась. Потом скосила глаза на Тедди:
– Если бы ты побывал там, если бы знал, как на самом деле все устроено, каков мир… Ты бы помог мне уничтожить корабль. Ему и так конец, но для гарантии… Может быть, ты поможешь? Станешь героем! Я тебе все объясню.
У Тедди заныло под ложечкой. Голос Лючии был таким убедительным, таким уверенным…
– Что за чушь, Лючия! – воскликнул он. – Кто тебя забрал? Мы вместе учились! Я все помню! С кем ты дружила, с кем в комнате жила…
– А это была не я, – сказала Лючия убежденно. – Вместо меня оставили копию, биомеханизм. Потом в нужный момент поменяли обратно, чтобы я за вами приглядывала.
– Ты с ума сошла. – Тедди замотал головой.
– Это вы сумасшедшие! Все вы, все! Люди и ваши игрушки!
– Какие игрушки?
– Живые! – будто выплюнула Лючия. – Кошки, лошадки, вся прочая дрянь, которой вы дали разум и выпустили в космос! Мрази, мрази, мрази!
Она снова вскинула руки и напряглась. Из-под затянувшихся стяжек проступили капли крови.