— Выходи строиться!
— Приехали, пацаны! — воскликнул Сашка Чернюк, первым спрыгивая на землю.
Наконец слегка помятые курсанты покинули кузов грузовичка и выстроились перед мастером-наставником.
— Привести себя в порядок! — распорядился Михаэль, неодобрительно качая головой. — Вы не какие-нибудь шаромыжники, а имперские Псы на службе фатерлянда! Поэтому и выглядеть должны соответственно! Отряхнулись, подтянули ремни… Головин, тебя это касается в первую очередь: мамон подбери! Рябой и Пучеглазов — пуговицы застегнуть! Чернюк, рукав отряхни! Ну вот, теперь другое дело! Значит, так: далеко от ярмарки и базара не разбредаться! Вести себя примерно! Сбор на этом месте в семнадцать ноль-ноль!
— Герр Сандлер, так у нас часов нет, — пожаловался Незнанский.
— Спросите, чай языки имеются, — отбрил Петьку Михаэль. — Опоздавшие на следующую поездку могут не рассчитывать! Всем понятно?
— Яволь, герр мастер-наставник! — Курсанты в нетерпении «били копытами».
— Свободны! — скомандовал Михаэль, и ровный строй курсантов тут же рассыпался.
— Ну что, — плотоядно разглядывая вход на рыночную площадь, произнес Петька, — куда рванем?
— Давай осмотримся, — предложил Вовка, — спешить некуда.
— Ну да, — согласился Незнанский, — времени вагон.
Они, не спеша, вошли на рынок и пошли вдоль торговых палаток. Полугодовое безвылазное сидение за периметром не прошло для мальчишек бесследно. Поначалу они вели себя диковато: шарахались от прилипчивых торговцев, старавшихся навязать им что-нибудь из товара, сторонились полицаев, обходили по широкой дуге нищих. Многоголосый гомон ярмарки оглушал, суетливая базарная сутолока сбивала с толку, цветастые шали и платки, яркие юбки, малиновые атласные рубахи резали глаза. Лишь Вовка не растерялся. Глядя на него, успокоились и мальчишки. Путилов остановился возле беззубой старухи, восседавшей на низенькой колченогой табуреточке. Перед бабкой возвышался солидных размеров куль с отборными семечками, из-за которого старушку почти не было видно. Вовка деловито зачерпнул из мешка щепотку и бросил несколько семечек в рот.
— Хорошие у тебя подсолнушки, бабуль, — оценив вкус продукта, неторопливо произнес он.
— Так лушшие на рынке, внушек! — Бабка резво подскочила с табуреточки. — У кого хошь шпроши, — с чувством произнесла она, щуря подслеповатые глаза, — всякий скажет: добрее шемешек, шем у штарой Макарихи, нетути!
— А я и спрашивать не буду. Почем товар торгуешь? — подбоченился мальчишка, запуская руку в карман, где лежали деньги.
— Кулек — шетверташок! — бойко прошепелявила старушка.
— А если три кулька враз возьму, подвинешься в цене? — решил поторговаться Вовка.
— А шо не подвинуться, когда такой бравый хлопец прошит? Подвинушя, канешно, — легко согласилась Макариха. — За шишьдисят копеек все отдам.
— Копеек? — озадачился мальчишка. — У меня копеек нет, — он виновато развел руками, — у меня только эти… как их?.. Карбованцы. — Вовка показал старухе оливково-коричневый фантик номиналом в один карбованец.
— Якая же разница милок? — прошамкала бабулька. — Шо карбованец, шо рубль — вше едино! Вот если бы ты решмарку показал…
— Рейхсмарку? — переспросил Вовка.
— Во-во, её, милок! — закивала Макариха. — Так шо давай свой карбованец шюды, — протянула бабка костлявую морщинистую руку.
Карбованец старушка завязала в уголок черного платка, повязанного под подбородком, а из кармана на переднике выудила несколько медных монеток.
— Дерши шдачу, милок, — Макариха ссыпала мелочь в подставленную Вовкину ладошку.
— Это чего, советские, что ли? — не поверил своим глазам Вовка, рассматривая четыре монетки с гербом СССР на одной из сторон.
— Они, милок, они! — вновь закивала старушка. — А другой разменной монеты нет. Немцы ить бумашки напешатали, вошь хошь карбованцы твои. А меди, как не було, так и нет. Да ты не пужайшя, вонь Кольке моему надышь ушю шарплату рублями дали… И нишо, шо на полтишке Владимир Ильиш — за милу душу и в управе принимают.
— Спасибо, бабуль, за науку, — Вовка ссыпал монетки в карман.
— Не шаш то, не шаш то! — Макариха ловко свернула три бумажных кулька из старой газеты. Затем аккуратно заполнила их отборными зернами, зачерпывая семечки из мешка шершавой глиняной кружкой с отбитой ручкой. Вручив мальчишкам газетные свертки, она, не утерпев, поинтересовалась:
— А вы, хлопчики, шо ша люди? По выговору — наши, а шпиншаки, як фришевы…
— Псы мы, бабуль, — произнес Путилов, лузгая семечки.
— Як? Пшы? — озадачилась бабка. — Не поняла…
— А чого тут розумити, Макариха, — вмешался в разговор лысый потный толстячок в рубашке с вышитым воротом, торгующий в соседней палатке парной свининой, — хлопци з Горобьячой пади.
— С Воробьиной, шо ль, Мыкола?
— Вирно, — отдуваясь, произнес мужик, вынимая из кармана кисет с махоркой.
— Это с ушадьбы Подольшкого?
— Во-во, нимци там вийськову школу влаштували, зигнали хлопьят, у форму нарядили и муштрують…
Толстячок свернул козью ногу, прикурил. Самокрутка затрещала, газетная бумага вспыхнула. Мыкола поспешно сдул пламя и глубоко затянулся. Вдоль рядов поплыл терпкий аромат самосада.
