(kin), отображается знаком, показанным ниже, который означает «солнце» и «день»[86] [22]. Выглядит он как четырехлепестковый цветок, разновидность плюмерии[87]. Линии под ним — это «солнечная борода», «солнечные струны», «солнечные стрелы», и я думаю, что они обозначают жизненную, порождающую энергию солнца. Змея здесь также присутствует: майя поклонялись двуглавой змее, одна голова которой означала жизнь, а другая — смерть [23].
У ацтеков время ассоциировалось с высшим божеством, богом-творцом Омотеотлем, одновременно отцом и матерью всех вещей во вселенной, который называли «зеркалом, озаряющим все творение», Повелителем Пламени и Времени. Бог этот породил четырех остальных богов: алого Тенкатлипока, обитающего на востоке; черного на севере; белого на западе и синего на юге. Этим четырем богам посвящены определенные растения, животные и качественно отличные годы. Посередине же правит бог огня. Четыре Тецкатлипока, в свою очередь, породили все остальное и только через них смогли возникнуть время и пространство. Вообще, идея времени у ацтеков несколько грубовата и прямолинейна. В какой-то период торжествуют восток и позитивные силы, в другой — суровый и аскетичный север; сегодня живем мы счастливо, завтра же, быть может, попадем в полосу неудач. «Возможна ли истина в этом мире?», вопросил однажды мудрец и поэт, «ведь все так похоже на сон». Только лишь после смерти, сказал другой, сможем мы «узреть лицо Его», высшего бога, имя которому Ночь и Ветер «и который является непостижимой тайной» [24].
В противовес этим мифам, в которых Бог сам есть время (и не-время), наша собственная иудео-христианская традиция понимает Бога как находящегося за пределами времени, создавшего время вместе со всей вселенной. После того как Бог разделил воды небесной тверди с водами земными и создал солнце и луну, день и ночь вступили в свои права и время начало свой ход. И хотя мы верим, что материальный мир подчиняется законам и конкретные события способны повторяться, существуют также повторяющиеся чудеса, магические и парапсихологические феномены, проистекающие от непосредственного вмешательства Творца, постоянное драматическое противостояние между Его творением и человеком. Одним из самых радикальных таких событий, полностью разорвавших ход времени, было воплощение Иисуса Христа. Согласно 1 Пет. 3:18[88] Христос умер за наши грехи единожды и навечно (hapax, semel). Поэтому и развитие истории направляется этим однажды свершившимся фактом, который больше не повторится. Памятуя о возвращении Христа, раннехристианские секты ориентировались больше на будущее, нежели на прошлое, ожидая пришествия Христа во всей славе [25]. Точно также иудеи ждут пришествия Мессии в конце времен.
С появлением Блаженного Августина христианская традиция восприняла новый аспект идеи времени: мысль о том, что Бог обитает не в только в пространстве вселенной, но и в сокровенных глубинах души человеческой. Поэтому и время, будучи «делом рук» Божьих, обрело психологическую составляющую. Настоящее есть ничто, если не переживается душой; прошлое — это памятный образ души, а будущее существует только в форме наших духовных ожиданий. Но обычное время преходяще и по сути своей бессмысленно, оно исчезает, когда душа воссоединяется с Богом [26].
Позднее я еще затрону частичное возвращение понятия циклического времени в христианской цивилизации; то же, что всегда в ней присутствовало, так это ассоциация времени с идеей прямого вмешательства Творца в творение. Даже для Ньютона еще существовало и абсолютное пространство и абсолютное время, которые были эманациями Бога, хотя в практической физике оба они стали параметрами и время стало возможным измерять с помощью движущихся тел. Такому начинающему зарождаться делению «божественного времени» на время измеримое сопутствовало появление часов, нашего самого привычного инструмента для отсчета времени [27].
Изначальная идея времени как бесконечного потока лежит в основе тех приборов для измерения времени, которые работают на основе движения или течения чего-либо — жидкости в водяных часах и ртути в ртутных — или песка [в песочных].
Клепсидру, то есть водяные часы, по разным данным изобрели либо халдеи либо египтяне. Принцип их работы был очень прост: вода вытекала из верхнего сосуда в нижний, на который были нанесены метки (на самом деле, здесь допустили ошибку, поскольку, когда давление в верхнем сосуде падало, вода текла гораздо медленнее). В классической античности клепсидры получили очень широкое распространение. Около 100 г. до н. э. они даже были установлены на рынке в Афинах как официальные городские «часы». Также в Афинах и Риме такие часы стояли в залах суда, чтобы измерять время и ограничивать выступления. В период Средневековья водяные часы также повсеместно использовались и в Европе и в Азии. Песочные часы, в основе которых лежала аналогичная идея времени как потока, были еще менее точными и впервые появились в четырнадцатом веке.
