В любом случае они предпочли затаиться и решили наращивать силы.
У них были технологии, значительно превышающие доступные людям и их союзникам по Соглашению. Нанотехнологии, создание «карманных вселенных», усложнение компьютерных систем до невообразимой степени, откат реальности… в общем, то же самое, чем владеют Ракс, они ведь произошли от одного корня, из одной реальности. Но Ракс, даже будучи сверхразумными искинами, не способны создать ничего принципиально нового. Их могущество опирается на то, что когда-то придумали люди.
А люди из того, первоначального человечества могли.
Им нужно было лишь укрытие и живые, способные к озарению сознания.
И время, конечно же. Самая главная сила во Вселенной.
Выбор был очевиден – они укрылись в изолированном участке гиперпространства, в своей собственной крошечной вселенной, свободной от всех изменений, которые творили Ракс. Но даже там они не сумели бы воплотить свои астроинженерные проекты, это потребовало бы миллионов лет.
Они создали симуляцию. Почти невозможный в реальности мир-кольцо закружился вокруг несуществующей звезды. А единственная планета в системе стала вратами, генератором, выплевывающим корабли, разлетающиеся по всей Вселенной. Вряд ли все они несли смерть и разрушения, большинство просто вело разведку, изучало, искало технологии и союзников (если то человечество вообще было способно на союзы). Но миры, возникшие вместо их империи, они тоже не забывали. Навещали, тайно и по окраинам. Находили цивилизации, в которых назревала война, инициировали конфликт – и выдергивали, выкачивали сознания, селили в своей виртуальной вселенной. Вряд ли они спасали всех, наверняка фильтр был жесткий. Но мир-кольцо заселялся новыми обитателями, одновременно и творцами, и слугами, живыми виртуальными игрушками Лисс.
И вот в этом мире один день из жизни Лючии мог длиться год.
Сколько лет живет мир-кольцо?
Как давно в прежней реальности Ракс подняли мятеж, как давно последние из прежнего человечества запустили свой проект, как соотносятся временные потоки? Без знаний Ракс и Стирателей этого не понять, быть может, прошло всего несколько лет («Значит – тысячи лет мира-кольца», – шепнул Горчакову внутренний голос). А может быть, и сотни тысяч, но это вряд ли, они бы уже развились настолько сильно, что выбрались бы из симуляции и смели всех противников.
Ибо Горчаков не сомневался – больше всего на свете те люди жаждут мести.
Пожертвовавшие физическими телами, выбирающиеся наружу лишь в виде аватаров в своих разномастных кораблях, все эти годы, века, эпохи они мечтают лишь об одном – вернуть все назад. А если вернуть не удастся – начать все заново.
Горчаков не знал, откуда в нем эта уверенность.
Может быть, это сродни способностям навигатора, рассчитывающего путь в гиперпространстве? Или гениальному озарению ученого, внезапно постигающего природу мироздания? Или словам предсказателя, во тьме Средних веков рассуждающего о ядерном оружии и полетах на Луну?
Он вдруг снова вспомнил темный туннель из ничто, пролегавший вне всего, – и себя, застывшего на броне корабля, видящего сквозь непроглядную тьму, ощущавшего всю свою жизнь как единый неразрывный поток… в прошлом и будущем…
– Командир!
Горчаков посмотрел на встревоженное лицо Гюнтера.
– Я задумался, – ответил он и попытался улыбнуться. – Лючия, ты согласна с нами? Симуляция вовсе не наш мир. Симуляция – Лисс, мир-кольцо, добрые Стиратели, вычищающие умирающие миры. Это остаток прежнего человечества.
– Воспалившаяся плоть реальности, в которую впилась заноза, гнилая щепка из прошлого… – пробурчал Соколовский.
Горчаков удивленно посмотрел на него. Доктор никогда не злоупотреблял такими врачебными аналогиями.
– Что? – с вызовом спросил Лев. – Да, я решил сказать что-нибудь странное. Нехарактерное. Чтобы доказать, что я никакой не искин, Matko Boska![22]
– Тогда уж скажите что-нибудь совсем нехарактерное, – посоветовал Бэзил.
– Kurwa mać! Pierdolę cie! Chuj ci w oko![23] – воскликнул Соколовский.
– О, вот это как раз вполне характерно, – усмехнулся Бэзил.
Как ни странно, это вполне разрядило обстановку. Горчаков снова посмотрел на Лючию.
Девушка думала.
– Наверное, вы правы, – сказала она. – Для меня. Но та я… Лючия-два… она не верит. Она не согласна. Она пытается вырваться, пытается повлиять на электронные цепи вокруг… Не беспокойтесь, пока я ее держу.
– Как ты… то есть, извини, как она вообще могла управлять электроникой напрямую? – воскликнул Горчаков.
Лючия пожала плечами. Зато ответил Ауран:
– Вы даже не представляете, командир Горчаков, сколько возможностей скрыто в человеческом мозге…
Послышалось ли Валентину, или в голосе Фло и впрямь прозвучало что-то вроде зависти?
– Фло, – сказал он, – вы сможете доставить меня и Лючию на поверхность планеты?
– Я? – удивился Ауран.
