– Госпожа графиня. Мы каждый вечер с вами видимся, и каждый вечер вы задаете один и тот же вопрос, – после небольшой паузы все же соизволила ответить женщина. – И я в который раз вам отвечаю, что представителям славной расы фениксов свойственно выглядеть на тот возраст, на который они себя ощущают, – степенно ответила светловолосая красавица, а я мысленно позавидовала: вот бы и мне так уметь. Все-таки Лилиан очень красивая и очень эффектная женщина. Такой внешности и завидовать не стыдно.
Агафья меж тем еле слышно фыркнула и поспешила отсесть от куда более привлекательной «ровесницы».
– И как вы ее выносите? – громким шепотом спросила Стаська, во все глаза таращась на призрак покойной графини. – Это ж… еще хуже, чем я!
О, да, сестрице несомненно есть куда стремиться.
– У нас за эти три года уже сформировался иммунитет, – ответил Альберт и задорно улыбнулся. – А те, кто не смог привыкнуть к юмору вашей бабули, увы, были вынуждены покинуть замок.
– И много таких было? – заинтересовалась я.
– Ну, в былые времена в замке обитало раза в четыре больше народу, чем сейчас, – отчитался рыжеволосый Тревур, по всей видимости, ведущий учет местного народонаселения.
Ого-го. Скольких извела, карга старая.
– Мы госпожу графиню за это время, конечно, трепетно полюбили, – продолжал каверзничать отец семейства. – Но, думаю, дома ей будет лучше.
И тут меня посетило плохое подозрение. Ибо дом у этого призрака находится нигде иначе, чем на нашей каминной полке, в нашей московской квартире.
– Что вы имеете в виду? – все же решила уточнить, надеясь, что мои опасения не оправдаются.
– То, что вашу родственницу, равно как и вас, следует вернуть в родной мир. А стало быть, вы забираете ее прах с собой! – поставил меня перед фактом хозяин замка.
Н-да… Радужная перспективка, ничего не скажешь… Видимо, мое лицо в этот момент нехорошо перекосило, ибо Альберт, заметив горестную гримасу, поспешил меня успокоить.
– Думаю, вам не стоит волноваться, что призрак будет докучать вам по возвращении. Насколько я понял из рассказа Фауста, ваш мир техногенный, и магическое поле там крайне скудное, так что дух просто не сможет воплотиться.
Эта новость меня успокоила. А то не представляю, как пришлось бы объяснять неожиданное воскрешение прапрабабушки, пусть и в эфемерном виде, дорогому папуле.
– Это радует. В таком случае, не вижу причин для возражения, – вежливо ответила Высокому лорду.
– А меня никто не хочет спросить? – вдруг резко встряло до этого тихонько сидевшее привидение, и тон голоса у него был отнюдь не доброжелательный. – Может, мне здесь нравится, и я никуда не хочу уходить!
– А вас не спрашивают! – практически хором гаркнули обитатели замка, поразив нас удивительной слаженностью.
Графиня обиделась. Надулась, шмыгнула носом, делая вид, что крайне расстроена и, буркнув что-то на тему неблагодарных потомков, поспешила скрыться в своей вазе, откуда то и дело доносились горестные причитания и бормотания.
Ох уж эти бабушки…
Я схватила бокал с ближайшего столика и залпом его осушила, даже толком и не почувствовав вкуса. После всего случившегося требовалось успокоиться и прийти в себя. Расслабиться, наконец. А то от дорогой графинюшки не знала чего и ждать, весь разговор как на иголках провела.
– Я бы не советовал, – раздался упреждающий голос Тревура, стоявшего у самого камина и выразительно смотрящего на бокал в моей руке.
– Почему? – взволнованно спросила я, испугавшись, что по незнанию нарушила местный этикет.
– Это вино неспроста носит название «Блаженство Ангоры». Пить его следует крайне медленно и степенно. Иначе может слишком быстро помутиться рассудок. Так что будьте аккуратны, – предупредил помощник Альберта, а я поспешила отставить фужер в сторонку, решив больше не злоупотреблять выпивкой.
Напьюсь еще ненароком и начну хмельные песни орать, как тогда, на поминках Фенечки. Аж до вечера куролесили ведь. Нет, такое точно нельзя повторять, особенно в приличном обществе.
Глава 24. Коварные напитки, коварные блондины и маленькая страшная мстя
Опасения мои очень скоро оправдались. Не прошло и десяти минут, как картинка перед глазами потеряла привычную четкость, звуки чуть приглушились, а от каждого резкого поворота головы окружающее пространство и вовсе плыло.
Н-даааа. Пожалуй, с одного бокала меня никогда еще так не уносило. Коварное винцо, однако.
Прикрыла глаза и несколько раз глубоко вдохнула, пытаясь вернуть ясность мыслям и ощущениям. Не вышло…
Тааак. Кажется, кому-то срочно нужно на воздух. Если мне не отказывает память, как раз по пути в гостиную мы проходили мимо ажурных прозрачных дверей, ведущих на балкон. Вот туда-то я и отправлюсь.