— А ви, хлопци, в звильненни, або як? — добродушно полюбопытствовал толстяк.
— В увольнении, дяденька, — кивнул Петька.
— Добре, а гроши е?
— Есть мальца, — ответил Вовка.
— Так, може, сала у мене солененького возьмете? — предложил мужик. — З хлибом дюже вкусно!
— Спасибо, дядька Мыкола, — покачал головой Вовка, — но мы позавтракали плотно. Может, попозже…
— Ну як хочете, — отозвался мужик, враз потеряв интерес к мальчишкам.
— Пошли, что ли, дальше? А то до фильмы так и не доберемся, — заныл Сашка.
— Пошли, — ответил Вовка.
Троица мальчишек снялась с места и, лузгая семечки, продолжила свое шествие вдоль торговых рядов.
Глава 8
Возле лоточницы с мороженым мальчишки остановились.
— Вот оно, мороженое! — благоговейно произнес Сашка, прочитав надпись на тележке.
— Что, хлопчики, мороженого захотелось? — осведомилась дородная тетка в белом переднике, заметив интерес мальчишек.
— Ага, — глупо улыбаясь, ответил Сашка.
— Ну так берите! Или денег нема? — Тетка прищурилась, как будто оценивая платежеспособность малолетних клиентов. — Если нема, то проваливайте — задарма угощать — ищите других дураков!
— Как это нема?! — возмутился Сашка. — Ну-ка, подержи, — он сунул Петьке бумажный кулек и залез в карман. — Вот, видела? — продемонстрировал лоточнице смятые бумажки Чернюк.
— Вижу-вижу — настоящий богатей! — заливисто рассмеялась толстуха. — Какого мороженого хотите, барин?
— Самого вкусного! — напыжившись от ощущения собственной значимости, произнес сдавленным голосом Сашка. — А оно что, разное бывает?
— Есть молочное, сливочное и пломбир, — ответила продавщица. — Есть фруктовое, шоколадное, эскимо на палочке…
— Ого, сколько, — стушевался Сашка, не зная, что выбрать.
— Тетенька, а вы посоветуйте, — бросился на помощь другу Вовка.
— Да, посоветуйте! — как за спасительную соломинку ухватился Сашка.
— Ну тогда эскимо на палочке попробуйте, — предложила тетка.
— Дайте… два! — Сашка протянул деньги продавщице, сгорая от нетерпения.
Тетка взяла мелкую купюру, быстро отсчитала сдачу медью.
— А вам тоже по два? — спросила она Петьку с Вовкой.
— Не, мне одну, — произнес Путилов.
— Мне тоже, — кивнул Незнанский.
Продавщица рассчитала мальчишек, затем откинула толстую крышку тележки и вытащила из термоса четыре упакованные в фольгу порции:
— Угощайтесь, хлопчики!
— Спасибо, тетенька, — поблагодарил её за всех Вовка.
— Смотрите, смотрите, а оно еще и в шоколаде! — восторгался Сашка, сдернув золотинку с мороженого. — У-у-у! Вкушнота! — прошепелявил он, откусив сразу половину порции. — У-у-у! Жубы, жубы-то как ломит!
— А ты не спеши, хлопчик, — рассмеялась тетка-лоточница. — Потихоньку удовольствие растягивай — холодное оно!
— Угу! — кивнул Чернюк, катая во рту замерзший комок. — Ше же шразу не шкажали?
— Так я ж не думала, что ты вот так набросишься! — развела руками продавщица. — Ну ничего, теперича знать будешь!
— Буду. — Сашка, наконец, проглотил подтаявшее лакомство и расплылся в счастливой улыбке. — Теперь тянуть буду! — сообщил он приятелям, лизнув языком огрызок эскимо.
— Гляди язык не проглоти! — пошутил Петька, не торопясь, разворачивая свою порцию.
— За своим последи! — огрызнулся Чернюк.
— Да перестаньте уже! — прикрикнул на друзей Вовка. — Вы подеритесь еще!
— Чего ты, Вован? — Петька толкнул плечом Путилова. — Мы ж так, шутейно. Если бы…
Договорить он не успел: мимо парней проскочил плюгавенький субтильный мужичонка, умудрившийся толкнуть Петьку под руку. Мороженое слетело с палочки и плюхнулось в дорожную пыль.
— Ах ты сука! — в сердцах выругался Незнанский, разглядывая растоптанное лакомство.
— Ой, батюшки, украли! — заверещала какая-то тетка с большим плетеным лукошком, стоявшая у прилавка с зеленью. — Держи его! Хватай вора!
Мальчишки переглянулись и, не сговариваясь, кинулись следом за плюгавым воровайкой. Расталкивая любопытных плечами и локтями, Сашка с Петькой погнали мужика вдоль торговых палаток. Вовка же избрал другую тактику — он кинулся наперерез беглецу, пробежав по заставленным барахлом задникам ларьков и прилавков. Плюгавый, повернув в один из проходов, нос к носу столкнулся с Путиловым. Мальчишка, не задумываясь, кинулся вору в ноги. Мужичок споткнулся и рухнул на дорогу. Подоспевшие Петька с Сашкой навалились на брыкающегося воровайку. Несколько минут вся компания потешно валялась в пыли: ни одна из сторон не могла взять верх.
— Шо за цирк? А ну подъем! — неожиданно громыхнул мощный голос.
Крепкие руки оторвали мальчишек от вора и поставили на ноги. Вовка, тяжело отдуваясь, посмотрел на «спасителей» — ими оказались трое небритых полицаев с белыми нарукавными повязками.