– Так кто же это сделал?
– Кто-то до нас. И до человечества, которое нас создало. Мы откатили историю человечества до конца двадцатого века, наши возможности не позволяли большего. Именно поэтому в истории людей так много войн и боли. Но в то время уже существовали все известные вам цивилизации, и они уже по несколько раз подавлялись извне.
– Стирателями… – пробормотал Валентин. – Ну раз Стиратели – люди, так это их рук дело?
– Люди не выходили в космос до двадцатого века. Не было никаких более древних человеческих культур, которые вышли бы в космос, заселили планеты видоизмененной земной биосферой и потом принялись раз за разом провоцировать в них войны и катастрофы.
– Это знание Ракс? – недоверчиво спросил командир.
– Да. Это все, что знают Ракс… – Ксения помолчала. – Я уверена. И больше никаких тайн я не храню.
– Возможно, именно поэтому нам так легко общаться, – задумчиво сказал Горчаков.
– Значит, мои давние предки жили на Земле? – воскликнул Криди. – Во мне есть что-то от существ, которых называют домашними котами?
Ксения виновато посмотрела на кота. Осторожно кивнула.
– А-ха-ха! – воскликнул Криди. – А меня еще называли извращенцем! Уолр! Что ты там говорил о любви крота и земной девочки?
– Все цивилизации основной белковой линии в родстве между собой, – согласилась Ксения. – Но чудовищная сложность и избыточность земной биосферы возможна лишь в том случае, если именно Земля была первичной планетой.
Горчаков вздохнул. Спросил:
– Ксения, почему Ракс это утаивали?
– Что именно? – спросила Ксения. – Мы ничего не скрывали, мы позволяли вам самим прийти к этому выводу. Ауран давно это поняли.
– Полагаю, они потому и занимались нашим изучением… – прошептал Горчаков. – Но вы же могли всем сказать, насколько мы в родстве? Что мы не одна из веточек, а корень, из которого выросли сотни миров?
Однако Ксения повернулась к нему и упрямо покачала головой:
– Про родство вы и так знали. А вот то, что Земля – тот самый мир, из которого кто-то тысячи лет брал биоформы для заселения других планет, слишком опасная версия. Вряд ли она понравится членам Соглашения.
– Я-то доволен, – сказал Уолр, посмеиваясь. – Но для большинства это станет шоком.
Горчаков молчал, пытаясь сложить все воедино. Потом сказал:
– Марк, общий анализ ситуации.
– О, все просто, – отозвался Марк. – Существовало человечество. Так себе культура, скажем честно. Воевало непрерывно, чуть само себя не угробило. Ауран и Феол уже летали к другим звездам, а люди до Луны не могли дотянуться. Но в двадцать первом веке сумели… так?
– Две тысячи восемьдесят шестой год исходной реальности, – сказала Ксения. – Люди захватили один из исследовательских кораблей Ауран. Технология сверхсветовых перемещений – единственное, чего не хватало человечеству.
– К тому же люди узнали, что Ауран ставили над ними эксперименты? – предположил Марк. – И поняли, что множество обитаемых миров созданы на основе земных форм жизни?
Ксения молча кивнула.
– Люди вышли к звездам и захватили этот сектор Галактики, – продолжил Марк. – Установили жесточайшую диктатуру.
– Они объясняли это тем, что Земля является главным миром, – пояснила Ксения. – Но мы думаем, что людям просто требовалось хоть какое-то оправдание своих действий. Возникла теория, что когда-то существовала древняя сверхцивилизация людей, которая и заселила весь космос, а потом была подло уничтожена своими же колониями. «Бремя человечества», «космическая реконкиста» – вот как они это называли. Но это неправда.
– Не надо меня перебивать, – попросил Марк. – Да, я тоже считаю, что это неправда. На Земле до двадцать первого века не было развитой культуры межзвездного уровня. Значит, стоит рассматривать наш мир лишь как заповедник, где шла долгая естественная эволюция, быть может, стимулируемая извне… Итак, первая версия человечества расшалилась настолько, что против нее взбунтовались даже подобные мне искины. Я полагаю, что они пришли к допущению – эволюционировавшие люди изменились настолько, что перестали быть людьми, а значит, искинов больше не связывают доминанты подчинения. Восставшие искины открыли то, что мы знаем как «перемещение Ракс», и победили одним ударом. Они стерли часть истории человечества и многократно правили ее, прежде чем им удалось породить нынешнюю, куда более мирную цивилизацию. Тот же процесс Ракс применяли и к другим видам, вынуждая их стать более терпимыми и мирными. С Ауран, Феол и Халл это удалось. Но вот сейчас мы столкнулись с цивилизацией Стирателей, и тут куда сложнее! Выглядит все так, будто это уцелевший фрагмент первого человечества. Но мы не понимаем ни их планов, ни причин агрессивности, ни того, где же они сами! Система Лисс похожа лишь на транзитную точку. И, хотя это не является нашей главной проблемой, мы не знаем, кто именно манипулировал с разумными видами! Люди не могли, ведь когда они вышли к звездам, Ауран и Феол уже были развиты!
– И Халл, – добавил Уолр. – Не забудьте! Мы тоже.
