Роман попал в опасную передрягу и имел все шансы погибнуть и стать призраком, как его незримый соперник.
– Я же тебя просила не трогать камни! – сокрушалась она, лежа в темноте спальни и слушая шелест сада за окном. – Почему ты такой упрямый? Два призрака – это уже перебор.
Глория искала выход из сложившейся ситуации. Она не смогла заставить Лаврова выслушать историю о золоте инков и корила себя за это. Теперь надо ждать. А каждый день ожидания приближает его к смерти.
Может, она зря отказалась оставить у себя ожерелье Камиллы?
Стоило ей вспомнить золотую нить с подвесками из зеленоватых бусин, как она тотчас же погрузилась в сумрачное прошлое…
Маленький домик в предместье Брно был увит плющом. В окошке горел свет. За домом журчал ручей. В темноте ночи раздавался его несмолкаемый лепет.
Глория подошла к окошку домика и заглянула внутрь. Там на кровати под полотняным пологом шептались любовники.
– Я тебя обожаю, Элишка…
– И я тебя, Антон…
– Я принес тебе денег. Когда придет время рожать, позови самую опытную повитуху.
– Я боюсь, Антон. Вдруг твоя жена узнает?
– Не думай об этом. Я перевезу вас с ребенком к одной доброй женщине. Она позаботится о тебе первое время, а потом что-нибудь придумаем.
– Он уже толкается внутри меня, – радостно сообщила Элишка. – Дай руку! Чувствуешь?
– У нас будет мальчик?
– Мальчик или девочка, какая разница?
Глория отчетливо слышала все, о чем они говорили, хотя окно было закрыто. Она видела то, чего не видели другие, и слышала то, чего они не могли слышать.
Антон и Элишка обсуждали будущее своего ребенка, как будто находились рядом с ней. Каким-то образом Глория «увидела», что произойдет с ними дальше. Элишка благополучно разрешится от бремени, произведя на свет сына. Его назовут Яном. Это внебрачный ребенок того самого Антона Бенеша, которого отдал на усыновление родственникам его дед Себастьян Бежевичи.
Антон Бенеш, добропорядочный женатый мужчина, не устоял перед чарами юной кудрявой Элишки. Можно ли винить его в том, что страсть оказалась сильнее рассудка? Он согрешил и не жалеет.
Милая простоватая Элишка не подозревала, что в жилах ее мальчика течет кровь царственных инков. Вряд ли полуграмотная моравская крестьянка когда-либо слышала об инках. Вряд ли она способна была понять, с кем породнилась. Антон не посвятил ее в династическую тайну, которая несет смерть. Он сам пытался забыть, кто он на самом деле. Но именно потому, что он хотел забыть, у него получалось обратное. Не было ни дня, ни ночи, когда бы кровь его не напоминала о себе. Инстинкт самосохранения приказывал ему быть Антоном Бенешем, а в подсознании крепко засела мысль, что он – Антонио Амару, наследник несметных богатств, накопленных поколениями индейских правителей.
Ян, внебрачный сын Антона и Элишки, не будет носить фамилию Бенеш, и это хорошо. Никому не придет в голову искать его, чтобы выведать секрет золота и убить. Возможно, это и побудило Бенеша перед смертью призвать к себе Яна и передать ему семейную реликвию, которую он не рискнул оставить законным детям.
Существовало несколько экземпляров кипу, которые были припрятаны в разных местах. Узелковое письмо уязвимо для внешних воздействий. Время, перепады температур и сырость разрушают шнурки и веревочки. Однако золото инков не должно ни пропасть бесследно, ни попасть в чужие руки. Оно принадлежит индейским богам и их наместникам на земле – царскому роду Атауальпы.
Себастьян Бежевичи не питал иллюзий. Он понимал, что алчность и жажда наживы неистребимы. Всегда найдется кто-то, готовый на все ради золота. Блеск желтого металла действует на людей гипнотически. Металлический цилиндр, который был заложен в тайник под лестницей замка Нидзица, был не единственным. Несколько кипу Себастьян закопал в горной пещере в Карпатах, а последнее узелковое послание приберег для внука Антонио. Серебряный футляр отправился вместе с мальчиком в его новую семью. Этот футляр не открывался. Чтобы добраться до содержимого, необходимо было распилить его.
Прощаясь с внуком, Бежевичи сказал ему, что в футляре хранится наследство его великих предков. И что только богам известно, когда придет время воспользоваться этим наследством. Мальчик был еще мал, подавлен смертью матери, испуган разлукой с дедом и неизвестностью, которая ждала его. Он ничего не понял, но запомнил, что должен держать футляр при себе.
«Когда ты вырастешь, женишься и у тебя родятся дети, передай футляр тому, кто будет достойным этого, – напутствовал его Себастьян. – Больше мы с тобой не увидимся».
«Теперь у меня не будет ни мамы, ни дедушки? – заплакал мальчик. – Я останусь совсем один?»
«У тебя будут новые родители и новый дом! Забудь все и начни жизнь с чистого листа. Иначе она оборвется раньше, чем ты успеешь насладиться ею».
Антонио стало так страшно, что сердце заколотилось у него в груди и он начал задыхаться. С тех пор у него случались приступы одышки. Однако эта странная хворь не помешала ему достойно прожить свой век и передать серебряный футляр своему внебрачному отпрыску.
