47. C. Ilentze, Tod, Auferstehung, Weltordnung (Zurich, 1955) vol., 1, pp. 15ff.
48. Bi-yan-Lu, Niederschrijî von der smaragdenen Felswand, ed. Wilhelm Gundert (Munich, 1960), p. 97.
Время: пауза и ритм
Время — одно из величайших архетипических переживаний человека, постоянно ускользающее от любых наших попыток рационально его истолковать [1]. Поэтому неудивительно, что еще на заре человеческой цивилизации время воспринималось как Божество или даже проявление Высшего Божества, от которого оно проистекает словно поток реки жизни. Только лишь в современной западной физике время стали помешать в узкие рамки математической теории, используемой нами для описания физических явлений. В этой связи стоит отметить, что разум первобытного человека не разграничивал столь строго внутренний и внешний, материальный и психический опыт. Он жил в потоке внутренних и внешних событий, открывая для себя в каждый момент бытия постоянно качественно и количественно изменяющиеся сосуществующие физические и психические явления.
Даже наши, на первый взгляд, очевидные идеи «прошлого», «настоящего» и «будущего» далеко не так универсальны. К примеру, у индейцев хопи этих времен в языке нет вообще, их картина мира базируется на двух аспектах: проявленном и потому «объективном» и том, что только начинает проявляться и, следовательно, «субъективном». Некие конкретные объекты в таком случае считаются проявленными и уже относятся к прошлому; внутренние образы, представления и ощущения мыслятся «субъективными» и на пути к проявлению, склоняясь больше к будущему времени. Грань же между тем, что заканчивает свое проявление в мире и тем, что только начинает манифестировать себя, тонка словно лезвие ножа. Хопи не имеют представления о вечно текущем времени, для них это, скорее, множественность едва различимых тончайших моментов. Творец всего сущего у них — ’a’ne himu, «Великое Нечто», некая разновидность космического дыхания [2]. Дети также не живут в нашем привычном часовом времени, их восприятие настраивается на ритм, скорость и частоту задолго до того, как они адаптируются к нашему понятию о времени [3].
Для древнего человека время воплощало собой саму жизнь и ее божественную тайну, что сохранилось в древнегреческих представлениях о времени. Греки отождествляли время с небесной рекой Океаносом, опоясывающей землю и всю вселенную в виде змея, кусающего себя за хвост, на спине которого располагался Зодиак. Он также назывался Хронос (Время) и позднее был соотнесен с Кроносом, отцом Зевса, и богом Эоном.
Эон изначально воплощал жизненный флюид творений, продолжительность жизни и каждую отдельную судьбу. Этот флюид продолжал существовать и после смерти человека в виде змеи [4]. Он был «порождающим элементом» подобным водам на Земле, и в особенности, Океаносу-Кроносу, творцу и разрушителю всего сущего. Философ Ферекид[81] учил, что базовой составляющей вселенной является время, от которого произошли огонь, вода и воздух [5]. Океанос был также формой изначальной Мировой Души [6].
В период эллинизма Эон-Кронос был отождествлен с персидским божеством времени Зерваном [7]. Древние персы выделяли у этого бога два аспекта: Зерван акарана (akarana), Бесконечное Время, и Зерван дарегхо-чвадхата (daregho-chvadhata), Время Долгого Царствования. Последнее было причиной существования в мире смерти и распада и иногда соотносилось с Ариманом, темным и злым началом. Орфики и митраисты поздней античности отождествляли Зервана в обоих его противоположных аспектах со своим Эоном [8]. Я процитирую текст призывания Эона:
«Я приветствую тебя, о ты, наполняющий воздух, дух, протянувшийся от небес до земли… ограниченный бездной… дух пронизывающий и оживляющий меня вновь. Ты, прислуживающий лучам солнца, что озаряют весь мир… великая тайна вселенной, дух небесный, эфирный дух, земной, пылающий, в ветре и свете пребывающий… дух темный, что сияет подобно звезде… Повелитель наш, бог Эонов… Творец всего сущего» [9].
Эон, бог времени, наиболее явно представляет здесь динамический аспект бытия, который мы сегодня называем принципом психофизической энергии. Все противоположности — изменения, протяженность, даже добро и зло, жизнь и смерть — включены в этот космический принцип. Также Эон иногда соотносился с солнечным божеством, этим, очевидно, величайшим указателем временных измерений. Посвященный взывал к нему так: «О Повелитель, связующий духом своим огненные ключи четверичного пояса… ходящий в пламени, света творец, огнем дышащий и отвагой пылающий… Эон, повелитель света… отвори же мне двери» [10].
