Мужчина в деловом костюме широко и уверенно шагает, почти бежит, бесцеремонно всех расталкивает. Спешит на работу? Извиняться – не его стиль. На его шее виднеется какая-то татуировка, но с такого расстояния точно не разглядеть. Может и не татуировка вовсе. Слишком далеко. Он толкает плечом девушку, держащую за руку ребенка. Мужчина в Деловом Костюме не считает нужным обернуться и извиниться. Да. Он первый.
СВД[6]. В руках я бы держал СВД. Мне бы подошел обыкновенный патрон с пулей со стальным сердечником. Нескольких магазинов с такими патронами вполне бы хватило.
Около ста метров. Дистанция увеличивается. Мужчина в Деловом Костюме уходит все дальше… Сто пятьдесят метров. Прицел, расчет. Выдох.
Плавно нажимаю на воображаемый спусковой крючок. Все происходит в моей голове. Только в ней.
Зацеп тяги поворачивает шептало – курок свободен и бьет по ударнику. Ударник производит накол капсюля. Пороховой заряд воспламеняется.
Выстрел.
Пуля весом 9,6 грамм несется по каналу ствола. Пока она доберется до цели, то ее скорость упадет с 820 м/с до 700 м/с.
Примерно. Очень примерно.
Проходит навылет. Вгрызается на какие-то миллисекунды в тело Мужчины в Деловом Костюме и покидает его. Образуется так называемая временная пульсирующая полость, расположенная позади пули. Первоначально полость «схлопывается», но давление в раневом канале сравнивается с давлением окружающей среды и вновь происходит расширение полости. Это пульсация. Их около пяти в секунду.
Примерно. Очень примерно.
Шок сначала не даст Мужчине в Деловом Костюме почувствовать боль. Если не умрет сразу, то он обязательно ее почувствует.
Пуля деформируется и остается лежать в нескольких метрах. Скомканная, неправильной формы и никому больше ненужная. Она выполнила свою миссию. Свою Святую миссию, для которой была создана.
Пуля на асфальте, а гильза на полу моей кухни. Горячая и пахнущая порохом.
Я знаю это, потому что это знает мой отец.
Несбывшаяся мечта – сын, которым можно гордиться. Сын, который пойдет по стопам отца. Сын, который впитает все знания отца. Сын, которого устроят туда, куда надо. Где он сможет себя проявить.
А что в итоге? Выбирает свой путь сам…
Ужас. Кошмар. Разочарование.
Нажимаю на спусковой крючок – контрольный выстрел в Мужчину в Деловом Костюме. Мертв. Вокруг паника, суматоха… Зато он теперь никого не толкнет, не оскорбит, не обидит…
В моей голове все так и происходит. Но в реальности Мужчина в Деловом Костюме цепляет плечом какого-то худого подростка и исчезает за дверью в метро.
Варя бы осудила за подобные мысли, а что сказал бы Голос?
Закашлявшийся в комнате Святослав достает меня из завернувших не в то русло мыслей. Где-то в глубине души я беспокоюсь о его дальнейшей судьбе. Но, что могу сделать? Приютить у себя и поставить на ноги? Двое возможных сумасшедших под одной крышей. Нет уж, извольте. Мне и без того проблем хватает.
Я закрываю глаза и глубоко вдыхаю прохладный воздух с улицы. Пахнет летним утром. Пахнет рассветом.
На холодильнике лежат желтые стикеры. Не клейкие. Я подхожу вплотную к высокому, серебристому «гробу» с продуктами и поднимаю руку. Они точно там лежат… Точно. Нахожу их, достаю один, и там же нащупываю черную ручку.
На стикере пишу свой номер телефона.
Ящики рядом с газовой плитой. В нижнем, под пакетом с пакетами, хранится конверт с наличкой «на всякий пожарный». Отсчитываю несколько крупных купюр.
Конверт обратно в ящик.
Постиранная одежда Святослава аккуратно висит на змеевике в ванной. Убедившись, что карманы штанов достаточно сухие, я выбираю тот, что на замке и вкладываю в деньги и стикер. Если не позвонит, то хоть поживет месяц-другой в каком-нибудь хостеле и разбавит свой рацион нормальной едой, а дальше уж как сам пожелает.
Едва коснувшись головой подушки, я проваливаюсь в сон. Последние пять лет это просто темнота, не имеющая времени.
Выключил компьютер – монитор погас, процессор отдыхает.
Включил – чернота монитора сменяется яркой картинкой, процессор равнодушно работает дальше.
Мне бы систему переустановить.
На спине уснул, на спине и проснулся.
Каждое утро я открываю глаза и несколько минут рассматриваю совершенно ровный белый потолок. Быть может, стоит написать на нем яркими красками «Доброе утро!»?
Запястье – часы.
Двенадцать часов пятьдесят три минуты.
Откинув в стороны шторы, я щурюсь от яркости дневного света и отворачиваюсь от окна.
Святослава нет. На его матрасе лежит аккуратно сложенное постельное белье, футболка, шорты и согнутый пополам лист бумаги. Рядом с ним – деньги.
Я разворачиваю лист.
«Прости за почерк, давненько я ничего не писал.
