Мединский мог бы написать именно об этом: что все участники войны, и в том числе все оккупанты в Германии, наворотили много чего такого, о чем потомкам будет стыдно вспоминать.
Жаль, что он идет по другому пути — по пути утверждения покрытого молью мифа о «немецко-фашистских захватчиках», которые только и делали, что жгли и насиловали, и армии-освободительнице, которая несла на штыках мир и любовь народам Европы. И немецкому народу, конечно, тоже.
Вот где Мединский бесподобен, так это в предложении создать «встречный миф».
«Неужели нельзя было откопать случай, как раненый эсэсовец с Восточного фронта и 28 фольксштурмистов (от 8 до 80 лет соответственно) с одним пулеметом и тремя винтовками сутки удерживали родной Канинхенталь от целого полка «диких Иванов верхом на тридцатьчетверках»? Можно было б и книгу яркую написать, и блокбастер снять.
В фильме громадные, голые по пояс русские с мохнатыми торсами и с патлатыми бородами, перепачканные щами с квашеной капустой, матерно вопя, лезут с автоматами наперевес на заслонивших собой родной очаг фольксгероев. Грузно топают мимо горящих танков по испаханному разрывами немецкому полю, крошат идиллически ухоженные саженцы фруктового садика, палят с бедра и — вновь и вновь откатываются под смертоносным огнем 28 с половиной героев.
Все 28 фольксштурмистов в конце концов полягут, истекающий кровью старик успеет объяснить с экрана, что умирают они не за Гитлера, а за будущую объединенную Германию, культ политкорректности и лично — за Ангелу Меркель. А озверелые Иваны будут долго рвать зубами жилы с еще не остывших тел немецких стариков и подростков. В духе времени следует вставить в фильм девицу Ан-хен: пусть она погибнет прямо за пулеметом, и кровь зальет ее изорванную пулями белоснежную блузку и золотые нордические кудри. А остывающий труп будет долго, мучительно и страшно осквернять русский комиссар-некрофил. Вот это была бы пропаганда! Высокий класс»[21].
Между прочим, смех смехом — а класс и правда был бы высокий!
Во-первых, примерно так и делается пропаганда.
Во-вторых, «Что же делать? Оправдываться? Объясняться? Защищаться? Или попробовать наступать? На войне как на войне, и на войне информационной тоже необходимо переходить от обороны в атаку.
Почему бы не снять пока по «Евроньюс» серию документальных фильмов о бомбежках Германии в 1944—1945 гг.? С рассказами свидетелей, кадрами хроники, фактами и цифрами. Такой фильм, чтобы всякому стало ясно: союзники были просто зверьем. Название напрашивается: «Растерзанная Германия»?
Может, заказать Марии Арбатовой феминистский поп-опус «Американские насильники»: о страданиях немецкой Гретхен в зоне оккупации союзников?
Может, отправить Валерию Новодворскую за рубеж? С серией публичных лекций на эту же тему? Возможно, со ссылками и на личный опыт?
Не в первый раз предлагаю: давайте исходить не из деталей истории, а из нашего отношения к ним. Из фактов всегда конструируется миф. Именно он живет в народе, именно он формирует отношение к прошлому, определяет коллективную историческую память. Миф — это матрица. Все новые получаемые нами знания обычно накладываются уже на этот матричный миф.
Делили мир вместе с Гитлером... Истребили миллионы прибалтов и поляков... Воевать не умели, заваливали окопы трупами своих солдат... Воевать народ не хотел, все истории про героизм придуманы сталинской пропагандой... Изнасиловали 110% женского населения Германии...
А какой миф нужен нам самим? Думаю, что он может быть и похож, и в то же время не похож на миф о Войне советского времени.
Нам незачем сегодня прятать от самих себя страницы, не соответствующие советскому официозу. Наша история — не о государстве и не об идеологии, а о народе.
Мы не унижались до мести. Мы не устроили конюшни в доме Гёте, как нацисты — в доме Толстого в Ясной Поляне, и не стерли с лица Земли Берлин и Дрезден, как они — десятки наших городов и десятки тысяч деревень.
Война стала временем массового героизма, реализацией лучших качеств нашего многонационального народа. Сталинская пропаганда многократно искажала события, создавала образы-штампы. Что ж... Любая пропаганда искажает события, и осуждать ее нелепо — она действует в условиях войны. Великая Отечественная дает урок того, что народ непобедим, пока есть идея... и это была не коммунистическая идея, а любовь к своему Отечеству, Родине, дому, семье»[22].
Согласен с Мединским в том, что война показала и много хорошего.
Согласен в том, что пропаганда чудовищно исказила события.
Согласен и в том, что не надо стыдливо прятать страницы войны, не соответствующие советскому официозу.
Соглашаясь, начинаю обсуждать насилия над немцами, политику советского геноцида в Восточной Пруссии... И вот тут-то наше взаимопонимание с господином Мединским и кончается.