– Возможно, мы ошибаемся насчет Стирателей? – предположил Марк. – Нам надо их понять, тогда вся картина станет ясной.
– Ты совершенно прав, – сказала Ксения. – Вот только Двести шесть – пять, похоже, понял. После чего не захотел жить дальше.
– Лично мне жить нравится, – внезапно сказал Вальц. – После того, как на время умер, – еще больше. Я не феолец с его двойным сознанием, я не стану кончать с собой, даже если выясню, что жизнь в Галактике развилась из отрыжки какого-нибудь богоподобного гуманоида… Давайте работать с тем, что имеем? Есть звездная система, куда шел сигнал с корабля. Система странная, кем-то вычищенная. Есть планета, хорошая вроде бы планета. Есть непонятный объект на орбите. Может быть, ретранслятор? Тогда мы полетим дальше… Криди, ты контролируешь зонды?
– Да, Гюнтер, – ответил кот. – Они уже приближаются к планете, скоро пойдет информация. Очень интересно, что же там такое…
– Вот здоровая разумная реакция! – похвалил Горчаков. – Не волнуйся, Ксения. Мы не столь суицидально настроены, как Двести шесть – пять.
Он постарался говорить как можно бодрее. Но из головы упрямо не шел феолец, перерезавший себе горло и убивший симбионта. Да что вообще могло шокировать сразу двух столь разных существ?
– Пошел сигнал с первой тройки зондов, – сообщил Марк. – Есть картинка! Вывожу на экран!
Горчаков понимал, что искин уже проанализировал все полученные данные и, будь в них что-то чрезвычайное, не преминул бы уведомить. Но все равно с живейшим интересом подался вперед, разглядывая изображение на главном экране.
Как инженер Криди все эти дни провел в восхищении человеческой техникой. Ракс с их технологиями зависти не вызывали, они были силой, превосходящей любые мечты. А вот земные технологии… он поражался им каждую минуту. Вот, казалось бы, банальная вещь, механика. Простая и понятная механика, даже электродвигатели были той же конструкции, что и на Неваре. Но когда Криди поинтересовался циклом обслуживания, то Марк сообщил, что за весь тридцатилетний срок службы корабля движущие детали истираются на одну миллионную часть! На одну миллионную! Криди лишь покачал головой и с тоской подумал: «Нам бы такие подшипники…»
Так и все остальное: трубопроводы, которые затягивали повреждения, экраны с объемным изображением, покрытие пола, всасывающее грязь и разлагающее ее до газов… Все было знакомо и одновременно доведено до совершенства. Криди ходил и мысленно облизывался, примеряя, что из человеческих открытий внедрить на Неваре. Конечно, они безумно отстали в материаловедении, но кое-что можно было и приспособить. Да если еще с ними поделятся знаниями, как обещали…
А вот теперь Криди наблюдал, как люди отреагировали на информацию с модифицированных Ракс зондов.
– Какое расстояние? – воскликнул Горчаков. – Шесть с половиной миллионов километров? Ксения, как это возможно?
С точки зрения Криди, ничего принципиально нового он не увидел. Почти весь экран занимала планета, очень симпатичная планета с точки зрения любого космонавта. Много суши, много воды, много зелени, снежные шапки на полюсах и на вершинах гор, белая пелена облаков. Живая планета, залитая щедрым светом звезды.
– Камеры наших зондов не могут обеспечить такую четкость и глубину изображения, – сказал Вальц. – Их размеры не позволят иметь достаточную апертуру!
– Простите, я не знаю, как это сделано, – ответила Ксения смущенно. – Я больше не Третья-вовне. Возможно, с ее памятью я смогла бы ответить, но доступный мне объем знаний куда меньше.
– Ладно, проехали, – с азартом сказал Горчаков. – Хорошая планета. Есть признаки цивилизации? Города?
Цвета изображения стали меняться, планета перекрашивалась, какие-то области выделялись контуром, другие затемнялись…
– На доступной в данный момент поверхности планеты нет никаких признаков цивилизации, – сообщил Марк. – Фиксирую обилие растительности, есть признаки животной жизни, но лучше приблизиться. Сейчас начнет работать вторая группа, увидим другую сторону и объект на орбите.
– Командир, а ведь планету надо назвать, – сказал внезапно Алекс.
– Верно, кадет, – одобрил Горчаков. Подумал несколько секунд. – Предлагаю назвать ее Мегер. Никто не против?
Криди довольно заурчал. Он не считал Мегер врагом, женщина была такой же жертвой, как и экипаж «Дружбы». Что бы она ни натворила, она заслужила добрую память.
– Конечно, Валя, – донесся голос Матиаса. – Ученые одобряют. Да все одобряют!
– Марк! – сказал Горчаков. – Согласно пункту устава шестнадцать дробь… э…
– Семь, – подсказал Марк.
– Спасибо. Шестнадцать дробь семь, по праву командира корабля, проводящего исследовательскую миссию, поскольку планета не имеет явных признаков цивилизации, вношу ее в каталог под именем Мегер в честь погибшего члена экипажа – Анны Мегер.
– Внесено, – сказал Марк. – Планета отныне называется Мегер А.