Великолепный истребитель был создан в установленный срок.
Тем, кто вспоминает, сколько десантных самолетов потребовалось американцам, отвечаю:
— А разве мы амырыканцы?»
То есть нам столько десантных самолетов, как американцам, не нужно.
Мы не американцы, мы десантируемся без самолетов…
На опровержение этого я не буду терять времени, сделаю замечание только насчет «трех месяцев на создание самолета».
Все мы в юные годы бредили небом, все читали книги А. С. Яковлева под партой и все знаем, что подобного диалога А. С. Яковлева с И. В. Сталиным не было.
На самом деле Яковлев писал:
«Сталин спросил меня:
— Ну, как, надумали делать истребитель с двигателем Климова?
— Да, я связался с Климовым и получил все данные о его двигателе. Мы детально проработали вопрос, и наше конструкторское бюро может выступить с предложением о постройке истребителя.
Я назвал летные данные будущего истребителя: скорость, потолок и дальность полета.
— Как вы его вооружите? Пушка на нем будет стоять?
— А как же! На нашем истребителе будет стоять пушка калибра 20 миллиметров и два скорострельных пулемета.
— Это хорошо… — ответил Сталин, в раздумье расхаживая по кабинету. — А знаете ли вы, — спросил он,
— что мы такие же истребители заказываем и некоторым другим конструкторам и победителем станет тот, кто не только даст лучший по летным и боевым качествам истребитель, но и сделает его раньше, чтобы его можно было быстрее запустить в серийное производство?
— Я понимаю, товарищ Сталин.
— Понимать мало. Надо машину сделать быстрее.
— А какой срок?
— Чем скорее, тем лучше. К новому году сделаете?
— Я постройкой таких самолетов не занимался, опыта не имею… Но вот американцы делают новый истребитель за два года…
— А вы разве американец? — перебил меня Сталин. — Покажите, на что способен молодой русский инженер… Вот тогда будете молодцом, и придется мне пригласить вас на чашку чая.
Летом, в конце июля 1939 года, позвонил Сталин, поинтересовался, как идут дела с истребителем» (Яковлев А. С. Цель жизни. М., 1987. С. 135–136).
Что видно из этого отрывка?
Сталин, конечно, не говорил «амырыканец». Он достаточно хорошо владел русским языком. Перековеркав слова Сталина, Суворов-Резун их и переиначил. А срок в «три месяца» он, как мы видим, взял с потолка.
Сталин спрашивал: «К новому году сделаете?» Этот вопрос задавался до лета, поскольку «летом, в конце июля» Сталин уже интересовался, как идут дела с истребителем. От весны до конца года — минимум семь месяцев.
Для создания самолета, даже с готовым мотором Климова, конечно, маловато. Но Яковлеву истребитель заказали недаром: у него была готова машина, участвовавшая в конкурсе гоночных самолетов, — АИР-21. Прекрасная скоростная машина, на которую можно было поставить мотор с пушкой и которую легко было переделать для воздушного боя. Новый самолет станет знаменитым Як-1.
Прототип советского истребителя Як-1 — самолет АИР 21
На свете ничто не возникает из ничего. Это естественно. Невозможно создать из ничего истребитель за три месяца.
Невозможно и выбросить миллион парашютистов, не имея на это десантных самолетов…
Глава 8ГУДЕРИАН В «НИЗИНАХ ГОРЛОПАНСТВА»
В главе 21 Суворов-Резун пишет о том, что у СССР было подавляющее превосходство в танках. Тут он совершенно прав.
Танков было много.
Увы, этот факт Суворов констатирует опять же лишь в подтверждение своей исторической теории,
«Тут меня перебьют: отчего же советское превосходство не сказалось в июне сорок первого?
Причина проста: Красная Армия готовила агрессию. У этой причины множество следствий, и каждое из них вело в катастрофу. Красная Армия готовила агрессию, и потому танки были собраны ордами у самой границы (точно так делали и немцы, только у нас танков было больше). При внезапном ударе советских танкистов перестреляли еще до того, как они добежали до своих танков, а танки сожгли или захватили без экипажей».
Итак, по Суворову-Резуну, тысячи советских танкистов не добежали до своих танков.
Проверим по верным источникам.
Гудериан, командующий 2-й танковой группой (четверти всех немецких танковых сил), пишет о дне нападения на СССР следующее:
«Перспективы сохранения момента внезапности были так велики, что возник вопрос, стоит ли при таких обстоятельствах проводить артиллерийскую подготовку в течение часа, как это предусматривалось приказом. Только из осторожности, чтобы избежать излишних потерь в результате неожиданных действий русских в момент форсирования реки, я приказал провести форсированную подготовку в течение установленного времени».
Итак, час артиллерийской подготовки — по приказу. Можно ли добежать до танка за час?
Нет. Если танк расположен за 10 километров.
Но нигде казармы не расположены за 10 километров от танков. Добежать до своих танков могли все.
