А счастье не здесь, а счастье там,
ну то есть не там, а здесь, но не нам
прельщаться им, пленяться им.
А кто не с нами — тот против нас,
и мы готовы сей же час
заняться им!
Итак, краеугольный камень за пазухой психиатрии. Заманчивая, как святой Грааль, своенравная и неуловимая, как кот Шредингера, спорная, как координаты соседского забора. Те рамки, в которые психиатру нужно в идеале вернуть пациента, покинувшего стационарную орбиту и устремившегося то ли в темные глубины подсознания с его чудовищами, то ли в беспредельные просторы трансцендентального, к той истине, что превыше любой религии.
Все дело в том, что нормы как таковой, с ее границами, рамками и количественными показателями, не существует. IQ не в счет. Ее нет по многим причинам. Прежде всего — эфемерность объекта оценки. Вы душу видели? Хорошо-хорошо, даже если видели, и даже если это были не галлюцинации — каковы были ея характеристики? Они были те же, что и у большинства обычно наблюдаемых вами душ, или как-то отличались?
Моральные, этические и культурные ценности общества тоже имеют свое значение, а они весьма и весьма разные в разных местах и в разные времена. Тот же каннибализм, к примеру, — где-то и когда-то он был нормой, а кое-где ею и остался. Или охота на ведьм и вампиров в Средние века. Или игры все в них же (плюс эльфы и гоблины) в наше время. Да мало ли что еще! Те же заповеди — все их без особого труда соблюдает человек в состоянии кататонического ступора, но нормальным это явление назвать несколько затруднительно.
Что-то среднестатистическое? А выборку делать какую? В пределах одной страны? Одного континента? А за какое опять-таки время? Референдум, к слову сказать, тоже отпадает: коллективный разум — это из области монстрологии, ничего путного он выдумать не может, ибо находится в процессе перманентного конфликта.
Может быть, идеал (вот попытка описать нечто подобное), а от него шажок туда и шажок сюда, как в кривой распределения? А кто будет задавать идеальные параметры? Ведь в том, насколько субъективна личная оценка все тех же окружающих, можно убедиться в понедельник утром по пути на работу. Особенно сев за руль.
Ладно-ладно, не буду ходить вокруг да около. Для психиатра есть два критерия нормы (на самом деле, если напрячь воображение, можно наскрести оных на докторскую диссертацию и даже Шнобелевскую премию, но не будем мелочиться).
Первый. Социальная адаптация. То есть для себя ты можешь быть хоть эльфом восьмидесятого уровня, хоть продолжателем дела розенкрейцеров, хоть чисто смотрящим по Китеж-граду — пока ты способен самостоятельно жить и обеспечивать себя в обществе, не нарушая его писаных и неписаных законов, — все более или менее в норме. Вспомните постулат диалектического материализма: практика — критерий истины. Вся наша жизнь в обществе — и есть такая практика. Иногда за нее даже оценки ставят.
Второй. Отсутствие симптомов нарушения психической деятельности, или психопатологической симптоматики. Ее описанием занимается общая психопатология. То есть отсутствие галлюцинаций, бреда, нарушений сознания, дефицитарных расстройств и много чего еще.
Свидетельствует ли отсутствие четкой нормы о том, что психиатрия никуда не годится как академическая дисциплина? Вынужден разочаровать сторонников антипсихиатрии и пламенных борцов с психиатрией карательной. Просто дисциплина сия еще довольно молода (не по возрасту) и находится на этапе сбора фактов и феноменов, с первыми робкими попытками их анализа. У нее еще все впереди, равно как и у всех наук, пытающихся заглянуть по ту сторону материального мира.
ПСИХОПАТИИ
И в голос все решили так,
Что он опаснейший чудак.
Что подразумевают, когда не используют слово «психопат» в качестве ругательства?
Согласно работе немецкого психиатра К. Шнайдера (1923), это болезненные состояния, проявляющиеся дисгармоническим складом личности, от которого страдают или сами больные, или общество. Иными словами, особенности личности, черты характера настолько угловаты и выпирают во все стороны, что плавно нести себя по жизни, не задевая кого-либо и ни от чего не детонируя, удается с тем же успехом, что и морской контактной мине при сплаве по порогам. Отличие лишь в том, что в нашем случае порогов много, сплав длиною в жизнь, а мина многоразовая.
Чем отличается психопатия от акцентуации характера? П. Б. Ганнушкин[58] описал триаду признаков (троицу любит не только Бог, как показывает психиатрическая практика), характерных для психопатии.
1. Тотальность характерологических нарушений. То есть изменению подвержены не пара-тройка отдельных черт, в норме придающая легкий шарм и очарование неповторимости их носителю, а весь характер, все его черты. Это как песец — вроде того же семейства, что и Тузик, а как подкрадется незаметно, так, что называется, почувствуйте разницу.
2. Стойкость этих нарушений. Это не подростковая угловатость, когда цыпленок-переросток пыжится, примеряя на себя роль петушка (а цыпочка, соответственно, курочки), и которая пройдет вслед за гормональным взрывом, дайте только время. Это нечто более длительное и монументальное, вроде тех валунов моренного ландшафта: ледник давно отступил, а они все здесь.
3. Нарушение социальной адаптации. Не было бы нарушения — говорили бы максимум об особенностях личности, об ее акцентуированности — есть и есть, никому не мешает, создает колорит и разгоняет скуку. Ан нет, эти характерологические нарушения — как колеса на эмблеме автомобильных войск — «хотел бы взлететь, да что-то мешает».
Когда впервые прозвучал термин «психопатия», с точностью сказать трудно.
