В честь лейтенанта и его жены потом было названо два теплохода: «Андрей Кижеватов» и «Нюра Кижеватова».
Конечно, в глубоком тылу были не только семьи пограничников. 5-я застава, что сражалась 22 июня в районе Бреста, держала оборону пять часов.
«Многие, в том числе ее начальник младший лейтенант Богомаз, погибли в неравном бою. Уцелевшие пошли на прорыв. Пятерых тяжелораненых бойцов подобрали местные жители, оказали им помощь и укрыли от врага» (там же. С. 59).
Прав Суворов-Резун.
Не было местных жителей. Выселили их…
А пограничники «были отведены в тыл»…
А как же граница?
На границе встала регулярная армия, — утверждает британский историк и иллюстрирует эту странную замену на примере «114-го отдельного разведывательного батальона 164-й стрелковой дивизии 17-го стрелкового корпуса 12-й армии на Львовском выступе».
Правда ли это?
Как всегда, проверим.
Начнем с того, что 17-й стрелковый корпус располагался не на Львовском выступе, а у города Черновицы (ныне — Черновцы), как раз там, где румынская территория углом врезается в стык Украины и Молдавии.
Теперь насчет пограничников, которых «заменили».
Свидетельств о 22 июня 1941 года в районе города Черновицы весьма много, мы приводим их по книге Чугунова «Граница сражается»:
«Ожесточенные бои шли на участке 97-го (Черновицкого) отряда, которым командовал подполковник М. Т. Крыловский… В 4 часа 22 июня передовые немецкие и румынские подразделения внезапно и одновременно атаковали 18 застав отряда, с 13-й по 30-й включительно… Бои шли каждый день. То на одном, то на другом участке противник пытался прорваться на советскую территорию, но безрезультатно.
До 24 июня большинство застав сдерживали врага своими силами, затем к границе подошли стрелковые и артиллерийские армейские подразделения. Совместно с ними пограничники вели упорные бои до 2 июля 1941 г.» (там же. С. 135–136).
Есть данные и о том, как воевали «замененные» Суворовым — Резуном пограничники.
1, 2 и 3-я заставы отражали противника совместно, поскольку румынский пехотный батальон пытался пробиться на участке 1-й заставы. Но в 10 часов 24 минуты румыны двинулись через территорию 3-й заставы, а потом и 2-й. Атаки были отбиты. Пулеметчик Белоусов был дважды ранен, но поля боя не покинул. Когда противник двинул мощные силы на участке 2-й заставы, комендант свел три заставы в одну группу и контратаковал, сбросив румын в реку Прут.
6-я, 7-я и прибывшая им на помощь резервная заставы вели бой совместно. Румыны предприняли попытку захватить пограничный наряд, но пограничники пришли ему на выручку. Однако за это время 150 вражеских пехотинцев заняли господствующую высоту. Начальник заставы выслал отряд отвлекать румын на высоте, и благодаря этому отражение румынской атаки произошло успешно.
5-я застава, насчитывавшая 63 человека, отбивала атаки роты пехоты врага. Атака началась после артобстрела — после двух часов румыны были вынуждены отойти. С комендатуры прибыло 20 бойцов маневренной группы, и очень вовремя, поскольку румыны начали новую атаку. И эта атака была отбита. Еще одну, и безуспешную, атаку румыны предприняли уже ночью.
4-ю заставу противник не атаковал, если не считать артиллерийского обстрела и попыток захватить наряды.
13-я застава отбила несколько атак пехотной роты врага.
17-ю заставу в первой половине дня 22 июня окружило до батальона вражеской пехоты. Начальник погранотряда направил к месту боя взвод шоферов, но тот попал в засаду, устроенную в доме лесника, и вступил с нею в бой. Внезапным ударом со стороны заставы пограничники взяли дом лесника. В первый день эта застава отразила восемь атак.
15-ю заставу атаковало до батальона пехоты. Первая атака оказалась самой жестокой. Было тяжело ранено восемь бойцов, легко ранило и начальника заставы Козлова, но враг отступил.
16-я застава подверглась мощному артобстрелу, после чего в атаку двинулась пехота врага. Заставе помогал кавалерийский эскадрон 21-го кавалерийского полка НКВД. Атаки румын продолжались два часа, после чего с румынского берега реки Серет начали бить танки. К 14 часам на помощь заставе прибыла артиллерийская батарея, которая подавила несколько огневых точек противника. На рассвете 23 июня на румынскую территорию проникли разведчики, обнаружившие значительное скопление танков и пехоты. Стало ясно, что следует ожидать новых атак, — застава и другие подразделения начали готовиться…
Почитаем еще Суворова-Резуна. Ему очень подозрительно появление на границе советских разведчиков до 22 июня 1941 года. Он считает это указанием на агрессивный план Сталина…
«…подчиненный командир эскадрона просит разрешения выслать разведку на ту сторону реки… Представляю ситуацию где-нибудь в 1970 году: молодой офицер-разведчик спрашивает у командира разведбата разрешения послать разведгруппу на ту сторону реки… скажем, в Западную Германию. Представляю себе лично задающего этот вопрос моему комбату… Да меня бы за такой вопрос вмиг бы простынями повязали и под вой сирен доставили в соответствующее учреждение».
