Когда Мэйли, хмурясь и что-то бормоча себе под нос, вошла в каюту командира, там говорили все сразу. И винтажный виски «Shatura singl malt, 18 age, Smoky Summer», который Горчаков все-таки достал из бара, не имел к этому никакого отношения. Даже Соколовский, хоть и держал бутыль в руках, не спешил ее открывать.
– Не верю! Не верю! – повторял он. – Она глумится! Глумится! Leżąca zepsuta dziewczyna![18]
– Я абсолютно убежден, что в теле Лючии нет имплантов и она не может получать информацию извне! – сообщил Марк.
– Человеческое сознание не способно создать столь детализированную и точную выдумку! – горячо заявляла Ксения.
– А вспомнить с такой точностью реальные события человек способен? – возражал ей Горчаков. – Если допустить, что она и впрямь была на Лисс?
Только Уолр, вольно раскинувшийся в кресле, в спор не вступал. Взяв со стола планшет, он что-то набрасывал в нем округлыми буквами Халл, напоминающими лаосское слоговое письмо. Мэйли одобрительно кивнула – похоже, только Уолр не тратил время впустую.
– Она права, командир? – спросила Мэйли, и все замолчали.
– Мы пришли к похожему выводу, – признал Горчаков. – Марк составил карту по ее рассказам, и она слишком огромная для планеты.
– Но кольцо Нивена – нонсенс, – хладнокровно ответила Мэйли. – Девчонка ведет свою игру.
– Как? – спросила Ксения. – Кольцо – чушь, система была мимолетно исследована сотню лет назад, и никаких… объектов. За сто лет подобную конструкцию не выстроить.
Мэйли присела рядом с Соколовским. Тот поймал ее взгляд и стал открывать виски.
– Бэзил любит этот напиток, – заметила она. – Говорит, что английский виски скучен, шотландский переоценен, японский неоправданно дорог. А русский – золотая середина… Марк, ты ведь контролируешь состояние Лючии?
– Постоянно, – ответил искин.
– Какие отклонения от нормы ты фиксируешь?
– Непрерывная интенсивная работа мозга, – сказал Марк. – Проще говоря, она очень много думает. Мне пришлось перевести ее на высокоуглеводное питание.
– То есть она сочиняет? – заинтересовался Уолр.
– Может быть. Или вспоминает. Или строит планы побега. – Марк натурально вздохнул. – Сейчас бы очень пригодились технологии Ракс. Вывернуть ее память наизнанку…
– Увы. – Ксения развела руками. – А на момент восстановления ложных воспоминаний не было. Точнее, мы их не зафиксировали… Мэйли, у вас есть какое-то предложение?
Мэйли взяла бокал с виски, кивнула:
– Да. Пытаться сейчас понять, существует ли мир-кольцо в системе Лисс, бессмысленно. Либо это правда, а ваш зонд, уважаемая Ракс, был обманут. Либо это ложь, но тогда мы имеем дело с чудовищно сложными наведенными воспоминаниями.
– Даже не представляю, что хуже… – не отрываясь от записей в планшете, сказал Уолр. – Знаете, что меня тревожит? Корабль Стирателей, который мы уничтожили. Он ведь огромный, а в качестве источника энергии использовал внутреннее энергетическое ядро, по сути – карликовую звезду…
– Ну не звезду все же, – поморщился Валентин.
– Но все-таки принцип схож, – уперся Уолр. – Корабль, а внутри кипящий термоядерный шар. А? Только я вижу сходство с обитаемым кольцом вокруг звезды?
– Уолр, мы можем гадать сколько угодно, – сказала Мэйли. – Но это сейчас не важно. Вы же знаете, война – путь обмана.
– Как поэтично! – восхитился Уолр. – Не знал, спасибо. Запомню.
– Я знаю, – кивнул Горчаков. – Это Сунь-Цзы, верно?
– Верно, – подтвердила Мэйли. – Если посмотреть на нашу ситуацию его глазами, то все окажется очень грустно. Поэтому важно помнить главное: война – это путь обмана. Говорит ли Лючия правду, лжет ли она – все равно она пытается нас обмануть. Мы не можем проверить ее слова и не в состоянии изменить свои планы. Поэтому нам надо сосредоточиться на том немногом, что мы способны сделать.
– Понять их цель, – сказал Уолр и положил планшет на стол. – Я собрал все, что нам известно точно, и мы должны это обсудить. Но для этого нужен специалист.
– Двести шесть – пять, – кивнула Мэйли.
Уолр потянулся к ней через стол, и они торжественно пожали друг другу руки.
– Что б я без вас делал? – сказал в пространство Горчаков. – Марк, передай дорогому феольцу просьбу заглянуть к нам.
– Уже приглашаю, – подтвердил Марк.
Странное дело, но Горчаков никогда ранее не думал о феольце, неожиданно ставшем членом научной группы корабля, как об ученом. Спасенный из неправильной реальности (интересно, а как он воспринимает тот факт, что его версия мироздания более не существует?), лишившийся симбионта и морали, вновь обретший целостность, – все-таки он казался ему обузой, пассивным и порой даже опасным гостем.
А ведь Двести шесть – пять в своем мире считался известным ученым. Феольцы, не столь замкнутые, как Ауран или Ракс, активно изучали примитивные цивилизации.
