На протяжении этого периода исследований Юнг оставлял открытым вопрос о связи архетипов с телесными процессами. Он начал исследование феноменологии Психэ с гипотезы о том, что она представляет собой некое замкнутое образование, природу которого мы не понимаем. Факт того, однако, что существуют психогенетические заболевания и психогенетические же средства излечения физических патологических симптомов, позволяет нам предположить здесь наличие связи с соматическими процессами, о которых мы знаем не более, но и не менее, чем психосоматическая медицина в целом; мы знаем совершенно точно, что связь существует, но мы не можем дать точного описания ее деталей или законов, по которым она функционирует. Было почти ожидаемо, что этот психофизический аспект бессознательного будет открыт в рамках научной психологии. Другой аспект, совершенно необъяснимый и удивительный, привлек внимание Юнга в процессе лечения его пациентов, а именно тот факт, что вместе с интенсивной констелляцией архетипического комплекса наблюдаются некие события во внешнем окружении индивида, имеющие, но видимости, смысловую связь с внутренними процессами, отраженными в символических образах. Для обозначения подобных смысловых совпадений Юнг ввел термин «синхронистичный» феномен [26]. Основополагающей здесь является именно не причинная, а смысловая взаимосвязь событий и вполне вероятно, кстати, что под Kairikai Baphai Зосима подразумевал как раз такие синхронистичные события.
Утверждение, что связь между событиями может быть смысловой, есть во многом антропоморфная интерпретация [27]. Однако мы до сих пор не знаем, по крайней мере, сейчас, чем на самом деле является эта связь. Китайская философия в свое время также пришла к этой же идее, что за объектами как таковыми скрывается нечто рациональное, что соотносится с ранней доктриной перипатетиков о Нусе (Nous), мировом сознании, которая рассматривалась как часть естественных наук. Дорн аналогично утверждает, что: «В самом деле, форма, то есть интеллект человека, есть начало, середина и окончание процесса, и эта форма может быть проявлена через желтый цвет, так как становится ясно, что человек есть величайшая и неотъемлемая форма алхимического делания» [28]. Все это сопрягается с идей смысловой расстановки событий во вселенной, сходной по своей структуре с человеческим сознанием. Когда события внешнего и внутреннего мира складываются в единый смысловой узор, то мы вправе предположить, что скрытое сознание или знание существуют не только в коллективном бессознательном и сто архетипах, но могут происходить и вовне человека. Это предположение есть а priori психофизическая «упорядоченность», а архетип выступает ее внутренним психическим аспектом [29].
То, что алхимики описывали как образ Божий, яйцо, воду, первичного Божественного Человека, начальную и финальную стадии, точно соотносится с эмпирически очевидным фактом наличия коллективного бессознательного и тем, что эти же образы мы встречаем в сновидениях современных людей. Бессознательное, как бы там ни было, не состоит из хаотически разбросанных архетипических ядер, но демонстрирует ясную структуру, центром которой является так называемая Самость. Эта центральная часть коллективного бессознательного проявляет себя через различные божественные образы и символы в сновидениях, такие, как мандала, дордже или Философский Камень. Этот фактор показывает схожесть сознания с неорганическими, внешними, материальными событиями. Антропоморфное значение внешних событий само по себе не есть формальность, но, в первую очередь, реальность, в понимании которой мы практически не продвинулись и можем лишь описывать ее.
В качестве примера я бы хотела дать краткое психологическое толкование текста Мориенуса, чтобы указать на некоторые психологические параллели. «Вещь эта есть величайшая в тебе». — Самость в бессознательном человека выступает как мощнейший творческий фактор. «Оно создано Богом» — Самость есть образ Божий, imago Dei. «Ты должен достичь ее prima materia». — Индивидуация человека является отправной точкой того процесса, что приводит к осознанию Самости. «И распространится это вовне тебя». — Когда мы осознаем неосознанное, мы извлекаем его из себя. «И где бы ты ни был, он всегда останется с тобой». — Человек, достигший осознания бессознательного содержимого психики, будет теперь неизменно объединен с надличностным центром. «Это то, что алхимики называют fixatio». — Религиозные и традиционные символические идеи и догмы служат цели интеграции бессознательного содержимого в сознание. «И как человек состоит из четырех элементов, так же и камень» — Самость, как и сознание, имеет четверичную структуру[139]. «И ты должен достичь первозданного его состояния, действуя добродетелью, и распространится его сила вовне тебя через отделение грубого от тонкого. В тебе же он пребывает неделимым». — Здесь мы видим те же идеи, но пересказанные несколько другими словами. Как замечает Юнг, в финале текст возвращается к исходной точке [30], точно повторяя то, что происходит в индивидуальной психике, так как бессознательная предрасположенность к целостности постепенно развивается по мере накопления сознательного опыта.
Все символы, которые я перечислила — яйцо, камень, Божественный Человек, Адам, и так далее — это символы Самости и именно отсюда исходит правильное понимание Kairikai Baphai как синхронистичных событий.