Немецкая школа вспоминает Й. Коха (1891) и его труд «Психопатические неполноценности», англичане и американцы — Дж. С. Причарда (1835) и его учение о моральном помешательстве, а также описанный Г. Модсли (1871) «Душевноболезненный темперамент». Французы же вспоминают книгу «Вырождающиеся» Ж.-Ж.-В. Маньяна и А. Леграна дю Соля (1903).
В России первое специальное исследование принадлежит В. М. Бехтереву[59] — «Психопатия (психонервная раздражительная слабость) и ее отношение к вменению» (1896). Надо сказать, что в российской литературе психопатов тоже не обошли стороной — взять хотя бы Н. А. Лескова («Старинные психопаты», 1885) и А. П. Чехова («Психопаты»).
В дальнейшем Эмиль Крепелин в немецкой школе психиатрии и С. С. Корсаков — в российской уже описывают психопатию как самостоятельную форму психической патологии. В дальнейшем исследованием психопатий среди отечественных ученых занимались С. А. Суханов (1912), П. Б. Ганнушкин (1933), Е. К. Краснушкин (1940), Е. А. Попов (1949), О. В. Кербиков (1962) и Н. И. Фелинская (1965).
Что касается классификации психопатий, то на текущий момент их много, и все они в той или иной мере перекликаются друг с другом, имея при этом некоторые отличия, не столь, на мой взгляд, кардинальные и судьбоносные, чтобы ломать из-за них копья или что-либо еще. Достаточно будет рассмотреть те, что дает МКБ-10, которая (помните об ее политкорректности!) мягко и необидно назвала психопатии расстройствами личности. Опять же зачастую довольно сложно сказать, что вот у этого конкретного товарища вот такая-то психопатия — и точка. Зачастую к чертам одной психопатии примешиваются другие, создавая смешанную картину, что делает все принятое деление достаточно условным.
В дальнейшем мы рассмотрим предлагаемые МКБ-10 типы психопатий, а также — отдельно — динамику их развития или чего следует ожидать. Или опасаться.
ПАРАНОИДНОЕ РАССТРОЙСТВО ЛИЧНОСТИ
Нет, не верю никому,
Верю собственным глазам, и то не очень!
Остров мой одет во тьму,
И порочен люд, и суд неправомочен.
Ни садов, ни добрых дел,
Запустенье, нищета, раздолье блуду.
Стольный камень почернел,
Кабаки царят повсюду…
Это мне — за то, что храмы
Я любил сильней, чем Бога…
Если провести параллель, то Э. Крепелин называл эту группу сварливыми и кверулянтами, К. Шнайдер — фанатиками и параноиками, Е. А. Попов — паранойяльными психопатами, как и МКБ 9-го пересмотра. Нет, люди с этой психопатией не производят на свет бредовые моноидеи — максимум сверхценные, а это уже рангом ниже, еще не психоз, спецбригада может спать спокойно. Но, поверьте, порой от этого не легче.
В детстве люди с таким расстройством обычно увлекаются чем-то одним, будь то книги (особенно про разведчиков и шпионов), прикладная пиротехника или моделирование. Причем увлечение граничит с упертостью, а упертость — с готовностью бодаться. С детства же метят в лидеры. Или, как минимум, стремятся самоутвердиться. И не дай вам бог их мнение или самое персону проигнорировать — не забудут и не простят. Месть будет подана, как ей и подобает, в свое время и в холодном виде, в лучших традициях Медичи. Все разнообразие мнений привыкли делить на свое и неправильное. Компромисс? Что это за зверь? Нет такого в нашей фауне!
Юность еще более заостряет эти черты характера, добавляя к возросшим потребностям и запросам гормональный флер. Появляются и первые сверхценные идеи, чего бы они ни касались — засилья и всесилия спецслужб, сговора одноклассников (одногруппников, коллег по работе), — с целью загубить на корню несомненный талант или ущемить в правах, прищемить хвост или кое-что более сокровенное — ну как тут расслабишься! Кругом враги, шпионы и предатели. Верить нельзя никому. В первую очередь — любимым и друзьям, они словно для того и созданы, чтобы посильнее разочаровать. Только постоянные проверки и сбор компромата способны удержать ближайшее окружение в рамках человеческих приличий. И было бы неплохо, если бы подруга постоянно носила GPS-трекер, раз уж от пояса верности отболталась.
Неудачи и отказы переживают очень тяжело, расценивая их как персональное оскорбление вне зависимости от истинной причины. Если б была возможность отомстить мирозданию за неудавшуюся личную жизнь, первый же паранойяльный психопат стал бы для человечества последним, но, по-видимому, защита от дураков предусмотрена не только в компьютерах.
Для начала холивара вполне достаточно любого поступка со стороны окружающих — неважно, враждебного, нейтрального или дружественного. Достаточно того, что он будет неверно истолкован. А теперь угадайте, какова будет вероятность неверного толкования?
Любое общественное движение, особенно ратующее за чьи бы то ни было права, обретает в их лице своих ярых сторонников, фанатиков и паладинов. Чуть позже — инквизиторов. При логическом продолжении процесса — его же могильщиков. Посмотрите внимательнее на любого фанатика и яростного борца за какую-нибудь хрень. Я имею в виду не того, который у руля и кушает жизнь большой ложкой, а тех, кто на передовой и зарабатывает шишки. Вот там-то вы и найдете немало паранойяльных психопатов.
Они склонны придавать особое значение всему, что происходит вокруг, но прежде всего — собственной персоне и ее роли в мировой истории. Отсюда и привычка принимать и относить любые события, от трехбуквенных наскальных лозунгов до метко облегчившейся вороны, на свой счет. С непременными ответными боевыми действиями. Посему, если такой человек вдруг счел, что ваша припаркованная машина внесла глубокий разлад в гармонию его мироощущения, — вам лучше ее переставить. Целее будет. Да, об особом значении и смысле. Ими исполнено буквально все вокруг такого товарища — номер подъехавшего такси, цвет платья, в котором подруга пришла на свидание, фаза луны, на которую приходится начало задуманного им мероприятия, — все неспроста!
