две вытянутые плоские банки сардин в масле…
Я смотрю на них. Они смотрят на меня.
«Черный день» – вот и он.
Скудный ужин на лоджии… Звучит, как название картины.
Тяну за «чеку» – постепенно открывается первая банка. Рыбешки одна к одной, ждут, когда их положит себе в рот, пережует и проглотит кто-нибудь голодный.
Я голодный.
Вопрос в глазницах.
– Нет. Пока еще… – отвечаю я. – Пока еще я в своем уме.
«Чека» с металлической крышкой на моем указательном пальце. Если бы в другой руке лежала не емкость с сардинами, а ручная граната РГД-5, то в моем распоряжении было бы всего от 3,2 до 4,2 секунды. Приземлится между жрущими Дикими как раз момент взрыва… Расстояния вполне хватит. Граната не самая мощная, но парочку тварей точно заберет.
Забрала бы.
Я знаю это, потому что это знает мой отец.
Фанатичные рассказы об оружии – то, что нужно ребенку.
Сухая, почти безвкусная рыба. Масла совсем немного, его не хватает, чтобы придать влажности, и проглотить ее становится неприятным испытанием. Пережеванные рыбешки застревают комом в горле.
Приходится раздавить вилкой все кусочки в мелкую труху, разом закинуть это месиво в рот и запить полным стаканом воды. Отличный ужин.
– Да-да… Как всегда, была права… Мне стоило сходить в супермаркет… – говорю я.
Торжествующий оскал.
– Думаешь, это бы меня спасло? На какое-то время… Да, наверное… – я сажусь на раскладной стул. – А дальше что? Выходить из квартиры – самоубийство. Да и смысл? Куда идти? Ты сама видела, что происходит в городе, в стране… Везде.
Наконец-то на лице Вари отражается понимание. Я всматриваюсь в очертания ее костей.
– Знаешь что? А вдруг и тебя нет? Меня нет…. Вообще ничего нет?
Я вскакиваю со стула и бегу в комнату. Спешно ищу записку Святослава. Если ее нет… Ведь воображаемый друг не может написать послание?
Да?
– Где она? Где она?! Ага! – в руках у меня помятый лист бумаги. Пробежавшись по тексту глазами, я освежаю память о старике.
Его существование подтверждает бумажка… Ничего она не подтверждает. Не исключено, что и это тоже плод воображения.
Реальна ли действительность?
Действительна ли реальность?
Заперт ли я в собственной голове?
Волны беспокойства с лоджии.
– В порядке? Не знаю… Это как посмотреть. Хотя, как ни посмотри – не в порядке.
Волны усиливаются.
Я тащу Варю в комнату, ложусь спиной на пол и скрещиваю руки на груди. Надо мной висит одинокая лампочка на черном кривом проводе.
Черная кривая линия, как моя жизнь, тянется к источнику света, который может никогда и не загорится. Надеется. Ждет. Просто некому щелкнуть переключателем.
– Допустим, это вирус или бактерия… Чума? Холера? Испанка? Оспа? Что у нас есть… Кто-то… Эм-м-м… Превращается в… Диких. Кто-то умирает, а кто-то – нет. Но и Диких что-то убивает изнутри. Скольких мы видели сегодня? Пять? Десять? Просто блюют и подыхают.
Вопросительный взгляд.
– Да… «Дикость» может быть побочным эффектом. Тот рыжий хрен так и сказал: «Один Побочный»… А если это Rabies lyssavirus[9]? Бешенство… Дикость… Как думаешь?
Сомнение.
– А что? Биологическое оружие никто не отменял. Синтезировали вирус, провели тесты, а эксперимент вышел из-под контроля и понеслась… Или не вышел?
Задумчивость.
– Иммунитет или просто вопрос времени. Я тоже могу быть заражен, – я раскидываю руки и ноги в стороны.
Страх.
– Не тошнит. Не бойся…
От ветра с улицы лампочка покачивается. Покачивается и тень от нее на стене. Увеличенная в несколько раз, едва различимая. Призрак настоящего.
– Больше похоже на бред, чем на правду… Лечебница теперь не кажется такой чушью, да?
Недобрый оскал.
– Говорю, потому что неуверен… Обе версии мне не нравятся, в обе верится с трудом, – я встаю и отношу Варю обратно на лоджию.
Облокачиваюсь на край окна.
Внизу четверо Диких набивают свои желудки свежей плотью.
Клокочущие хрипы. Булькающие хрипы. Просто хрипы.
Затяжные и короткие. Громкие и совсем тихие.
Нервный не тот, кто стучит карандашом или щелкает ручкой, а тот, кого это раздражает.
На самом деле они оба нервные.
Хрипы раздражают. Заполняют собой мою голову и кружатся в бесконечном вихре.
– Да чтоб вас… – я беру со стола стакан и с силой швыряю его, целясь в ближайшего Дикого.
Точно в затылок – звон разбившегося стекла. Рассыпается прозрачной крошкой в лужу крови.
Тварь игнорирует и жрет, запихивая в пасть новые и новые куски мяса.
Восхищение.
– Я даже не целился, – отмахиваюсь я, но в душе улыбаюсь.
Нужно срочно кинуть что-нибудь еще. Пустая банка из-под сардин слишком легкая, а вот та, неоткрытая…
Предостережение.