Другим символом космической энергии, в дополнение к воде, был огонь, как мы уже видели в многочисленных божественных образах, описанных выше. Поэтому огонь также использовали для того, чтобы измерять время. Араб Аль-Язари (Al-Yazari) в трактате, датированном примерно 1206 г. н. э. описывает световые часы, а именно свечу, которая горела тринадцать часов подряд. Внутри нее на разных уровнях расположены были шарики. Каждый час шарик падал, активируя маленькую механическую фигурку, которая обрезала фитиль. Первыми же, кто стал пользоваться огнем для измерения времени, были китайцы. Они рассыпали легковоспламеняющийся порох дорожкой в виде кругового лабиринта и поджигали его с одного конца, так что он напоминал медленно горящий бикфордов шнур. Некие общие пожелания типа «двойной удачи» или «долгой жизни» часто выкладывались в центре, и тут же подвешивались на нитках небольшие камешки: когда нить сгорала, камешек падал и будил спящего.
Все эти системы, отмерявшие время песком, водой, горящим порохом подразумевали, что время по сути своей линейно и, в частности, в классической западной физике время изображается линией с тремя параметрами евклидова пространства, применимых к любым событиям. Альберт Эйнштейн пересмотрел этот взгляд, заявив, что временные обозначения с точки зрения наблюдателя всегда будут относительными. Только из-за того, что скорость света столь велика — 186 000 миль в секунду[89], мы можем не учитывать этот фактор в практической макрофизической реальности; однако, как только наблюдатель также начинает двигаться с высокой скоростью, временной интервал между самим событием и его непосредственным наблюдением создает проблему установления последовательности событий. Например, два события, которые одному человеку кажутся произошедшими одновременно, другие посчитают разделенными, пусть даже секундами. В физике высоких энергий, где мы имеем дело со взаимоотношениями между атомными частицами, которые движутся практически со скоростью света, время полностью относительно. Вообще можно сказать, что идея времени-пространства как некой координирующей и объективной системы значительно утеряла свою ценность и находится под вопросом. Ее можно использовать не более чем как инструмент, служащий наблюдателю для описания реальности [28].
Далее Эйнштейн показал, что требование признать законы природы действующими одинаково во всех системах координат, то есть для любого наблюдателя в любом положении, может быть удовлетворено в описании электромагнитного феномена, только если все временные и пространственные особенности признать относительными. Каждое изменение системы координат влечет за собой смешение времени и пространства математически определенным способом. Таким образом, ясно, что время и пространство неразрывно связаны и образуют четырехмерный континуум, названный блок-вселенной Минковски-Эйнштейна. Прозрение Эйнштейна является в каком-то смысле возвращением, математически точным и на более высоком уровне, к верованиям ацтеков и их Тецкатлипока, обозначающим четыре стороны пространства. Фритьоф Капра[90] цитирует Сутру Аватамсака буддизма махаяны [29], где утверждается, что в состоянии просветленного растворения граница между разумом и телом, субъектом и объектом исчезает, обнаруживая тесную связь одного объекта с другим, связь не только пространственную, но и временную: «Чистый опыт показывает нам, что нет пространства без времени и нет времени без пространства, так как они взаимопроникающи».
Эйнштейн своей теорией относительности сделал значительный шаг вперед, сам, возможно, не осознавая связи ее с древним понятием о времени как потоке внутренних и внешних событий, облаченным теперь в сухой язык формул. Сила притяжения также включается в пару «время-пространство», внося в нее некоторую кривизну из-за гравитационных полей тяжелых тел [30]. В изогнутом времени-пространстве эта кривизна влияет не только на геометрию пространства, но также на продолжительность временных интервалов: «Время не течет с такой же скоростью, как в „плоскостном времени — пространстве“, и точно также, как кривизна изменяется периодически в зависимости от движения тяжелых тел, аналогично себя ведет и временной поток» [31].
Блок-вселенная в трехмерном приближении.
Любопытным совпадением выглядит тот факт, что одновременно с тем, как физики открыли относительность времени, Юнг пришел к тому же выводу, исследуя человеческое бессознательное. Он убедительно показал, что в сновидениях время теряет свою непреложность и понятия «до» и «после» лишаются всякого смысла. Если же мы продвинемся еще глубже, на уровень архетипов, время, возможно, исчезнет вообще. Человек всегда догадывался об этом факте, иллюстрируя его многочисленными историями о том, как некто попадает к феям, в рай, в царство смерти или к каким-нибудь гномам либо иным чудесным существам; возвращаясь затем в свой мир, человек думает, что провел там всего пару часов или ночь, но обнаруживает, что все его современники мертвы, деревня давно истлела, и слышит лишь расплывчатые россказни о единственном выжившем, который исчез сотни лет назад. Рип ван Винкль