Нет большего кошмара для патентного бюро, чем паранойяльный психопат, который пришел оформлять патент и (о, ужас!) остался недоволен. Проще будет закрыться и всем коллективом уйти в глубокое подполье, потому что паранойяльный Кулибин, как правило, заранее подозревает любое патентное бюро в подпольной торговле крадеными идеями (товар-то ходовой!). И готов затеять долгую осадную бумажную войну, а любая переписка, затеянная между ним и инстанциями, потенциально тяготеет к завершению в Страсбургском суде.
Как правило, весь «гребаный мир» настроен к паранойяльному психопату враждебно и не допускает возможности компенсации его состояния: на работе косятся, шушукаются, крадут идеи и подсиживают, соседи втайне презирают и строят козни, жена, хоть и не сознается, выбрала левый уклон, и от появления ветвистых новообразований черепа спасает только недостаток кератина в организме… В общем, конфликты с окружающими со временем становятся все глубже, мнительность с недоверчивостью и подозрительностью крепнут и костенеют — а там и до бредовых идей недалеко.
ШИЗОИДНОЕ РАССТРОЙСТВО ЛИЧНОСТИ
Какой кошмар: жить с самого начала зря,
быть более ничем как тлей,
хотя и гуманистом с виду этаким, судя по очкам;
весь век вертясь вокруг своей оси, не знать
ни азимута, ни аза,
и, даже угадав орбиту, двигаться все же поперек;
по сторонам взгляд бросив, опустить глаза,
в детали не вдаваясь, чтобы не окаменеть…
О, смрадный сад! О, город саблезубый!
О, тошнотное приморье… гадкий, гадкий горизонт!
Шизоидная психопатия, как ее называли в МКБ-9. Э. Крепелин называл таких пациентов чудаками. Э. Кречмер — шизоидами (а также друзьями книги и природы), как и П. Б. Ганнушкин (правда, последний еще величал их мечтателями). Т. Хендерсон — неадекватными. О. В. Кербиков — патологически замкнутыми. Важно помнить, что далеко не всякий шизоидный психопат — потенциальный шизофреник. Просто довольно часто у больных шизофренией в так называемом преморбиде, когда болезнь себя еще не проявила, да и в дальнейшем (если не рассматривать периоды обострений) черты характера довольно похожи.
В то время как гедонист и сибарит предпочтет черпать жизнь большой ложкой, эти будут лакомиться скорее пищей духовной, вкушать нектар поэзии или наслаждаться музыкой, а то и вовсе внимать в одиночестве красоте теоретических научных выкладок, находя музыку и краски в цифрах и любуясь стройностью многоэтажных уравнений. Либо же будут просто наслаждаться покоем, тишиной и одиночеством. Им, как никому другому, важно иметь возможность побыть наедине с собой. Интроверты — это про них. Неправда, что им ничто не доставляет удовольствия. Просто вам этого удовольствия не покажут, а будут потихонечку смаковать, как конфетку под одеялом в пионерском лагере.
Они застенчивы и робки, что в коллективе еще более подчеркивает их инаковость. Вряд ли в ответ на обиды и подначки дадут однокласснику портфелем по шее — скорее, будут молча страдать и держаться на расстоянии от забияк (еще более их подзадоривая). Такие люди кажутся практически неприспособленными к жизни в агрессивной среде — и зачастую так оно и есть. Хорошо, если кто-то сильный и бескорыстный берет на себя роль защитника, волнолома. Характерно, что отношение и к этому сильному, и к прочим близким и родным людям со стороны будет казаться холодным, сухим, с нотками вычурности и чопорности. Поверьте, это они неспециально. Просто чувство, которое помогает нам понять настрой собеседника и с должной теплотой в тон ему откликнуться, этакий элемент синтонности, у них почти напрочь отсутствует. И то, что мы ощущаем, им приходится осмысливать, а потом пытаться воплотить. Это все равно, что изучать иностранный язык по словарю или игру на гитаре по плохо написанному самоучителю, — чуть суховато, чуть механистично. Кстати, гнев, буде он проявлен, тоже не повергнет окружающих в ступор своими красками и силой — вас просто отчитают, методично, монотонно и по пунктам, вызвав скорее не страх, а удивление — а что это было? Да и проявление большинства чувств, словно происходя в большей степени от рассудка, чем от сердца, будет похоже не столько на бодрую песню задорного тирольца с переливами и коленцами, сколько на заунывный и ровный мотив бедуина, ведущего по барханам свой корабль пустыни.
Чувство юмора у них тоже своеобразное. Иногда настолько, что может показаться, будто оно отсутствует вовсе. А иногда и не только показаться. Кто-то из подобных людей может выглядеть излишне серьезным, кто-то — излишне сентиментальным, кто-то — беспросветным мечтателем, ушедшим глубоко в мир собственных грез. Общее одно: и серьезность, и сентиментальность, и мечтательность будут иметь оттенок странности. Точнее — некой отстраненности, не от мира сего.
Не стоит думать, что они легко и беззаботно к этой своей странности относятся. Напротив, они постоянно занимаются самоанализом, по дотошности доходящим чуть ли не до аутопсии. Склонны на эту тему рефлексировать и резонерствовать — правда, без перспектив к бурному личностному росту: озвучить проблему для них вовсе не значит броситься ее исправлять.
Обычно хорошо учатся, особенно если дисциплины не прикладные, а теоретические. Увлечения — как правило, столь же необычные и нестандартные, сколь и их носители: редкие направления музыки и изобразительного искусства, мистика и парапсихология — да мало ли! Причем увлекаются не напоказ, не для восторженных ахов — ахи им по фигу, — а именно для себя.