Давно пора.
Но высылались ли на румынский берег разведгруппы?
Да, высылались. Сохранились рапорты, благодаря которым можно судить, для каких целей это делалось.
«Доношу, что в течение марта, апреля, мая и июня месяцев 1941 г. в управление пограничных войск Белорусского округа поступило большое количество разведывательных материалов об интенсивной подготовке Германии к войне против Советского Союза… Эти сведения вместе с данными 106-го Таурагенского пограничного отряда о том, что немецкие части по тревоге приведены в боевую готовность, и 88-го Шепетовского отряда о том, что немецкие части заняли исходные позиции в посевах ржи около линии границы, мною немедленно были доложены в Москву. Таким образом, эти сведения, не вызывающие сомнений, остались не реализованными для дела, так как в 4.00 началось вторжение немецких войск» (Сечкин Г. Граница и война. С. 69).
Читатель может и сам сделать вывод, зачем посылались на противоположный берег разведгруппы.
Но вернемся к книге Суворова-Резуна:
«В данном случае капитан не разрешил высылать разведку на территорию противника, но известны сотни случаев, когда другие советские капитаны и майоры разрешали».
Вот безобразие! Немцы концентрируют войска, а советские командиры высылают разведчиков, следят за концентрацией, делают выводы, рапортуют в Москву…
И с чего это они? Не заболели ли?
Именно этим Суворов-Резун разведку и объясняет. Нервными болезнями:
«Шапошников предупреждал, что армия, которую перевели на военное положение и придвинули к границам, испытывает нервное напряжение, сдержать ее порыв невозможно… Высшее советское военное руководство знает, что и командиры, и солдаты уже рвутся в бой, что их наступательный порыв не сдержать. Но его уже и не сдерживают — до всесокрушающей войны остается всего две недели… Красную Армию от противника не разделяет даже тонкая цепочка пограничников НКВД».
В самом деле, когда войска подводят к границе, в них всегда появляется повышенная нервность. Психозы, истерики, психические припадки. Ну и навязчивое желание выслать разведгруппу на другой берег.
Советских офицеров, как известно, набирали исключительно из психопатов. Когда армию подводили к границе, одни из них менялись в лице, бледнели, падали в обморок, а другие, напротив, зверели, засучивали рукава. Погранзнак на них так действовал, герб чужого, несоветского государства.
Но вернемся к «тонкой цепочке пограничников НКВД», которая уже никого «не разделяет», поскольку пограничники «ушли с границы». Место пограничников, по Суворову-Резуну, заняли армейские части. Зачем? Для удара по Румынии!..
Иначе армейские части было подводить к границе просто опасно: они могли сами сорваться. Суворов-Резун так и пишет:
«Сталин отдал приказы чекистам отойти в тыл, а частям Красной Армии выйти на границы. Сталин знал, что после этого надо будет спустить Красную Армию с цепи… Иначе она сама сорвется».
Итак, подвел Сталин к границе свои армейские части, чтобы напасть на буржуазную Европу? Проверяем — подводил!
В 1941 году близ границы цепочкой стояли дивизии. К границе в районе Черновицкого погранотряда была подведена 164-я дивизия. Что же это за дивизия?
Это особая дивизия: «дивизия прикрытия границы». Вдоль всей границы в случае опасности выстраивались цепочки стрелковых дивизий. Не танковые группы — для прорыва, а именно стрелковые дивизии.
Дивизии прикрытия были дивизиями-смертниками. В случае нападения они должны были стоять до конца, выигрывая несколько дней, в которые осуществлялась мобилизация в приграничных округах и разворачивались армии прикрытия границы. Эти армии, в свою очередь, прикрывали мобилизацию по всей стране.
Даже если напор врага оказался бы чрезвычайно силен, дивизии прикрытия не имели права отходить, самой своей гибелью говоря о направлениях главных ударов противника. На эти направления должны были немедленно устремляться мехкорпуса, чтобы забивать бреши.
Жестоко? Но это закон войны. Кто-то должен погибнуть, чтобы остальные жили и действовали.
Посмотрите на карту плана прикрытия границы. Она же — карта дивизий прикрытия.
Обратите внимание на количество танковых дивизий в 1-м эшелоне армий всех военных округов в таблице сверху справа; это достаточно ясно говорит о том, был ли план прикрытия наступательным.
До 22 июня 1941 года далеко не все дивизии прикрытия заняли свое место у границы, как это им предписывалось по плану прикрытия. Они стали выдвигаться к границе в мае, в связи с концентрацией немецких войск и большим числом сообщений о нападении Гитлера с 15 по 25 мая. Э. Бенеш в начале апреля получил сообщение из Праги, которое тут же передал советскому руководству:
«Кампания против Советского Союза определенно решена; как только Германия покончит с югославским сопротивлением, начнется нападение на Советский Союз; из Берлина докладывают, что все необходимые военные приготовления завершены и была уже проведена конференция всех высших командующих германского Восточного фронта, на которой были точно определены начальные действия германских войск; дата военной тревоги для всего Восточного фронта назначена на 15 мая» (Уткин У. Россия над бездной. С. 311).