Юнгианская идея синхронистичности была в значительной степени причиной того, что в современной науке вновь поднято на высокий уровень исследований соотношение между макро- и микрокосмосом. Более того, эта идея (в современной психологии) является не просто отвлеченным концептом, но проявлением конкретного жизненного принципа, который нельзя описать ни как мертвую материю, ни как только лишь психическое явление (с материей никак не связанное). Это сила, движущая акт творения во времени. В этом принципе, все еще непостижимом для нас, макрокосмос и микрокосмос сливаются в единую психоматериальную, человеческо-космическую реальность[140], в которой события, происходящие в отдаленнейшем уголке Вселенной, проявляют себя в смысловой связи с внутренними психическими процессами индивидуального человеческого существа.
1. Mircea Eliade, «Symbolisme et rituels métallurgiques babiloniens», in Studien zur analytischen Psychologie C.G. Jungs (Zurich, 1955).
2. Ibid., II, pp. 425-29.
3. W. Scott (ed.), Hermetica (Oxford, 1924–1936), 1, p. 176.
4. Ibid., p. 197.
5. M Berthelot, Collection des anciens alchimistes grecs, vol. 1 (Paris, 1887–1888), p. 100: «Sur l’art sacre», § 51–52.
6. C.G. Jung. Psychology and Alchemy, vol. 12 of Collected Works (cw.), p. 348f.
7. Berthelot, Collection, vol. I, p. 20 (1.4.1).
8. Ibid., p. 10.
9. Ibid., p. 80.
10. Ibid., p. 135.
11. Zosimos, «Book of Sophe», in BerlMol, Collodkm, vol. I, p. 213.
12. Eliade, «Symbolisme», p. 43; текст из библиотеки Ашшурбанипала.
13. Berthelot, Collection, vol. 1, p. 228.
14. Ibid., p. 244.
15. Ibid., p. 84.
16. Герхард Дорн, ученик Парацельса; см. с. 180. Berthelot, Collection, vol. 1, p. 228.
17. Artis Auriferae, quarr Chemiam vocant (Basel, 1593), II, p. 322; cm. C.G. Jung in Aion, cw. 9/ii, pp. 166, 168.
18. Интерпретированную Юнгом в «Зоне», cw. 9/II, pp. 168-69.
19. Senior, «De Chemia» (ed. Stapleton), Memoirs of the Asiatic Society of Bengal (Calcutta, 1933), p. 174.
20. Ibid., p. 75.
21. Ibid.
22. Ibid, p 181.
23. См. ошибку E. Липманна в J. Ruska, Tabula Stnaragdina (Heidelberg, 1926), pp. 18–19.
24. См. Günther Roeder, Urkunden zur Religion des alten Ägypten (Jena, 1923), passim.
25. См. C.G. Jung, Mysterium Coniunctionis (Zurich, 1963), p. 533f.
26. C.G. Jung, «Synchronicity: An Acausal Connecting Principle», in Structure and Dynamics of the Psyche, cw. 8, pp. 41811.
27. Ibid., p. 485.
28. Theatrum Chemicum (1622), цит. Юнгом в «Психологии и алхимии», cw. 12, р. 248.
29. C.G. Jung and Wolfgang Pauli, The Interpretation of Nature and the Psyche (New York: Pantheon Books, 1955).
30. Jung, Aion, cw. 9/11, p. 169.
Некоторые исторические аспекты гипотезы Юнга о синхронистичности
В 1952 году Карл Юнг совместно с Вольфгангом Паули опубликовали работу, в которой предложили ввести в естественные науки новую фундаментальную гипотезу, названную Юнгом «принципом синхронистичности». Эта гипотеза дополнила уже существовавшие три верных гипотезы до четверицы.
Эта новая идея была столь необычной и даже шокирующей для тогдашнего научного сообщества, что я считаю небесполезным обратиться к некоторым её историческим предшественникам. То, что Юнг па схеме выше называет «непредвиденным», отсылает нас к случайному, однако нагруженному смыслом совпадению внешних и внутренних событий. В ходе своих исследований он пришел к выводу, что индивидуум чаще всего переживает такие совпадения тогда, когда архетипы в бессознательном активизируются наиболее интенсивно [1], В таких случаях создается впечатление, будто архетип начинает проявлять себя не только в самом индивиде, но и в его окружении, хотя мы не можем обнаружить причинной связи между внутренними переживаниями и внешними событиями. Поэтому Юнг в своей основной работе о синхронистичности назвал синхронистичные события «актами творения во времени», из чего следует, что творение в природе находится в беспрерывном движении, являясь creatio continua [2]. Эти «акты творения», однако, не следует считать некими «прыжками» природы (как, например, внезапное появление на безжизненной планете голубой собаки), скорее они будут особыми случаями в рамках «общей акаузальной упорядоченности», свидетельством формальной равноценности физических и психических процессов. Определенной же формой априорной психической упорядоченности будет архетип [3].