Противоположным полом интересуются, но тоже как-то отстраненно-прохладно, с ноткой удивления — надо же, и меня угораздило в это вляпаться! Хотя любовь присутствует, не сомневайтесь, — просто она вот такая, очень своеобразная и необычная, зато уникальная, будьте уверены!
Потенциальной (в их представлении) враждебности, дикости и хаосу внешнего мира, особенно той его части, что населена людьми, предпочитают тепло, уют и упорядоченность мира внутреннего, считая его однозначно более богатым, красочным и привлекательным.
Профессия часто перекликается с их увлечениями. В идеале — без сослуживцев. Еще лучше — если без начальства. Деньги не главное, лишь бы была по душе. Причем «по душе» — это очень весомый мотив. Именно ему подчинен выбор работы, профессии, места жительства. Ему же подчинена и их смена; не удивлюсь, если первым космополитом был шизоид, они как раз из тех, что не будут сильно переживать по утраченным корням — они их глубоко не пускают. Супругу, которому при идеальном раскладе отводится роль финансиста и продюсера, важно следить, чтобы он тоже большую часть времени оставался «по душе», иначе не избежать развода.
ДИССОЦИАЛЬНОЕ РАССТРОЙСТВО ЛИЧНОСТИ
Мне девки ножки целовали, как шальные,
Одна вдова со мной пропила отчий дом,
А мой нахальный смех
Всегда имел успех,
И раскололась моя юность как орех.
Также социопаты и аморальные; Э. Крепелин и П. Б. Ганнушкин называли их антисоциальными, К. Шнайдер — холодными, МКБ-9 — эмоционально тупыми. Воображение, возможно, нарисует вам образ гопника или уголовника-рецидивиста. Возможно, этот образ будет недалек от истины. Из литературы приходит на ум господин Тюльпан из романа Терри Пратчетта «Правда». Точно, ять.
В принятые обществом рамки — законодательные, морально-этические, понятийные — не вписывается с тем же успехом, что и гонщик, пытающийся пройти крутой поворот на предельной скорости. С матом, вопрошая, какого болельщики тут расселись, и прокладывая новую трассу сквозь их ряды. Притом интеллекта вполне хватает на подробное изучение Конституции и Уголовного кодекса. Мало ли чего он там знает — это вовсе не означает готовности этому следовать. Вы небось тоже учили в школе уравнение разложения квадратного трехчлена на линейные множители — сильно вам это помогло получать больше денег?
На то, что чувствуют, думают и чего хотят окружающие, такие люди обращают примерно столько же внимания, сколько заядлый рыбак на предполагаемых гельминтов в свежепосоленной икре. Не как шизоид, который не может прочувствовать тонкостей, не как истероид, чей интерес не способен преодолеть гравитационное поле собственного эгоцентризма и дотянуться до кого-либо еще. Просто потому, что им реально пофигу, что там кто чувствует и думает.
Вполне понятно, что при таком отношении к окружающим они вряд ли могут похвастаться большим и теплым кругом друзей. Даже те, кого судьба свела с ними не в качестве жертвы, недолго остаются с ними в дружеских отношениях: трудно поддерживать их с тем, кто дружбы не ценит. В компаниях их больше терпят, чем уважают, поскольку эти товарищи слывут отмороженными даже среди уголовной братии. В уголовной среде, кстати, они редко занимают лидирующие позиции (я имею в виду более или менее организованную среду), поскольку понятиям тоже не способны следовать, как и закону. Небольшие шайки возглавить — да, но не более. Поэтому чаще играют роль исполнителей, а также устрашающего фактора. Если у местного авторитета есть поводок построже да намордник покрепче.
Репутацию отмороженных в немалой степени поддерживает также их неспособность в чем-то себе отказать, потерпеть, перебиться. Интервал между «я хочу» и «ну все, сил моих больше нет ждать» измеряется в наносекундах, а остановить исполнение намеченного может только что-то серьезное. Предположительно, крупнокалиберное. У таких людей очень легко переключается тумблер между «спокоен» и «двадцать секунд как дерусь» — легко, без душевных терзаний, угрызений совести и края щита.
«Может, мы обидели кого-то зря, сбросив бомбу в двадцать мегатонн…» Чувство вины? А что это такое? С чего бы это вдруг? Совершенно неважно, за что, предположительно, надо было бы его испытать — за оттоптанную ногу, подбитый глаз или отнятый кошелек. Соответственно, неоткуда взяться и конструктивному решению больше так не делать. Соответственно, возникает отношение к наказанию за проступок как к личному оскорблению, нанесенному не в соответствии с УК, а исключительно из личной зловредности.
Если спросить любого социопата, отчего он так нехорошо поступает (или вновь попал в тюрьму, или все же огреб по полной и домогается теперь Петра у врат рая, уламывая отодрать хоть досочку в заборе), вряд ли вы услышите, что это он сам был виноват во всех своих бедах. Что вы! А дурная наследственность? А то, что родители не могли удержаться от секса во время беременности? А изъяны в воспитании? А недостаточно квалифицированные воспитатели детсада и учителя средней школы? Да что там говорить, вы на правительство посмотрите! Тут целая страна уродов! С меня-то чего начали, ко мне-то зачем прицепились!
Насчет генеза, кстати, до сих пор нет мира и единства во взглядах. Кто-то считает, что это все гены и мутации, кто-то — что изъяны воспитательного процесса, кто-то — что отчасти правы те и другие, но истину ведает только Создатель…
Как лечить? Предположительно, психотерапией. Однако я очень, очень хочу поглядеть на социопата, который пришел на прием. А также на психотерапевта-виртуоза, который действительно ему поможет. Обязательно попрошусь к такому мэтру в ученики.