– Что мне с этой банки? От голодной смерти не спасет. Отсрочит ее на день…
Я бросаю – попадание. В тот же затылок. На этот раз Дикий оборачивается и ищет глазами того, кто его потревожил. И он находит.
Сверлит меня голодным взглядом, не переставая двигать челюстями. Процесс пережевывания не должен прерываться.
– Че уставился?! – кричу я ему.
Сердцебиение и дыхание учащаются.
И вот, я стою на кухне и выгребаю с полок стаканы с кружками.
И вот, я стою на лоджии и избавляюсь от принесенной посуды.
Она летит в того самого Дикого, но на меня обращают внимание и другие. Таращатся, подходят к дому. Только парочка из них не отвлекается ни на что.
Почти все «снаряды» достигают своих целей. Асфальт усеян керамическими и стеклянными осколками, по которым топчутся твари.
Хруст и хрипы.
Хрипы и хруст.
Последний стакан отправлен в путь. Пункт назначения – твердый лоб Человека Дикого.
Улыбка, почти смех.
– Спасибо! Спасибо! – я театрально кланяюсь ей.
Дикие пялятся, пучат глаза, задрав головы вверх, и не понимают, как до меня добраться.
Хрипы. Хрипы. Хрипы. Хрипы. Хрипы.
Хреновый Хриповый Хор.
– Господа, и это вы называете пением? Верните деньги за билет! – мой нервный хохот эхом выливается на мертвую улицу.
Беспокойство в глазницах.
– Наверное, да, сошел с ума. Как иначе… – я со вздохом опускаюсь на стул и беру со столика пачку сигарет.
Но закурить мне не дает стук во входную дверь. Очень настойчивый стук. Кулаком.
– Я знаю, что ты там! Открывай! – крик доносится из подъезда до самой лоджии.
Знакомый голос…
Убийца
– Падла, я тебя достану! Выходи по-хорошему!
– Его еще не хватало, – я перетаскиваю Варю в комнату и с сигаретой во рту медленно подбираюсь к двери.
– Че надо? – я смотрю в глазок.
Патлатый, нос крюком, поросячьи маленькие глаза. Расстегнутая засаленная рубашка, шорты, мокасины на босу ногу – Серега. Появление «любимого» соседа не сулит ничего хорошего, особенно с таким настроем.
Серега тарабанит, что есть сил.
– Башка твоя!
– Вали нахер!
– А ты бы не дерзил. Он сегодня не один, – ехидно отвечает кто-то басом, а затем раздается визг болгарки. Оглушительный, режущий слух и петли скрежет говорит о том, что дни моей двери сочтены.
Беспомощная сардина.
Широко шагая, я возвращаюсь в комнату и сажусь на кровать. Взор в пустоту.
Укор.
– Знаю… Надо было тебя слушать, – перед глазами проносятся события недельной давности.
После работы мы встретились с Артемом, выпили по паре бутылок пива в неплохом баре в центре и к полуночи я приехал домой. Ведь дежурство следующего дня не позволяло сильно разгуляться.
Душ – ужин – разговор с Варей – две серии затянувшегося сериала.
И, когда я собирался лечь спать, то за стеной послышалась нарастающая ругань. Серега с женой закатили очередной скандал… Тонкие стены новостроек выдают жизнь соседей со всех сторон. Хочешь ты этого или нет.
Громкие голоса переросли в крики, к крикам добавился звон посуды, после звона начались пощечины и грохот мебели. Кого-то били о шкаф, комод или стол… Кого-то швыряли в стены… Явно, не Серегу.
Полицию вызывать – зря время тратить. С большой вероятностью мне бы просто сказали: «Если будут убивать, тогда и звоните». Печальная реальность домашнего насилия.
Я не герой и никогда не хотел им быть. Просто тогда все сложилось не в пользу соседа: моя усталость от тяжелого дежурства, мое желание выспаться, моя давняя раздраженность его пьяными выходками и перегаром в подъезде, моя мечта как следует покорежить это тупое лицо… Это был порыв не помочь женщине, а утолить внутренний голод. Свой или чей-то – вопрос другой.
Достучался я не сразу – долго и с силой долбил по двери кулаком. Когда Серега ее все-таки открыл и даже вышел из квартиры, то… Я не горжусь тем, что сделал: два «хука» справа – он лежит на пороге. Дышит, но не двигается. Стеклянными глазами смотрит вверх.
Нашел повод, чтобы выпустить пар.
Благодарности от женщины не было – набросилась на меня, истошно выкрикивая проклятия. Я скрутил ее и откинул к лежащему почти без сознания мужу, после чего удалился, расталкивая сбежавшихся на шум соседей.
Никто не помогал мне, никто не помогал им.
Сейчас для Сереги сошлись все звезды.
Я злюсь на себя. Следовало сидеть тихо и ждать чего-нибудь… А я… Устроил концерт с криками и боем посуды на лоджии… Идиот.
Один на один он угрозы не представляет. Семь лет тренировок в бойцовском клубе «Мясорубка» вместе с Артемом не были потрачены впустую.
Каждый раз дрались, как в последний. Соревнования – ринг в крови – победа.
А вот с двумя будут проблемы. Тем более, неизвестно с чем они пришли, и какова их конечная цель.