– Мы будем рады помочь, – сказал Двести шесть – пять. Горчаков мысленно отметил, что порой феолец говорил о себе в единственном числе, а порой во множественном. Было ли это случайностью? Вряд ли. Скорей уж показывало степень вовлеченности в беседу симбионта.
– Для нас ценно ваше мнение, – дипломатично произнес Горчаков.
– Мы с Толлой изучали прошлые беседы с Лючией, – сказал Двести шесть – пять. – Определенные странности в описании Лисс нами отмечены, но мы списали их на свойственную молодежи страсть к преувеличению. Созданная Марком карта убедительна и непротиворечива. Но мы не верим в мир-кольцо.
Феолец обвел взглядом собравшихся.
– Есть две причины, – продолжил он. – Первая: планета значится в списке посещенных. У меня нет доступа к полным базам данных, но либо автоматический зонд, либо поисковый корабль были в системе. Код системы в нашей классификации означает наличие планет и органической жизни, но полное отсутствие разума. Вторая: создание астроинженерного объекта такого масштаба, как кольцо вокруг звезды, не может остаться незамеченным.
Горчаков кивнул.
Мир-кольцо? Где-то в глубинах космоса, быть может. Он даже помнил фантастический сериал, который смотрел в детстве. Там несколько землян и несколько инопланетян (очень причудливых, один даже был двухголовым) путешествовали по такому миру. Но не под боком у цивилизаций Соглашения. Триста световых лет от Ракс – да, это далеко, туда интересы Соглашения пока не распространялись, но ведь зонд был, даже зонды… Нельзя не заметить окольцованную звезду.
– Ракс тоже проверяли звезду и придерживаются такого же мнения, – сказала Ксения. – Но давайте не будем ходить кругами и попусту гадать. Вы изучаете природу агрессивности.
– О да! – кивнул феолец и оживился.
– Мы знаем, что массовая агрессивность, войны, геноцид характерны для всех разумных культур на определенном уровне развития, – сказала Ксения. – Нехватка ресурсов, борьба за идейное лидерство, социальные конфликты – причин много, и почти всегда они приводят к деградации цивилизации. Но если преодолен порог… если цивилизация вырывается к звездам – она изживает видовую агрессивность. Возможны конфликты, убийства, беспорядки, но не глобального характера. Мысль о настоящей войне становится отвратительной на уровне всей культуры.
– Это азы, – согласился феолец. – Проблема пятого уровня. Как только цивилизация выходит к звездам, она становится мирной, но обычно войны мешают развиться до уровня межзвездных полетов.
Ксения кивнула.
– Мы считали агрессивность естественным свойством разума. Но теперь склонны думать, что гибель цивилизаций на совести Стирателей.
– А вот тут я не был бы категоричен, – сказал Двести шесть – пять. Прислушался к чему-то. – Да, Толла прав. Нам знаком целый ряд культур, имеющих достаточно ресурсов, общепланетарную идеологию и гармоничное социальное устройство. Дисс-три, к примеру… От гибели их это не уберегло, признаков вмешательства я не вижу даже сейчас, обладая знаниями о Стирателях…[19]
Горчаков понял, что феолец оседлал любимого конька и готов говорить часами. Сказал:
– Конечно, тут все очень сложно, я понимаю. А почему может быть агрессивной цивилизация Стирателей?
Двести шесть – пять замолчал. Покачал головой:
– Да-да. Для высокоразвитых цивилизаций ситуация кажется более сложной… Но ведь теперь мы знаем, что наше миролюбие – последствие вмешательства Ракс. Вы, люди, от природы жестоки и любите властвовать. Уважаемые Ауран просто сочли свой вид единственно достойным править Галактикой. Мы, к сожалению, изначально лишены эмпатии и сострадания, поэтому убивали бездумно и без колебаний, не имея к тому никаких оснований и даже не получая удовольствия. Халл известны своей симпатией к культурам Соглашения и отсталым цивилизациям, но их внутренние обычаи… отношение к детям…
– Мы просто считаем личинок неразумными. – Уолр улыбнулся, обнажив острые зубы.
– Да-да, а доказательство разумности – написанное личинкой эссе, где в поэтической форме будет утверждаться ее право на жизнь, – согласился Двести шесть – пять. – Многие культуры сочли бы это излишне строгим экзаменом! Но мы понимаем особенности вашей культуры, которыми это вызвано. Все мы разные.
Уолр кивнул и расслабился.
– Итак, нельзя утверждать, что мы, цивилизации Соглашения, столь уж миролюбивы, – продолжал Двести шесть – пять. – Наше миролюбие сформировано искусственно.
Ксения кивнула. Спросила:
– Но вы же не против?
– Нет, – благодушно ответил Двести шесть – пять. – Итак, мы видим, что агрессия свойственна всем, включая народы Соглашения.
– Кроме Ракс, – заметил Уолр.
– Ракс? – удивился Двести шесть – пять. – Вырабатывая в нас миролюбие, Ракс уничтожили миллионы неправильных реальностей! Это ли не агрессия? Ракс – самые чудовищные, немыслимые агрессоры из всех существующих. Они боги геноцида!
Лицо Ксении пошло красными пятнами.
– Двести шесть… – начал Горчаков укоризненно.