ЭМОЦИОНАЛЬНО НЕУСТОЙЧИВОЕ РАССТРОЙСТВО ЛИЧНОСТИ, ИМПУЛЬСИВНЫЙ ТИП
Я щас взорвусь, как триста тонн тротила,
Во мне заряд нетворческого зла!
По большей части этому типу соответствует тот вид психопатий, который Э. Крепелин и О. В. Кербиков описывают как возбудимый, Э. Кречмер и П. Б. Ганнушкин называют эпилептоидами, К. Шнайдер — эксплозивными, Т. Хендерсон — агрессивными, а Е. А. Попов — взрывчатыми. Некоторые так и вовсе считают, что эпилептоидная психопатия суть слияние возбудимых и паранойяльных черт… Пример? Неклассический, но пусть будет: Шурф Лонли-Локли из произведений Макса Фрая. Где тот гнев, спросите вы? Был, был в эпоху Безумного Рыбника. А потом психопатия компенсировалась — дыхательные упражнения и все такое. Где бы их рецепт взять…
Как правило, большую часть дня люди с подобным расстройством пребывают в состоянии артиллерийского снаряда, пролетающего сквозь лесопосадку, — обо что бы сдетонировать… Настроение, соответственно, угрюмо-злобненькое, как и положено фугасу. Другая ассоциация на армейскую тему — похмельный прапорщик, только что получивший от комроты стимулирующую вздрючку как за себя (что справедливо, но обидно), так и за вверенное подразделение (что несправедливо и обидно вдвойне), и явившийся в расположение роты с инквизиторской проверкой и мешком люлей. Гражданский пример? Сотрудник ГИБДД, который остановил вашу машину и СЛЫШАЛ ВСЕ, что вы о нем успели вслух подумать.
Поводы для взрыва могут быть незначительными, вроде соринки на полу, сдвинутой клавиатуры — КТО ИГРАЛ В МОЙ КОМПЬЮТЕР И ВЕСЬ ВЫИГРАЛ?!! — и тем более устрашающими для всех, кто не успел их изучить и обзавестись персональной каской или хотя бы берушами. Нет, настроение, конечно, у них бывает и повышенным, но радужным — никогда. Бронепоезд не летает. Долготерпение и смиренномудрие им недоступны по умолчанию. Конечно, случаются ситуации, когда на работе не больно-то и развернешься — завернут, закатают и на пуговку застегнут, — и тогда отдуваться приходится семье.
Чужое мнение? Какое такое чужое мнение? Есть мое, как единственно верное, и прочие, несовместимые с жизнью. Считаться? Было бы с кем! Соответственно, вероятность нахождения в любом коллективе, не инициируя конфликтов, примерно такая же, как у сознательной жизни — зародиться в аминокислотном бульоне. То есть в принципе есть. В принципе. Набитые шишки и сорванные голосовые связки не добавляют трезвого осмысления ситуации (с последним и без конфликтов-то проблема), а лишь рисуют страдальцу в его же представлении ореол ни разу не понятого и не ценимого белого и пушистого существа. Ближайшее окружение, правда, утверждает, что не ореол это вовсе, а пар из ушей, а белое и пушистое — это, должно быть, плесень на самокритике.
Спорить они любят и делают это по любому поводу — до хрипоты и парных вмятин в интерьере от упертых рогов. Где не хватит логики — выручит кавалерийский наскок. Или наезд дорожным катком. Считают, что борются за справедливость, хотя на деле качают права — столь же самозабвенно, сколь и спорят. В благородном порыве могут начать защищать кого бы то ни было от чего бы то ни было, но по привычке свернут к тому, что обижают, обделяют и не ценят именно их.
Кстати, специально задирать и обижать их не стоит. Не забудут и не простят — просто потому, что не умеют этого делать. А вот припомнить, с элементами особой извращенной изобретательности, — сколько угодно.
Нередко педантичность и въедливость перерастают у них в мелочность и скаредность, не давая душе развернуться и воспарить, отринув мелочи и частности. Какие полеты, окститесь! А драгоценное здоровье? А цены на авиационный керосин?
Довольно рано обзаводятся брюзгливой складкой в углу рта и ханжески-стариковским взглядом на «племя молодое и стремное». Пусть даже племя моложе их самих всего-то на какие-нибудь пять лет.
При всей своей конфликтности они могут стать неожиданным подарком судьбы для начальника — педантичный, аккуратный подчиненный с должным градусом льстивости и подхалимажа, готовый при этом проехаться по сослуживцам гусеницами. Шипованными по такому случаю. Для поддержания тонуса по умолчанию нерадивых, ленивых и лукавых сотрудников — самое то.
Становясь начальниками (не иначе как по неосмотрительности верхнего эшелона и иронии судьбы), поразительно быстро постигают нюансы и тонкости тирании и мракобесия, несмотря на то что ни Нерон, ни Сталин руководств на этот счет не оставляли. Ну чисто самородки, право слово.
ИСТЕРИЧЕСКОЕ РАССТРОЙСТВО ЛИЧНОСТИ
Всякий муж, возвращаясь домой после недельного отсутствия, пытается обмануть жену, но не всякий додумается до того, чтобы утверждать, что он был на Луне!
Фантасты и лгуны, как называл их Э. Крепелин, ищущие признания — так их описывал К. Шнайдер, творческие — у Т. Хендерсона. П. Б. Ганнушкин, Е. А. Попов, О. В. Кербиков называют их истерическими (П. Б. Ганнушкин, правда, еще добавляет — патологические лгуны). Истерическим этот тип психопатий величают также МКБ 9-го и 10-го пересмотров. Сразу почему-то рисуется сборный образ главной героини фильмов двадцатых годов — с картинными жестами, заламыванием рук, обмороками и сакраментальными фразами. Ах да, и непременными попытками как-нибудь самоубиться — и чтобы поклонники спасали, спасали (к спасению допускаются только чертовски красивые и всенепременно томно-загадочные).