«Что это?» – удивился Ян, когда все вышли и оставили его наедине с умирающим отцом.
«Никто не должен знать, что нас с тобой связывают родственные узы, – прошептал старик. – Я унесу эту тайну в могилу. И ты сделаешь то же самое!»
До сей поры мать не говорила Яну, кто его отец, и он считал Антона Бенеша своим добрым покровителем.
«Такова моя воля, – заявил Бенеш, и Элишка не осмелилась перечить. – Главное, вы ни в чем не будете нуждаться. Я позабочусь о вас!»
Он свято выполнял свое обещание, а Элишка – свое. Они редко виделись, а когда Ян подрос, визиты отца в Берн, где он снимал крохотный домик для любовницы и сына, становились все реже. Чувства остывают, и даже самая пламенная страсть постепенно угасает.
Передавая сыну серебряный футляр, Бенеш объяснил, что эта вещица – память о его предках, которых Ян должен почитать.
«Храни футляр, как зеницу ока», – повелел отец. О том, что находится внутри, старик ни словом не обмолвился. Ему удалось преодолеть искушение вскрыть серебряный цилиндр, и он потребовал того же от Яна. Парень сгорал от любопытства, но мать убедила его не нарушать волю покойного.
«В этом есть что-то кощунственное, сынок, – рассудила Элишка. – Выполни наказ своего отца, каким бы странным он тебе ни показался…»
Глория пыталась найти выход из тупика, в который загнал себя Лавров. И с досадой признала, что пока не видит света в конце туннеля. Ясно одно: ожерелье Камиллы связано с тайной золота инков… но каким образом?
Спустившись в мастерскую, она застала там карлика. Уродец с лицом прекрасного принца удобно устроился на бархатном диване, свесив короткие кривые ножки.
– Ты призрак, – горько усмехнулась Глория, глядя в его бездонные глаза.
– Ты тоже, – ничуть не смутившись, парировал Агафон. – Мы по разные стороны жизни и смерти, только и всего. Для меня ты такой же фантом, как и я для тебя.
Она вздохнула и уселась напротив него, сложив руки на груди.
– Хочешь его спасти? – серьезно осведомился карлик.
– Лаврова?
– Кого же еще?
– А есть средство?
– Трудно уберечь человека от самого себя. Он нарочно поступает наперекор здравому смыслу.
– Скажи лучше, что делать?
Жестом фокусника уродец достал из кармана своей широкой блузы шнурок, похожий на шнур для портьер, и помахал им в воздухе.
– Вязать узлы!..
Глава 34
– Рассказывай, – сказал сыщик, когда Катя немного успокоилась. – Что случилось с твоим отцом?
– Они с мамой ездили выбирать мебель для загородного дома. И попали в аварию…
– Мать жива?
Катя прижимала руки к горлу, как будто ей было нечем дышать. Каждое слово приходилось вытягивать из нее клещами.
– Мама чудом… уцелела…
– Как это произошло? Я имею в виду аварию.
Катя опять разрыдалась. Она захлебывалась слезами и отталкивала стакан с водой, который протягивал ей Роман.
– Это все… из-за меня… Мы ужасно поссорились перед тем, как… Я должна была ехать с ними… но после скандала отказалась… Никогда себе не прощу!.. Никогда…
– Ссора здесь ни при чем, – пытался вразумить ее Лавров, но Катя его не слышала.
– Папа страшно разозлился… он был в ярости!.. Теперь я уже не смогу помириться с ним… Уже ничего нельзя исправить!..
– Где у тебя аптечка?
Катя молча плакала, вытирая лицо бумажным полотенцем. Роман поискал в шкафчике аптечку и накапал ей валерьянки.
– Успокойся. Сколько бы ты ни плакала, это отца не вернет. Где его тело? В морге?
Она кивнула, сотрясаясь от нервной дрожи. В большой московской квартире Туровских было тихо и сумрачно. Все окна занавешены, на столе теплятся желтые церковные свечи.
– А мама где? В больнице?
– Да…
– Надо ехать к ней. Давай, собирайся.
Ему пришлось помочь Кате умыться и натянуть на себя темное платье в мелкий цветочек. В родительской квартире была большая гардеробная, но подобающей случаю траурной одежды там не оказалось.
– Мама ненавидит черный цвет…
– Адрес больницы! – потребовал Лавров, чтобы хоть как-то встряхнуть Катю. – Да прекрати реветь! Может, твоей матери срочно лекарства нужны, а ты нюни распустила…
В приемном покое их встретил начальник службы безопасности Туровского, крепкий плечистый мужчина лет сорока.
– Катерина Борисовна, ваша мама в порядке, – заверил он. – Она отделалась ушибами и сотрясением. Через неделю ее выпишут. Все необходимое для лечения есть. Я договорился, чтобы ее поместили в отдельную палату.
– Можно поговорить с ней? – спросил Роман.
– Ей укололи транквилизатор. Она спит.
– Как произошла авария? Выяснили?
Катя молча опустилась на кожаный больничный диванчик и прижала пальцы к вискам. У нее жутко разболелась голова. Начальник по безопасности отозвал Лаврова в сторону.