Довольно уверенно встала с диванчика, на всякий случай чуть придерживаясь за спинку, и, извинившись, предупредила, что мне нужно отлучиться. Сделала один шаг, второй, и вот тут ноги меня подвели. Точнее, даже не ноги. Ошибка была в том, что я забыла про изрядно волочащийся по полу подол. Короче, я успешно на него наступила, запуталась, потеряла и так с трудом удерживаемое равновесие и, наверно, пропахала бы носом дорогой дубовый паркет, если бы каким-то чудом рядом не оказался Фауст. Я даже заметить не успела, как он подскочил, а ведь находился не очень-то и близко. В общем, вместо пола я упала как раз в крепкие объятия блондина. С одной стороны, я этому обстоятельству очень обрадовалась, ибо Фауст не в пример мягче паркета, но с другой… Как же на меня все посмотрели! Я от стыда была готова сквозь землю провалиться.
– Ну вот, она уже сама кидается к нему в объятия, – в довесок раздалось издевательское замечание из урны обиженной родственницы. Чтоб ее! Проклятая старуха.
Тут же последовал издевательский смешок. Явно мужской, и я не без оснований заподозрила в нем Альберта, а после почувствовала, как немилосердно горят щеки! Мама дорогая, как же я, наверно, сейчас покраснела.
А еще осознала, что ситуация и впрямь щекотливая, потому как я почти лежу в руках Фауста. Да и прижимаюсь к нему отнюдь не невинно. Попыталась исправить ситуацию и встать на свои ноги. Не вышло. Вновь помешала треклятая юбка, и я вновь вцепилась в блондина, ибо другой опоры по близости просто не было.
С энной попытки мне все же удалось выровняться, и я, извинившись, тут же поспешила покинуть «теплую» компанию пожиравших меня взглядами родственничков. Кто насмешливыми, а кто, мягко говоря, колючим. И думаю, не стоит говорить, кому принадлежал тот самый колючий взгляд.
– Может, тебя проводить? – вежливо предложил Фауст, не спеша выпускать моего локтя.
– Нет, все нормально. Сейчас еще юбку по дороге оторву, и будет вообще замечательно, – не смогла сдержать раздражения и закончила весьма язвительно, что, как говорится, отнюдь не делало мне чести.
Но сказанного не воротишь, так что чего теперь жалеть. Фауст послушно выпустил мою руку, и я, подобрав волочащуюся юбку, устремилась вон из зала.
На балконе в это время суток было довольно прохладно, и первый же порыв ветра остудил горящие щеки и принес успокоение, так мне необходимое. Голова постепенно начала проясняться, и неизвестно откуда взявшаяся стыдливость тоже сделала ноги, оставив меня в полном одиночестве.
Ну вот и славно. Ну, споткнулась, с кем не бывает? Чего теперь страдать по этому поводу? Подумаешь, примут меня за невоспитанную алкоголичку – невелика беда. Все равно мы тут надолго не задержимся, а значит, мнение этих людей, точнее фениксов, не должно меня сильно волновать.
Подумала и улыбнулась собственным мыслям, а потом вспомнила, что девушка я вообще неприличная и, кажется, при всех обещала разделаться с противной юбкой.
Решительно схватилась за край подола и рванула тонкую ткань…
Ага, не тут-то было! Юбка не поддалась! Лишь только треснула нитка, которой был подшит подол, а сама ткань осталась целой и невредимой. Хмм… То ли я приложила мало усилий, то ли это очень странная ткань.
Ладно, сейчас проверим.
Уже собралась повторить попытку, как меня окликнули.
– Помочь? – раздался насмешливый мужской голос за спиной. Я тут же выпустила из рук подол и обернулась на звук.
В дверях, вальяжно облокотившись о косяк, стоял мой белобрысый спаситель и насмешливо улыбался.
– Да нет, сама справлюсь, – поспешила отшить феникса и вновь ухватилась за край подола.
– Вряд ли, это терханский атлас, его так просто не порвешь. Лучше разрезать или…
Фауст двинулся вперед, подошел почти вплотную и, заведя руку мне за спину, неожиданно дернул за ленту пояса.
– Сделать, как было, – закончил мужчина и стал неспешно разматывать пояс.
А у меня вдруг резко перехватило дыхание. От его близости, от тонкого запаха парфюма, исходящего от его кожи, от теплоты рук, что невесомо касались талии. И я еще раз мысленно обругала это платье, которое совершенно не спасало от чужих прикосновений. Я опять ощущала себя обнаженной, а еще чувствовала, что у меня вот-вот подогнутся колени, и я вновь окажусь в таких крепких, таких надежных объятиях.
Чертово вино… «Блаженство Ангоры»…
Даже думать боюсь, о каком блаженстве идет речь.
Фауст меж тем раскрутил один слой ленты, второй, а у меня возникло стойкое ощущение, что меня раздевают. Медленно и методично. От этого чувства мгновенно стало жарко, сердце заколотилось, словно сумасшедшее. Феникс кинул на меня косой взгляд из-под светлых ресниц, и хоть убейте, но промелькнуло в них нечто такое предвкушающее, отчего дыхание вдруг сбилось, а воздух вокруг сделался густым, вязким, что не вдохнуть, не выдохнуть.
О боже, Люба, возьми себя в руки, наконец. А то сейчас как набросишься на него, и будет тебе не только блаженство Ангоры, но и страсть Аполлона.
Я глубоко вдохнула и постаралась призвать к порядку явно расшалившиеся гормоны. Гормоны просьбам не вняли. И, что самое ужасное, я и слова вымолвить не могла. Ни возразить, ни оттолкнуть его. Просто стояла и, словно рыба, выброшенная на берег, глотала ртом воздух.