Не представляю, что бы делал истерический психопат на необитаемом острове. Возможно, много лет спустя мореплаватели наткнулись бы на развалины хижины и популяцию попугаев, умеющих устраивать бурные овации и громко (местами нецензурно) восхищаться. Зритель такому человеку жизненно необходим, он катализатор драматических процессов, он топливо для мгновенно разгорающегося пожара эмоций. Появление хотя бы одного потенциального зрителя в зоне прямой видимости кардинально меняет все. Куда подевалась обыденность? Движения и жесты стали нарочитыми, с налетом картинности и подчеркнутости. А уж стоит заговорить… Ни слова, ни интонации просто так — все только чтоб раз, и наповал. Глазами ВОТ ТАК, эмоции яркие и броские (даже если описывается просто сломавшийся ноготь), придыхание строго в нужном месте. И вся игра на зрителя под четким контролем — впечатлен ли? В достаточной ли мере проникся? И пусть ему самому глубоко пофигу появление на рабочем месте на час позже положенного, вы непременно услышите героическую сагу о сгинувшем в ужасных муках будильнике, кошмаре позднего пробуждения, лихорадке сорокапятисекундных сборов, семи «же» при рывке с низкого старта и попытках усилием воли и гневно сомкнутых бровей разогнать общественный транспорт хотя бы до первой космической. Тут не замечания делать — медаль давать надо. И премию.
Если бы вместо биологического имел значение психологический возраст, такие люди жили бы вечно. Правда, в детском саду, но это уже детали. По причине этой психической незрелости им легче кем-то казаться, кого-то из себя изображать, нежели представлять на самом деле (это же так трудно, когда взаправду!).
Смена друзей и приятелей (позже — поклонников и поклонниц) может происходить с головокружительной быстротой и, несмотря на внешнюю яркость процесса, не сильно затрагивает струны души. «Кто — я эмоционально холодный? Это все они эмоционально отмороженные фалломорфные дятлы, надо смотреть и восхищаться, а не идиотские личные проблемы решать, да еще пытаться их решение на меня повесить! Логическое мышление? Трезвая оценка? Фи, это бесчеловечно, механистично и роботоподобно! Где полет фантазии? Где яркие краски? Что значит — не соответствует реальности? Это моя реальность, и законы в ней мои, и ничего такого я не придумываю, а кто не верит — гад, зануда и завистник, вон из моей реальности!» Кстати, внушаемость и самовнушаемость, будучи избирательными, удивительно хорошо работают в отношении всех этих фантазий и грез, и довольно часто истерический психопат сам начинает верить в то, что придумал.
Чем бы такие психопаты ни занимались — они постараются организовать процесс в центре угадайте с кем? И чтоб все кружили вокруг в пассионарном состоянии, и чтоб царила атмосфера всеобщего обожания и легкой вздрюченности. Я ничего не упустил?
Этой же цели — притягивать взоры и оказывать воздействие — подчинено и стремление хорошо выглядеть. Броский макияж, экстравагантная одежда, яркие цвета и выделяющиеся аксессуары — они идеальные потребители супермодного продукта. Идеал авто — красный «феррари». Ну хорошо, пусть будет желтый «ламборджини». Ладно-ладно, розовая «Калина» тоже сойдет.
В области умения манипулировать окружающими им трудно найти равных. Не удалось обаять блеском и красотой? Ничего, есть такое безотказное средство, как жалость. Как романтичен и трагичен Овод в романе Войнич! Эта хромота, это заикание, этот взгляд! Вот и появляются загадочные недомогания, онемения вроде «чулок-перчаток», немота и глухота, истерические припадки, которые только приехавшая скорая, устало матерясь, отличит от эпилептических, и прочий инструментарий воздействия на окружающих.
Акцентуант или психопат — скорее всего будет ясно уже годам к 17–18. То, что у первого будет набросано легкими мазками и лишь придаст шарма театральности и флера экстравагантности, не мешая найти себя в жизни, у второго нарисуется помощнее рубенсовских форм — ни в балет, ни на дефиле, остается только кнопка жалости.
АНАНКАСТНОЕ (обсессивно-компульсивное) РАССТРОЙСТВО ЛИЧНОСТИ
В аду для перфекционистов
Ни серы нету, ни огня,
А лишь слегка несимметрично
Стоят щербатые котлы.
К. Шнайдер называет их также неуверенными, П. Б. Ганнушкин и Е. А. Попов — психастениками. Кстати, именно психастенический тип акцентуации характера при неблагоприятном развитии дает ананкастное расстройство личности (от имени греческой богини Ананке — богини неизбежности и матери мойр).
Это — яркий пример того, как червячок сомнения, так и не став змеем мудрости, мутировал в солитеров самокопания и аскарид нерешительности. Сделать выбор для людей с этим расстройством — великий труд, на грани подвига сапера, разве что без медалей. Отсюда же и осторожность: а вдруг что-то пойдет не так? Ка-ак сдетонирует!
Ставя знак равенства между необходимостью выбирать и хаосом, они стараются уменьшить количество злой коварной энтропии в своем ближайшем окружении. Отсюда следование правилам и инструкциям, знакомство с бытовой техникой исключительно с руководством пользователя в руках («Что значит — интуитивно понятный интерфейс, вы издеваетесь?!»), любовь к графикам, перечням, спискам, ранжирам и классификациям — каждому предмету и явлению должен соответствовать свой инвентарно-хозяйственный номер, все остальное мусор, непорядок и must die!