– У нас больше нет рабочих челноков, – пояснил Валентин. – Ракс не озаботились восстановлением десантного бота. Ваш луч, которым вы воспользовались…
– Изначально разработан для перемещения живых объектов на небольшие расстояния, – сказал Фло.
– Вроде как зависнуть над уединенной фермой и втянуть в корабль спящего мальчишку? – неожиданно дерзко спросил Тедди.
Ауран задумчиво посмотрел на системщика. Сказал:
– Не предназначен для переноса массы менее пятидесяти килограммов. Так что либо взрослого человека, либо, к примеру, корову. Похищение детей – это наветы и клевета, как и сексуальное насилие над женщинами. Нам, знаете ли, вообще нечем…
– И все-таки? – спросил Горчаков, опередив Тедди, явно собиравшегося продолжить разговор. Неужели в его семейной истории есть легенды о похищении инопланетянами?
– Можем попробовать, – сказал Фло. – Не более трех биологических объектов. И забрать обратно сможем не сразу, а лишь когда наш корабль приблизится к поверхности.
– Обратно мы можем вернуться на катерах.
– Вы хотите высадиться возле точки выхода?
Горчаков кинул взгляд на экран, откуда смотрели Криди и Ян.
– Да.
– Если речь идет о трех объектах, то я настаиваю на своем участии. – Мэйли подошла к Горчакову. – Вы считаете, в этом вообще есть смысл? Если выход – путь в симуляцию, то что мы сможем сделать?
Валентин пожал плечами.
– Не знаю. Но почему-то думаю, что мы там нужны.
– Командир Горчаков, могу я попросить вас уделить мне несколько секунд приватного разговора? – спросил с экрана Марк.
Валентин посмотрел на Фло. Тот кивнул:
– Нам все равно потребуется несколько минут для настройки.
Чувствуя себя довольно неловко, Горчаков вышел из рубки и закрыл дверь. Спросил:
– Ну что еще, Марк? Ты нашел какую-то ошибку в моих предположениях? Не советуешь идти? Подозреваешь Лючию?
Экранов здесь не было, поэтому Марк ответил лишь голосом из ближайшего динамика:
– Насчет Лючии я вынужден доверять мнению Ауран. Но они большие специалисты по человеческому сознанию… Нет, командир Горчаков. Меня смущает другое. Ваши рассуждения логичны, я пришел к таким же выводам. Но к ним обязаны были прийти и Ракс. Они, как вы понимаете, куда интеллектуальнее меня. Считать умеют, существование остатков прежнего человечества всегда допускали…
– Черт, – Горчаков вздохнул и потер лоб. – Да, ты прав. Но что тут поделать? Даже если они отправили нас с какой-то целью…
– К примеру, с целью доставить в виртуальный мир Стирателей Первую-отделенную… – вкрадчиво сказал Марк.
Горчаков не выдержал и грубо выругался. Потом уже спокойнее сказал:
– Это тем более обязывает меня идти.
– Ксения не член экипажа, – сказал Марк. – И даже не совсем человек.
– Ты тоже не совсем человек и не совсем член экипажа, – напомнил Горчаков. – Извини уж.
– Все нормально. И все-таки? Дело в том, что она очень красивая женщина?
Горчаков подумал мгновение.
– Нет. Наверное, дело в том, что кто здесь человек и кто под моей ответственностью – решаю только я сам.
– Первый после Бога, – сказал Марк с удовлетворением. – А поскольку я атеист, как и мой альтер эго… Хм. Сложный вопрос: является ли Марк Твен моим альтер эго или я его? Снится ли Чжуан-цзы, что он бабочка, или бабочке снится, что он Чжуан-цзы…
Горчаков махнул рукой и потянулся к замку двери.
– Подождите, – сказал Марк. – Я попросил вас выйти для другого.
– Да? – Командир с трудом подавил желание мучительно застонать. – Что еще?
– Почему покончили с собой Двести шесть – пять и его дарственный сегмент?
– Ну так потому, что… – Горчаков замолчал.
– Если бы они промоделировали имеющиеся данные и поняли, что все мы живем в симуляции, – это стало бы поводом, – продолжил Марк. – Существа, у которых есть одновременно и логика, и чувства, могут игнорировать самые страшные вещи: понимание неизбежности смерти, отсутствие смысла жизни, иллюзорность существования. Феольцы – двойственная симбиотическая культура, находящаяся в нестойком равновесии. Для каждого симбионта иллюзорность существования – достаточный повод для самоубийства, пусть и по разным причинам. Однако Двести шесть – пять был умен и профессионален, он понял бы природу Стирателей куда быстрее вас. Тогда почему же они с Толлой-нубом покончили с собой?
– Я не знаю, Марк, – вздохнул Горчаков. – Ума не приложу. И знаешь что? Об этом я подумаю завтра.
Он открыл дверь и добавил:
– Если завтра будет.
Матиас почему-то был готов к тому, что Георг изменится.
Что-то изначально фальшивое чудилось в его облике. Симпатичный молодой мужчина, уже не юноша, но еще и не совсем взрослый, очень приятное лицо, но не вызывающее ревнивой неприязни излишней красивостью или брутальностью… в общем – парень, приятный во всех отношениях, будто созданный для того, чтобы относиться к нему с симпатией, но и ч