В частности, и вот почему:
«Не думаю, что самосознание людей можно сформировать президентским указом или официальным запретом на «фальсификацию истории». Черные мифы не побеждаются постановлениями партии и правительства. Но понимания, что на самом деле значит та война и чем грозит пересмотр ее итогов для сегодняшнего мира — а главное, для России! — нет до сих пор.
А ведь ответ прост. Пересмотр итогов Второй мировой войны — ни больше ни меньше есть часть большого плана по изъятию у России ресурсов и территорий. Успокойтесь, в этом нет никакого масонского заговора. Все произойдет мирно, официально и в рамках международного права»[23].
Вот оно, оказывается, как! Если на Западе начали говорить о преступлениях Красной Армии, то дело тут вовсе не в том, что реально совершены какие-то преступления. И не в том, что объединившаяся Германия медленно, но верно поднимается с колен. Вовсе нет! Все дело в том, что кто-то хочет оттяпать у России часть территории.
«Поверьте, истина никому не нужна. Востребованы только манипуляции ради конкретных материальных целей. Целей — гигантских по размерам.
Какая, к черту, историческая наука? Даешь территории и контрибуции! Успевай нарезать московитские земли, пилить наш лес да качать природные ресурсы...»[24]
Вот она, точка расхождения: Мединский верит или делает вид, что верит, будто весь мир только спит и видит, как бы нас всех истребить да побыстрее изъять у нас «ресурсы и территории».
Во-первых, можно подумать, эти ресурсы и территории в данный момент имеют к нам хоть какое-то отношение. Или, вернее, можно подумать — мы к ним имеем отношение!
Во-вторых, я не разделяю фантомов, которые мой друг и ученик Дмитрий Верхотуров метко назвал «оборонным сознанием».
А разделяю я точки зрения, что во время Второй мировой решительно все друг друга стоили. И полагаю, есть полнейшая возможность вести очень эффективную пропаганду, вовсе не рассказывая самим себе и всем окружающим дебильные сказки о том, какие мы были все хорошие, как сильно отличались в лучшую сторону от всех остальных.
Сказал бы Мединский, что союзники были ничем не лучше: помянул бы все те же ковровые бомбардировки. Что после войны в самой Британии глава бомбардировочной авиации многопочтенный сэр Артур Траверс Харрис, 1-й баронет Харрис, был единственным из крупных английских военачальников Второй мировой, кто не стал пэром, то есть членом верхней палаты Парламента. В 1948 году он был вынужден навсегда уехать в Южную Африку, где и умер, всеми забытый, в 1984 году.
В 1992 году ветеранская организация Bomber Harris Trust, несмотря на протесты Германии и самих англичан, установила ему памятник в Лондоне. Установить установили, но на памятнике все время появляются надписи такого... Не особенно вежливого характера. Пришлось установить круглосуточный полицейский пост возле памятника, чтобы его больше не портили — причем сами же англичане.
Почему?! Да потому что Харрис вошел в историю как идеолог «стратегических бомбардировок» немецких городов. Как организатор физического уничтожения и деморализации мирного гражданского населения, уничтожения исторического и культурного наследия Германии.
В сегодняшнюю Германию из Франции просто страшно въезжать... По Франции поезд мчится, а по сторонам — старинные городки с церковками XV и XVI веков, со старинной застройкой. Но стоит пересечь границу Германии — и облик городов резко меняется, сразу пошел сплошной новодел... Причина проста — вся довоенная архитектура в Германии начисто выбомблена. Страна просто была стерта с лица земли.
Обсуждать ТАКИЕ исторические события и сравнивать их с военными преступлениями на Восточном фронте и правда могло бы стать неким новым словом в обсуждений Второй мировой. Сделав такой шаг, Мединский как раз сделал бы то, чего, к сожалению, НЕ сделал: это было бы предложение своей, авторской концепции событий.
К сожалению, он предпочел другой вариант: не деструкции сложившихся мифов, а их утверждения. Расчесывания дремучих комплексов психов, у которых историческая истина «крадет их победу». ИХ ли?! Это отдельный вопрос...
Что же касается тотальной вины русского народа и России...
Во-первых, на фоне тотальной вины всех перед всеми выделять именно наши вины как-то и несерьезно. Не потому, что все были «плохие», а мы «хорошие». А потому, что все были «плохие», а теперь все потомки не хотят поступать так же и стремятся избежать повторения кошмаров прошлого.
А во-вторых... Во-вторых, есть много интересных свидетельств того, что в момент вступления Красной Армии в Восточную Пруссию стал меняться состав боевых частей.
Солонин предполагает, что Сталин специально хотел создать ситуацию панического страха и массового бегства немцев из Восточной Европы. Для этого он комплектовал новые части, вступившие в Пруссию, из уголовников.
Но ведь того же самого эффекта можно добиться и совершенно другим путем... В американском журнале «October» в 1995 г. вышла статья профессора Атины Гроссманн «Вопрос молчания: похищение немецких женщин» (A Question of Silence: The Rape of German Women by Occupation Soldiers). В ней анализируются показания немецких женщин, павших жертвами насилия. Все они описывали насильников как людей «монгольского или азиатского типа».