– По всем правилам военного искусства… – ввернул Торр и едва увернулся от башмака, запущенного братом.
– Прибью заразу, – прохрипел избитый брат и продолжил рассказывать.
В общем, улучшив момент, Тэрр начал осаждать дамочку. Любовными записками, письмами в стихах, серенадами и томными взглядами. Дамочка сдалась. Пусть и не сразу, но как это бывает на войне – неожиданно. Однажды вечером Тэрра пригласили «по-соседски» помочь. Прочитать какую-то книгу с очень неразборчивым почерком.
– Сразу понял, чем это грозит нашему красавчику, – ввернул ехидный братец, – и пошел следом, чтобы подождать этого влюбленного дурня.
Парень помог, а потом как-то так произошло, что и он, и объект его страсти остались без одежды.
– Это произошло так стремительно, что я ничего не понял…
– Нашу семью всегда влекло к опасным приключениям, – подмигнул мне братец.
И тут, как это часто бывает, неожиданно вернулся муж. Мало того что вооруженный, так еще и свежеукрашенный рогами.
– Если бы он не нагнулся, то черта с два пролез в эти ворота. Там всадник еле проезжает, а с такими рогами лучше и не пробовать! – опять встрял Торр. – Я и посоветовал задержаться на улице, чтобы хлебнуть вина и обсудить прелести осенней погоды.
Пока Торр удерживал собеседника вином и беседой, его братец доламывал кровать. Дамочка, не сдержав молодого напора, начала кричать. Томно и протяжно.
– Потом набежала его челядь, и мы немного помахали кулаками, – сказал Торр. – Мой любвеобильный братец, когда увидел, что меня мутузят, выскочил в окно, вооруженный ножкой от сломанной кровати. Голышом, но с дубиной. Тут нас и одолели.
Братьев мало того что избили. Плачущая женушка клялась в верности своему супругу и объясняла, что Тэрр подсыпал какое-то зелье в воду. Близнецов обвинили в незаконном использовании магии и закрыли в темницу. Теперь сидели, ждали приговора.
– Думаю, что нас сожгут, – спокойно заметил Торр.
– Почему ты так уверен? – спросил я.
– Уж слишком, – он ухмыльнулся и покачал головой, – уж слишком она сладко стонала!
– Да, ничего не скажешь – весомый аргумент!
– А тебя за что закрыли, приятель? – прохрипел Тэрр.
– За то, что шлялся по ночам, – улыбнулся я. – Давай лучше голову посмотрю. Негоже представать перед богами с побитым черепом.
Кстати, в одном из карманов моих брюк был бинт. Стражники не обратили на него внимания, и вот – пригодился.
Торр принес кувшин с водой, и мы осторожно сняли повязку. Ничего, видали и похуже. Помню, меня в одном районе так огрели велосипедной цепью, что шрам до сих пор остался. Пока мы промывали рану, Дарби молча наблюдал, а потом достал из-за пазухи какой-то мешочек, который висел на груди.
– Надо, чтобы Тэрр разжевал эту травку, – пояснил он. – А потом приложите ее к ране и завяжете тряпицей. Через пару дней будет как новенький.
– Через пару дней, Дарби, – прохрипел раненый, – нас сожгут на костре. Как ведьмаков и чернокнижников. А рядом будешь хрипеть ты.
– Отчего это, позвольте спросить, я буду хрипеть? – обиженно шмыгнул гном.
– Потому что тебе, приятель, зальют в горло расплавленный свинец. Это не так вкусно, как стакан красного.
Гном вздохнул и опять принялся за сухарь.
– А почему вас должны казнить за колдовство? Разве колдовство вне закона?
– Ты, Серж, как с неба свалился, – хмыкнул Торр. – Колдовать можно, если ты член гильдии. Если нет – ты чернокнижник и колдун. Любой норр с большим удовольствием сожжет тебя на костре. И ему развлечение, и тебе не холодно. Жителям нравятся такие казни. Особенно зимой.
– А Черные Псы? – спросил я. – Они ведь забирают души людей. Разве это не черная магия?
– Ты про черных рыцарей? – хмыкнул Тэрр. – Я не знаю, как это у них получается, но не прочь этому поучиться. Одно время я хотел попасть к ним на службу, но потом передумал.
– Отчего же?
– Трудное это дело, воевать с нежитью. Ее слишком много. Колдунов и чернокнижников сжигают на кострах, а нежить живет и радуется жизни. Взять бы хоть наш Грэньярд! Все знают, что одна старуха, живущая недалеко от пристани, оборачивается кошкой. И хоть бы кто слово сказал. Боятся.
– Почему?
– Потому что, когда эта кошечка выходит на прогулку, улицы пустеют… Она размером с хорошего кабана, если не больше.
– Так почему же ее не трогают?
– Она была кормилицей нашего старика-норра, когда тот еще лежал в колыбели. Ей лет двести, если не больше. Ведьма… Она его вырастила. Говорят, что взяла с него слово, что он никогда не тронет нежить и нечисть. Вот старику и остается одна забава – жечь таких, как мы, – вздохнул Торр и откинулся на солому.
– Давайте лучше спать, парни, – прохрипел Тэрр. – Завтра утром нас отведут к судье и все объяснят.
– Да, – кивнул его братец. – Как, куда и зачем…
– И на каких дровах вас поджарят, – буркнул Дарби.
– Не переживай, герой-любовник! Про свинец тоже не забудут.