Крис, я безмерно тебе благодарен за помощь там, на дороге, за еду и выпивку, за кров. Номер твоего телефона я приберегу, но, скорее на память, а вот денег взять не могу. Прости.
Прости и за то, что ушел вот так. Наверное, с моей стороны это невежливо, но, надеюсь, что ты поймешь. Я чувствую, как жизнь покидает меня, да и правильно делает. Многое я потерял, и мне этого не вернуть. Нет, рук на себя не наложу, но ты видел, что со мной происходит. Я умираю.
Можно было бы сказать, что я зря топтался в этом мире, однако, наша с тобой встреча внесла некие коррективы. Веришь в судьбу? Хотя, не знаю, как это назвать. Возможно, есть иное объяснение.
Сегодня я проснулся и вдруг вспомнил кое-что со времен заключения в лечебнице. И как я мог это забыть? Мне тогда было семь лет. Была там одна женщина-врач, и ее отношение ко мне сильно отличалось. Вместо холода были забота и тепло. Она приносила мне сладости, не задавала дурацких вопросов и не подсовывала тесты. В ней я нашел поддержку. За день до моей „выписки“ она вот что мне сказала: „Однажды ты встретишь человека с двумя тенями. Передай ему, что в час последней потери он не должен колебаться и сделать так, как велит голос“. Не знаю, как это возможно, но, вероятно, ты и есть тот самый человек.
Сейчас, на душе стало легко. Прям груз с плеч, и даже некая радость, что ли. Наверное, я действительно сумасшедший, но теперь считаю, что это было моим предназначением. Надеюсь, слова той женщины тебе помогут, и я все-таки на что-то да сгодился.
Прощай, Крис».
Я есмь мы
Сегодня в торговом центре я убиваю двух зайцев: проветриваю мысли и покупаю подарок для Евы на ее день рождения. Двенадцать лет не каждый день исполняется.
Но сначала кофе. Всегда нужно начинать с него.
Из множества кофеен, которые разбросаны здесь по всем этажам, я отдаю предпочтение только одной. Небольшие бордовые и неприлично мягкие креслица – вот, что меня в ней привлекает. И, конечно же, вкусный кофе.
Между столиками бесшумно передвигается маленькая, хрупкая официантка. Она словно парит от одного посетителя к другому, сияя беззаботной и немного детской улыбкой. В ее карих глазах мелькает беспокойство, некая растерянность, но на какие-то доли секунды. Закрадывалась мысль, что она просто боится что-то не успеть, что-то забыть…
На бейдже выгравировано золотистыми буквами «Полина».
Полина приносит мой заказ – черный кофе.
Без сахара, без молока. Чистый и ничем не испорченный.
Одарив очаровательной улыбкой, она упархивает дальше, оставляя после себя ненавязчивый аромат фиалок.
Я достаю из кармана записку Святослава и в очередной раз перечитываю. Особенно ту часть, в которой он пишет о словах некой женщины. Напоминает пророчество. Не очень веселое. В сказках как-то покрасивее, с намеком на светлое будущее.
Герой спасет принцессу из заточения и снимет проклятие.
Герой спасет горожан от чудовища.
Герой спасет весь Мир от злодейского злодея и его злодейских планов.
Звучит, как объявление о поиске работы. Теперь герои не нужны, да их и нет. Спасти себя – главная забота человека.
– Всегда есть исключения.
– Слишком мало, – шепчу я.
– Кстати, он меня видел.
– Кто? – я складываю записку, убираю ее обратно в карман штанов. – Я два часа, как из дома вышел, а ты только явился?
– Соскучился?
– Как же… – как обычно, стараюсь не слишком шевелить губами.
Я чревовещатель.
– Все-таки он видел.
– Почему я тебя не вижу? – понимаю, что Голос говорит о Святославе.
– Потому что еще не время.
Серьезность его тона настораживает. То ли шутит, то ли нет… Как понять? И почему я вообще пытаюсь это понять?
– Может, объяснишь? – я выхожу за рамки шепота и тут же получаю удивленный взгляд от мужчины за соседним столиком.
Среднего телосложения, темные волосы до плеч. На щеках есть недельная щетина. На носу есть очки с круглой оправой.
Мальчик-волшебник вырос.
– Еще не время…
– Когда это будет? Ты знаешь?
– Нет, Крис. Это не в моей власти.
– Что же в твоей власти? – я нервно постукиваю чайной ложкой по чашке.
– Ждать. Только ждать.
Ложка летит на стол.
Голос никогда не отвечает на мои вопросы о нем. Либо замолкает, либо переводит тему.
Параноидная шизофрения? Некоторые симптомы подходят.
Или мое тело все-таки в какой-нибудь лечебнице… Утыканное катетерами и привязанное к койке…
Катетер в уретре был бы некстати.
Двумя пальцами я беру ложку и подношу ее к глазам – вроде настоящая. Блестит, идеально вымытая. Пробую на зуб – вроде настоящая. С другой стороны, откуда мне знать, что настоящее, а что – нет? Вокруг все такое реальное… Во всеобщем понимании реальности, конечно.
Правда откроется только после смерти. Возможно. Если смерть существует.
Я делаю большой глоток из чашки, морщусь от терпкости и встаю с креслица. Подхожу к перилам, которые в двух шагах от моего столика.