По отношению к будущему они закоренелые пессимисты — уже из-за того, что это будущее упорно отказывается быть определенным, с гарантийными талонами и четким алгоритмом развития событий, вроде «хорошая учеба — успешный брак — престижная работа — обеспеченная старость — забронированное место на кладбище». Отсюда навязчивые страхи и мысли — а ну как чего не выйдет да не так пойдет? Отсюда же — суеверность, ритуалы, амулеты и обереги — Папюсу запросто хватило бы на второй том «Практической магии».
Будущей половинке такого человека настоятельно рекомендуется проявлять решительность, не ведя куртуазных бесед о погодах и модах, а проведя один сокрушительный марьяжно-кавалерийский рейд, и чтоб с безоговорочной капитуляцией! Зато потом неверности можно не опасаться — ЭТОТ и Чехова застыдит. Другое дело, что не только Антона Палыча, но и более живых и близких, но это уже, как говорится, — за что боролись… Так что показатели морали, этики и правильного понимания общечеловеческих ценностей придется прокачивать и поднимать до нужного уровня. Дабы соответствовать. При этом, правда, будет нелишне обзавестись мухобойкой, чтобы аргументированно объяснять, что условности поведения, дресс-код и все прочее, принятое в определенных кругах, — это, конечно, здорово и наверняка имеет под собой какое-то четкое логическое обоснование, но — ХРЯСЬ! — «Дорогой, давай не будем возводить все это в ранг религии… Вот и ладно, ты у меня такой лапушка!» На работе — очень хороший исполнитель. Иногда даже слишком. Такому, с его перфекционизмом, мечи бы самурайские затачивать да клинком в лунном свете любоваться. А вот обычная работа от этого порой может пострадать, поскольку будет наш самурай терзаться невозможностью сделать ее лучше всех, может погрязнуть в подготовке и мелочах, а там и дедлайн не за горами, и харакири ему уже начальство сделает. Плохо заточенным инструментом. Посему — только четкие инструкции, пошаговый алгоритм и готовность простимулировать коленом под зад, если сильно загонится. А вот беспокоиться, что уйдет с работы раньше времени, не стоит. Этого еще и выгонять придется. И уговаривать, что нельзя о производственном процессе думать постоянно — друзья не поймут, да и супружеский долг процентами обрастает…
В хозяйстве быстро обрастает всяким хламом, объяснить предназначение, историческую или материальную ценность которого потом сам не в состоянии, но уверен, что «когда-нибудь пригодится». Да и вообще оно уже родное — как его выкинешь?
Поскольку от будущего подарков, призов и прочих бонусов такие люди не ждут, то склонны к бережливости вплоть до скупердяйства (чего, к слову, требуют и от окружающих) — вдруг атомная война, а запасов гречки, соли и спичек недостаточно? На тот же всякий военно-пожарно-катастрофический случай откладывают денежку — пусть лежит, раз есть не просит…
При некотором усилии воображения можно представить человека такого типа в роли начальника. Вряд ли крупного — не та психопатология, не тот полет… Однако начальник из него выйдет очень добросовестный. Идеальный для организации конвейерного процесса — алгоритм, стандарты… графики опять же. Правда, всех задолбает, слоняясь по цеху и лично вникая в производственный процесс, вместо того чтобы делегировать полномочия и получать удовольствие от пребывания в кресле босса.
Ананкастный научный сотрудник подобен Зенону[60] с его апорией[61] об Ахиллесе и черепахе: будет так же мудрствовать — догонит или нет? Догонит, поимеет и вернется, расчесывая густую эллинскую растительность черепаховым гребнем. Так что вернемся к нашим баранам (тьфу, к МНС) и основной теме.
ТРЕВОЖНОЕ (уклоняющееся) РАССТРОЙСТВО
— Что-то меня Гондурас беспокоит…
— А вот нечего было его чесать!
Данное расстройство обычно формируется у людей с сензитивной акцентуацией характера — если обстоятельства не сложились к лучшему. Это как раз то расстройство, которое в большей степени мешает его носителю, чем окружающим, — кто? Вот этот? Да милейший же человек, чуткий и душевный!
О да, чутье на то, как окружающие относятся к его персоне, у него просто отменное. Более того, оно не пассивно-выжидающее, вроде того посетителя Эрмитажа, что развалился в кресле Петра Великого — мол, он придет, так я встану. Оно, подобно локаторам ПВО страны, обшаривает окружающее пространство в поисках вероятного противника. Не с целью уничтожить, нет. Скорее, сделать так, чтобы еще на подходах погасить недобрые намерения. Или сняться всем народом с места, подхватить котомки да кибитки и откочевать из зоны рискованного земледелия туда, где тепло, где любят настоящих поэтов (Макс Фрай). Тревога — постоянная спутница такого человека. Вроде бы горизонт чист, сейсмической активности не было с предыдущей геологической эпохи, тирания, каясь и рыдая, навсегда передала бразды правления демократии, а валюта неприлично тверда, живи и радуйся — ан нет. «Ой, чует мое сердце — быть грозе. Да и землетрясения что-то подозрительно давненько не было. ГУЛАГ, опять же, почему-то не снесли, а всего лишь аккуратно законсервировали. И вообще, зачем вы мешаете мне тревожиться, может, это у меня национальный вид спорта такой!» Они вроде бы не стремятся к одиночеству и изоляции, но род занятий выбирают такой, чтобы видеть поменьше незнакомых и вновь появляющихся лиц и чтобы (боже упаси) без публичных выступлений: своих-то еще знаешь, а от чужих всего можно ожидать — того и гляди не так посмотрят, не то подумают, поднимут на смех или, паче чаяния, раскритикуют! Насмешек и критики такие люди боятся хуже проказы и принимают их очень близко к сердцу. Критика для них конструктивной не бывает и больше подобна взрыву осколочно-фугасной бомбы на складе фарфора. В политики пойдут только под дулом пистолета, и, скорее всего, только на роль зитц-председателя. Признайтесь честно, вы сами можете представить себе: а) честного политика, б) тяжело страдающего из-за нападок прессы, блоггеров и неблагодарного электората? Зато как исполнители они — просто золото. Золото старательное и правдивое, неконфликтное и чуждое склонности к анатомированию чужой личной жизни — ну разве самую малость и за компанию, чтобы не выпадать из общей струи.