34
Сложно заснуть в тюрьме. Особенно когда не знаешь, что ждет тебя на рассвете. Нет, я не скажу, что надеялся на какое-то чудо. Просто не верилось, что меня вот так могут взять и повесить. Причем за преступление, которого даже не совершал. Бред какой-то! С другой стороны, помните старое выражение: «Если любого мужика старше тридцати лет взять и посадить в тюрьму лет эдак на пять, то в глубине души он будет знать, за что…». Вот именно! Тем более что в этом мире я успел натворить дел. Пусть и не самых гнусных, но на высшую меру заработал. С лихвой.
Мысли разбегались, как серые тюремные крысы, мелькающие по углам камеры. Мелькали обрывки каких-то полузабытых фраз. Словно заголовки бульварных газет на лотках и в переходах метро. Умирать в тридцать лет не хочется. Да что там в тридцать, дьявол меня раздери? Умирать никогда не хочется. В любом возрасте. Да, люди не хотят жить вечно. Просто они не хотят умирать. Надеюсь… На что? Что Рэйнар с Мэддом возьмут приступом замок норра? Смешно. Главное, чтобы они о нашем Андрее позаботились.
«Сейчас начнется допрос. Следователь сначала будет ласков. Он предложит папиросу, потом предложит жизнь. Папиросу можно взять, а от жизни придется отказаться…»
Откуда здесь папиросы? Господи, какая муть в голову лезет! Только сейчас, на рассвете, на меня навалилось понимание всей серьезности ситуации. Шутки в сторону – тут сожгут быстро и без лишних эмоций да реверансов. Или повесят.
Рассветало медленно. А может, это я слишком спешил. Спать не хотелось. Навалилось какое-то полусонное состояние, когда хочется накрыться плащом и забыть о существовании этого мира. Так и плаща тоже не было. Арочное окно превратилось в серое пятно с хищным оскалом решеточных прутьев, а потом в унылую дырку с не менее унылым видом. Виднелись край деревянной изгороди и кусок каменной стены. Когда совсем рассвело, загремели замки и открылась дверь. В камеру заглянул уже знакомый орк и хищно оскалился, показав хорошие острые зубы.
– Пошли, мясо! – прохрипел он. – Нечего тут бока отсиживать! Палач ждать не любит!
Под охраной, состоящей из десяти человек, нас отвели в суд, расположенный рядом с городской площадью. Идти было недалеко. По идее – можно было оттолкнуть ближайшего ко мне охранника и попытаться скрыться в толпе. Один из них, словно угадав мои мысли, скривился и глухо пробурчал:
– Как бы не так, приятель! Жители с удовольствием тебя поймают и вернут обратно. Да еще и бока намнут. Не лишай их такого удовольствия, как публичная казнь. Побереги свои ребра!
– Дьявольщина…
Здание суда оказалось небольшим одноэтажным строением. Рядом с ним разместились лавка и кабак. Символичное соседство. Украл – выпил – в тюрьму. Внутри мы увидели деревянный помост с массивным столом и креслом судьи. Вдоль стен выстроилось несколько деревянных лавок. Сквозь узкие стекла проникало мало света, и зал утопал в сумерках. Судья уже находился на месте и, судя по его виду, жутко скучал. Неподалеку сидели хмурые люди. Какой-то толстяк, увешанный оружием, сиял подбитым глазом и опухшей губой. Рядом с ним сидел хорошо одетый мужчина. Судя по возрасту и внешнему виду, это старший сын норра – Корн. Парни рассказывали про него.
– Наш рогоносец уже здесь, – ехидно заметил Торр. – Ждет, когда нас поджарят.
– Неплохо мы его приложили, – прохрипел его брат. – Глаз, что южная слива.
– Заткнитесь! – зашипел на них один из стражников.
Перед нами появился судебный служка и нудно затянул привычную песню:
– Отвечать на вопросы судьи надо быстро. – Он был похож на богомола. Такой же худой и длинный. Черная мантия болталась на нем, словно на вешалке. Худое и бледное лицо обрамляли длинные седые волосы. Он обвел всех взглядом и хищно оскалился:
– Не надо затягивать дела, дорогие мои.
– Ты куда-то торопишься? – прохрипел Тэрр.
– Я могу и подождать, – мстительно заявил мужчина. – Но палач ждать не любит.
Как понимаю, дела здесь рассматривали быстро и без особых проволочек. Как говаривал мой бывший шеф: «Раз, два и свободен, как сова в полете…» Меня вызвали первым.
– Назовите свое имя, обвиняемый? – грозно спросил судья.
– Серж Вьюжин.
– Откуда вы прибыли в Грэньярд?
– Из деревни Рунакамм.
– Что вы собирались делать в нашем городе?
– Нанять судно и уйти в Сьерра.
– Чем вы зарабатываете на жизнь?
– Я…
– И долго мне ждать ответа? – Судья так нахмурился, словно я предложил кастрировать правосудие в его лице. Стоящий рядом со мной воин уже напрягся, готовясь врезать мне по шее, чтобы освежить память.
– Я принадлежу братству…
– Какому именно?
– Рыцарей Черных Псов…
И в зале стало тихо. Судья замешкался и забурчал что-то нечленораздельное, будто ему в горло попала стрела, и он захрипел, захлебываясь своей кровью. Ну да, Серж, помечтай! Сын норра прищурился и смерил меня взглядом. Нет, страха я не увидел. Презрение – вот что было в этом взгляде.
– Как же вы меня достали, твари, – прошипел он и поднялся