(creatio continua). Это выражение относится к мнению блаж. Августина о том, что Бог вечно прибывает вне времени, и поэтому в Его уме, находящемся вне времени, все то, что происходит в мире совпадает, и только мы, люди испытываем движение времени и рассматриваем разворачивание творения во времени в виде последовательных событий, Но Бог, как создатель может вмешивается в процессы происходящие в мире. В связи с чем, если делать короткий экскурс в теологию, мы должны напомнить, что принцип причинности соответствует образу Божьему. Отец причинности, Декарт, оправдал абсолютный детерминизм всех природных процессов, говоря, что Бог никогда не изменяет свои установленные законы. Однако, как мы знаем из Библии, Он порой все же может изменять их, и трудно понять, почему человек должен препятствовать Богу, проявлять творчество! Но это не приходило в голову Декарта. Бог однажды создав правила должен был придерживаться их во все времена. Мы могли бы также сказать: Богу было разрешено публиковаться до 120 года нашей эры, после чего все дальнейшие публикации Ему были запрещены! Синхронистические явления, таким образом, представляются актами творения во времени (acts of creation in time), о которых Юнг говорит в заключение:
«Разумеется мы должны проявить осторожность и не считать „беспричинным“ любое событие, причина которого неизвестна. Беспричинность, как я уже говорил, можно искать только там, где существование причины представляется немыслимым. Но критерий „мыслимости“ — это идея, которая сама требует предельно осторожного подхода. Если бы атом соответствовал его первоначальной философской концепции, то его способность к делению была бы немыслимой. „Смысловые совпадения“ вполне мыслимы как чистая случайность. Но чем больше они множатся и чем более значительным и более точным является совпадение, чем меньшей представляется их вероятность и чем большей становится их немыслимость, до тех пор, пока они уже не могут считаться чистой случайностью, но, за неимением причинного объяснения, о них приходится думать, как о „смысловых совпадениях“. Однако, как я уже говорил, их „необъяснимость“ проистекает не из того, что причина их неизвестна, а из того, что разум попросту не может себе представить такой причины. Это необходимое состояние, когда пространство и время теряют свое значение или становятся относительными, ибо в этих условиях причинность, которая предполагает наличие пространства и времени, больше не может считаться существующей и становится совершенно немыслимой.
По этим причинам мне представляется необходимым ввести, наряду со временем, пространством и причинностью, категорию, которая не только дает нам возможность понять синхронистические феномены, как особый класс естественных событий, но также определяет случайность, как извечно существующий вселенский фактор и, отчасти, как сумму происходящих во времени бесчисленных индивидуальных актов творения»[31].
Здесь мы сталкиваемся с серьезной проблемой: как мы можем провести дальнейшие исследования синхронистичности не ограничиваясь лишь накоплением отчетов о подобных случаях? На самом деле это является трагедией парапсихологии. Существует бесконечное количество анекдотических документов, которые в некоторой степени являются абсолютно надежными и, кажется, были составлены честными людьми, но совершенно непонятно какие именно установки или методические процедуры могут быть извлечены из них, для использования и получения более глубокого понимания этих явлений. Я считаю весьма маловероятным, что спорадически возникающие синхронистические явления когда-либо станут предсказуемыми и, таким образом, в некоторой степени станут частью сферы ординарных научных исследований. Они представляют собой акты творения, а акты творения не являются предсказуемыми. Мы даже не можем предсказать творчество человека, не говоря уже о природе. Я никогда не смогу предсказать, какую картину напишет анализируемый мною художник. После того как он ее напишет, я могу сказать: «Да, да, конечно, он должен был нарисовать её, поскольку данное изображение является архетипической конфигурацией». Но я никогда не смогу сказать этого заранее. Таким образом, мы практически полностью должны исключить возможность того, что прогнозирование синхронистических событий станет возможным. С другой стороны, совсем по-иному обстоят дела с беспричинной упорядоченностью, о которой Юнг говорил, как об обычном явлении. Быть может этот вопрос возможно исследовать более подробно? Для этого, следует обратиться к значению смысла мантических или гадательных практик первобытных народов — предсказаний по печени, по полету птиц и так далее, не использовавшихся до сих пор для изучения психофизических конфигураций. Если мы посмотрим на нематематические способы предсказания, то сможем заметить, что общим знаменателем для них является тот факт, что они всегда начинаются с хаотического узора. Затем выбирается некая точка и в соответствии с тем как она расположена, мы говорим: это значит то-то и то-то. Это основной принцип предсказаний действующий независимо тот того смотрим ли мы на то как летают птицы или как ходит паук. В Африке широко распространен следующий метод гадания: прорицатель бросает немного песка на землю, затем выпускает на него паука и изучает узор, который тот оставил на песке после своей «прогулки». Или, например, в Швейцарии в кантоне Ури есть небольшой мост, который должны пересечь жители деревни для того чтобы добраться до кладбища. Это дорога с глинистой почвой, и когда стоит сухая погода, трещины на глине образуют характерные линии. Когда люди идут на захоронение, они всегда читают этот рисунок, чтобы увидеть, кто будет следующим, кого понесут через мост в гробу. Они читают информацию об этом в конфигурации линий разломов на почве.