В 3.15 началась артиллерийская подготовка. В 4.15 — переправа через Буг. В 4. 45 первые танки форсировали реку. В 6.50 переправился сам Гудериан.
«Я доехал до моста через р. Лесна… но там кроме русского поста я никого не встретил. При моем приближении русские стали разбегаться в разные стороны».
В 10.25 передовая танковая рота достигла реки Лесна и перешла мост.
И так далее… Прошло 7 часов — и танки Гудериана еще не вступили в бой! Только описывая вечер, Гудериан пишет:
«У Пружан 18-я танковая дивизия вступила в первые бои с танками противника». Это вечером. Минимум через 9 часов после начала вторжения. И только на одном участке. И лишь 24 июня — через два дня — русские танки увидел и Гудериан. Два танка, которые пробивались в Слоним и которых «удалось уничтожить» в городе.
Итак, 9 часов для 2-й танковой группы — четверти всех танковых войск Германии — прошло без танковых сражений. И это все в районе Бреста, который в свое время нам приводили в качестве примера сопротивления! Но, может, Гудериану просто повезло?
Читаем у Г. Гота, командующего 3-й танковой группой. Это еще четверть немецких танковых войск:
«В штабе 3-й танковой группы, располагавшемся восточнее Сувалок, на основе поступивших донесений и личной оценки положения были сделаны следующие выводы по обстановке.
Захват трех мостов через Неман стал возможен благодаря тому, что нападение явилось полной неожиданностью для противника и что последний потерял централизованное управление своими войсками.
Предполагавшееся наличие частей трех дивизий противника на сувалкинском выступе подтвердилось.
Против танкового корпуса, наступавшего на северном фланге, действовал один литовский корпус, многие командиры и комиссары которого были русские. До сего времени корпус оборонялся упорно. Предполагалось, что он попытается удержать левый берег Немана. Действий танков и авиации не отмечалось. Воздушная разведка, проводившаяся при ясной погоде, никаких передвижений противника восточнее Немана не обнаружила» (Гот Г. Танковые операции; Гудериан. «Танки — вперед!» С. 59).
Действий танков не отмечалось. Против танковой группы, четверти всех немецких танковых сил, согласно Г. Готу, действовали «части трех дивизий» и «литовский корпус».
Но кроме 2-й и 3-й танковых групп у немцев были еще две танковых группы! Может, Сталин изготовился именно в полосе их наступления, и именно там были иерестреляны советские танкисты? 4-я танковая группа немцев вместе с группой армий «Север» наступала с территории Восточной Пруссии — если Сталин готовил удар по Германии, то он не мог не приготовить чего-нибудь для действий против Восточной Пруссии.
Свидетельствует Э. фон Манштейн:
«Группа армий Ворошилова, противостоявшая нашей группе армий «Север», имела на границе только 7 дивизий, хотя в ее составе действовали 29 сд, 2 тд и 6 мех. бригад (по фон Типпельскирху), расположенные в тылу, у Шауляя, Ковно (Каунас) и Вильно (Вильнюс), а частично даже в районе Псков — Опочка (следовательно, на «линии Сталина»). Обе другие советские группы армий (Тимошенко и Буденного) также были глубоко эшелонированы, хотя в них части, действовавшие л пограничной полосе, были значительно сильнее.
Более всего будет соответствовать правде утверждение о том, что развертывание советских войск, начавшееся уже с развертывания крупных сил еще в период занятия Восточной Польши, Бессарабии и Прибалтики, было «развертыванием на любой случай». 22 июня 1941 г. советские войска были, бесспорно, так глубоко эшелонированы, что при гаком их расположении они были готовы только для ведения обороты» (Манштейн Э. фон. Утерянные победы. С. 197–198).
Глубокое эшелонирование и подвело Красную Армию: войска были рассредоточены на полосе в 400 километров — в эту рыхлую советскую группировку Гитлер и вогнал четыре танковых клина.
Суворов-Резун не знает элементарного: советские мехкорпуса, в которых были сосредоточены основные танковые силы, находились во втором эшелоне, располагавшемся в 50—150 километрах от границы, и в третьем, что находился в 150–400 километрах от границы.
Такое местонахождение мехкорпусов диктовалось оборонительной доктриной Красной Армии. Первый эшелон находился на границе — прорывая фронт его обороны, противник выказал направление своего главного удара. Второй эшелон имел в своем составе мобильные части, которые должны были устремиться к местам прорыва, чтобы их ликвидировать. Третий же эшелон был оперативным резервом.
К такому построению обороны трудно придраться, да вот сработать оно могло, только когда все три линии обороны были бы обеспечены войсками, после своевременной мобилизации.
Однако такая мобилизация проведена не была. «Часть дивизий содержалась по сокращенным штатам мирного времени и лишь часть соединений переводилась на полный штат» (Великая Отечественная война Советского Союза 1941–1945. 2-е изд. М, 1970. С. 54). 104 пехотные, 1 кавалерийскую и 34 танковые дивизии немцев (согласно Г. Готу), а также войска их союзников — Румынии и Венгрии — встретили 56 дивизий и