Этот бог унаследовал многие из сторон египетского солнечного бога Ра, управлявшего временем. Каждый час дня и ночи высшее божество меняло свою форму: он взлетал подобно скарабею и погружался в подземный мир словно крокодил: в момент своего воскресения после полуночи он принимал форму двуглавого льва Рути[82], «Вчера и Завтра» [11]. Осирис, воскресший человек, ставший богом, также говорит о себе: «Я есть Вчера, Сегодня и Завтра» [12]. Обитает он в «Доме Вечности» или «Доме Тысяч Веков».
Помимо солнечного божества древние египтяне персонифицировали бесконечное время отдельным богом Хехом[83], несшим с собой Анкх, символ жизни, в правой руке. Как и в Греции, в Египте змея также была связана со временем, символизируя жизнь и здоровье, и каждый человек находился под покровительством «змеи жизненных сил», даймоном времени и жизни после смерти [13].
Похожий архетипический символизм времени как божества и бесконечного потока жизни может быть найден и в Индии. В Бхагават Гите (3 или 4 в. до н. э) бог Кришна явился Арджуне в одной из своих самых устрашающих форм. Арджуна увидел в нем всех остальных божеств вместе:
«Глаз бессчетных зрачками глядел Он,
уст бессчетных губами шептал Он,
форм невиданных и украшений
и оружий бессчетность являл Он»[84].
Великим потоком исчезали они в его пламенеющей пасти, разверстой навстречу им [14]. Затем Вишну сказал: «Знай, я Время, что уничтожает миры, когда приходит их час, и приношу я в них разрушение». Не только Вишну, но также и Шива символизирует в Индии время. Он «представляет энергию вселенной, истекающую в творение и созидающую формы, которые проявляют себя». Одно из имен Шивы — Маха Кала, «Великое Время», или Кала Рудра, «Всепожирающее Время» [15]. Его Шакти или активная энергия появляется в образе Кали, ужасной богини разрушения, которая также означает Время, понимаемая как женская форма Кала, иссиня-черную ночь и смерть.
Мистическая философия индуизма воспринимает этот мир как нереальный, ложный; время же в особенности ложно, так как обманывает непросвещенную высшим знанием душу верой в исключительно собственное бытие и реальность внешнего мира. Но на самом деле этот постоянно меняющийся, ежесекундно гибнущий и возрождающийся мир не более чем иллюзия: «Поистине, для того, кто знает так эту упанишаду о Брахмане, [солнце) не восходит и не садится; для того вечно [длится] день»[85]. Этот «вечный день» и есть Бог как таковой. Североамериканское племя индейцев-дэлаверов так описывает явившегося им Бога: «Великий человек, облаченный в день, сияющий ярче всего виденного ранее, день из множества лет, а может и бесконечный в течении своем. Целый мир раскинулся над ним и вся земля и все, что есть на земле, было в Нем» [16].
Хотя в Древнем Китае высшее божество никогда не персонифицировалось, время здесь также выступало в качестве аспекта динамического творческого принципа вселенной. Время, таким образом, относится к мужскому принципу Янь, изображаемому в виде трех прямых линий, а его женская противоположность Инь — в виде трех прерывистых линий — соотносилась с пространством. Оба этих принципа в совокупности манифестировали Дао, тайный закон, управляющий ходом вещей во вселенной. Янь, «Творец, действует в мире незримом Духом и Временем; Инь — воспринимающее начало материи в космосе, подводящее материальные вещи к своему завершению» [17]. Время, следовательно, «является средством воплощения потенциального». Линии, которые символизируют Янь, удвоенные, означают Чень (Небеса) и выражают бесконечное движение небес. Это течение во времени есть образ силы, присущей творческому принципу; оно символизируется драконом и обозначает качество, тогда как воспринимающее означает количество [18].
Как пишет Марсель Гранэ, Инь и Янь — это не статические космические принципы, а чередующиеся друг с другом космические ритмы [19]. Время в Китае никогда не считалось чем-то абстрактным или просто «пустым» промежутком между событиями. Иероглиф «че», обозначающий время, значит, скорее, благоприятные либо неблагоприятные обстоятельства для совершения какого-либо дела. «Время и пространство», говорит Гране, «воспринимались всегда как сочетание возникающее в определенном месте или ситуации» [20], «некий узел одновременных событий. То, что связывало такие события вместе, называлось чин, „длительность“. Прошедшие времена, настоящее время, утро и вечер, сочетаются вместе, чтобы образовать эту длительность… Время, тем не менее, иногда вовсе не имеет длительности, так как исходная точка времени не имеет длительности» [21]. Так как ситуации есть лишь «ростки», они находятся за пределами времени и человек может влиять на них; только тогда, когда они обретают временную протяженность, они становятся фиксированным бытием.
Тесные связи времени и космической творческой энергии исходят от божества, упоминаемого в верованиях майя и ацтеков касаемо времени. Наиболее часто используемое в языке майя слово для обозначения времени, кин