Большой интерес представляет и развитие гаданий в Китае. Там изначальный хаос постепенно превратился в матрицу, которая нашла свое отражение в узоре на спине черепахи. Была сделана попытка пронумеровать его поля, то есть соединить их с числами. Это было оригинальным методом гадания. Позднее, из этого оригинального метода были получены знаменитые предсказательные тексты, известные как И-Цзин. Следующим шагом развития гадания было введение числа, которое мы можем наблюдать и в других мантических методах, в следствие чего они всегда переходят на следующий более высокий культурный уровень. Создается разметка, на которую в случайном порядке бросается предмет, а затем гадающий изучает результат. Если точка падения находится в поле номер 2, или когда «знак» находится в поле 4 или 5, то это имеет то или иное значение. Великим открытием и, на мой взгляд, наилучшим арифметическим инструментом когда-либо возникавшим для исследования синхронистичности является знаменитая И-Цзин, Книга Перемен, которая исторически восходит к неопределенно древним временам, однако в двенадцатом веке ставшая тем, чем она является сейчас — подробной и психологически глубокой философской системой, которая утверждает, что представляет собой объяснение Вселенной. До этого она была просто системой обыкновенных гаданий.
Теперь мы должны вернуться назад и посмотреть на то, как наше причинное мышление, к которому мы так привязаны, получило дальнейшее развитие в современной физике вероятностей, и её различных ответвлениях, и каким образом оно основано на законе больших чисел. Вероятности становятся более точными более повторяемыми при проведении экспериментов или наблюдений. Целью этой работы является устранение возможностей в максимально возможной степени. Теория вероятности не рассматривает отдельный случай, как отмечает физик Д. Ривьер (D. Riviere): «Согласно квантовой механике, в системе происходят два вида изменений. Первый вид — классические изменения подчиняющиеся уравнению Шредингера[32]; вторые — по существу являются вневременными, если даже не необратимыми. Этот особый вид изменений полностью ускользает от существующих теорий. Это немного похоже на обстоятельства, которые заставляют добросовестного карточного игрока вытягивать из колоды одну карту охотнее, чем другую, избегая вероятностей, правила которых, тем не менее, распространяются на снятие карт в целом»[33]. На основе теории вероятности мы можем сказать: В таком-то и таком-то проценте случаев шестерка должна быть вытянута из колоды, даже если будет миллиард повторений. Но если мы вытягиваем карту из колоды только однажды, мы не можем предсказать, что это будет именно шестерка, а не любая другая карта. Теория вероятности не может обеспечить подобный вид данных. Одноразовое случайное возникновение отодвигается этой математической теорией на край области исследований.
Теперь посмотрим на китайскую культуру, в которой была принята совершенно иная весьма интересная идея, согласно которой математика, или по крайней мере числа, также использовались для того чтобы найти законы, однако движение осуществлялось в противоположном направлении по отношению к исчислению вероятностей. Китайцы задались вопросом: Если в конкретный момент выпадет конкретное число, то что это значит? Наша теория вероятности вытесняет случайности как можно дальше на окраину наблюдаемого поля и в значительной степени исключает случайности фактором вероятности повторения. Китайцы же наоборот делают случайность фокусом наблюдения и пытаются увидеть именно те законы, которые будут созвучны этой случайности. Безусловно, такой подход предполагает целостный взгляд на природу. Он предполагает, что психическая и физическая, внешняя и внутренняя природы, а также космическая природа в целом, представляют собой законченное смысловое единство, с которым спрашивающий оказывается лицом к лицу. Подбрасывание монетки с вопросом орел или решка, да или нет, представляет собой уникальный, одноразовый вопрос к природе, и шанс на то, что она даст ответ. Гадатель интересуется не регулярностью, но шансом получить ответ. Король Вэнь (King Wen) и Герцог Чжоу (Duke of Chou) были заперты тираном в темницу на десять лет, и каждое утро им объявлялось: «Сегодня вы будете казнены». Близость смерти привела к тому, что эти два выдающихся китайских ученых выработали интерпретации