Они постоянно испытывают боязнь причинить неудобство, вызвать неудовольствие, чем-то кому-то помешать. Будь их воля — одуплили бы каждого дятла (в смысле — каждому по дуплу) и сделали бы пушистым каждого ежика — чтоб сидели тихонько, не долбили, не фыркали и не кололись. Из таких людей получаются вежливые водители — паркуются аккуратно, сигналят только по крайней необходимости, с дальнего на ближний свет переходят без напоминаний от встречного потока, разворачиваются не там, где «мне НАДО», а там, где положено, — красота!
С завистью смотрят на смельчаков, отваживающихся первыми подойти и познакомиться с понравившимся человеком: «Надо же, без каски, запасной челюсти и бронекостюма! А вдруг отказ?! Да я бы от стыда самоуничтожился на месте, бежал бы сломя голову в поля, в пампасы, а он… Смотрите — уже под ручку идут. Эх-х!.. Нет, мне надо, чтоб с гарантией, что не пошлет, и страховкой на случай посткоитального несогласия! Да где б их еще взять?» Зато супруги из людей с таким расстройством получаются что надо: верные (любая мысль о походе налево уничтожается еще на дальних подходах морально-этическим залповым комплексом большого радиуса действия, остаются в целом безобидные Интернет, порнофильмы и эротические фантазии, приправленные легким соусом вины), послушные («А то ж вторая половинка на меня потом весь день молчать будет!»). Нужен только надежный противоугон.
Характерно, что, даже располагая приличным достатком, стараются жить внешне скромно и незаметно, дабы не вызывать черной зависти, классовой ненависти и желания отобрать и переделить.
ЗАВИСИМОЕ РАССТРОЙСТВО ЛИЧНОСТИ
Молчалин:
Ведь надобно ж зависеть от других.
Чацкий:
К чему же надобно?
Молчалин:
В чинах мы небольших.
Это расстройство в основном формируется из конформной акцентуации, хотя присутствуют здесь и отголоски астено-невротических черт. Прямых аналогов в МКБ-9 не имеет. Тоже одно из расстройств личности, которое причиняет больше неудобств своему носителю, нежели окружающим. Хотя те тоже порой приходят в недоумение: а он, вообще, самостоятельно жить может?
В отличие от ананкастного расстройства, при котором выбор решения сильно затруднен, здесь этот вопрос даже не ставится. Решать однозначно будет жираф. Ему видней. В детстве — родители, потом — вторая половинка или начальство. Или снова родители. У них голова большая, круглая, они умнее.
Пока кто-то поглощен мыслями о самоутверждении, одержим идеями мирового господства (ну или хотя бы в пределах собственной семьи — с чего-то же надо начинать) или озабочен чувством собственной важности, стремления нашего героя подчинены другой цели. Ему нужен оябун, по-простому — босс. Неважно, согласится ли им стать супруг (супруга), начальник или лучший друг. Главное, чтобы был. А то прямо хоть харакири делай — до того невыносимо все решать самому. Это же такой тяжкий труд, такая серьезная ответственность! Сироту, опять же, всяк норовит обидеть…
Это идеальный подкаблучник, поскольку к данному статусу стремится сам, под указанным каблуком сидит на пятой точке ровно и попыток революции не совершает — нафиг-нафиг, никакой демократии, монархия forever! К слову сказать, в случае смены власти где бы то ни было быстрее прочих принимает новообретенное правительство и общественный уклад — вспомните деда Нечипора из фильма «Свадьба в Малиновке»: «Опять власть меняется!» Любой правитель любого государства мечтал бы о том, чтобы процентов восемьдесят его электората составляли именно такие люди. Тишина, покой, всеобщее блаженство. Остальные двадцать — чтобы не повеситься от скуки.
В целом может сложиться впечатление, будто собственных желаний и стремлений для таких людей не существует — все так, как удобнее окружающим. Однако это не совсем так. Они есть, эти желания и стремления, но сначала — пусть будет так, как хотите вы. Я как-нибудь потом. Или как-нибудь перебьюсь. Выйти вместо вас на дежурство в выходные? Ну ладно. Начальство за месяц заплатит меньше, потому что не хватает на кругосветный круиз? Так мы ж с пониманием, начальству надо отдыхать. Жене нужна шуба из песца? Будет шуба, по фигу, что песец бюджету не просто приснится.
При этом попросить что-то самому — что вы! А вдруг другим нужнее? А вдруг кто-то расстроится? Если бы потребность в кислороде и воде не была инстинктивной и зависела от чьей-то воли — этот тип расстройства личности прекратил бы существование только потому, что постеснялся бы попросить.
«Изменить своей половинке? Да ни в жизнь! Она же расстроится! Или (чур меня, чур!) БРОСИТ! Я ж пропаду, сгину, бо кому ж еще такое счастье нужно! А один — никак. Я — существо сугубо парное, причем на правах довеска, и к одиночному плаванию способен только по вертикали и на глубину водоема».
Как работник он — практически идеален, если не требуется проявить творческий подход или солдатскую смекалку. От таких слов он расстраивается и впадает в охранительный ступор. Лучше выдать ему четкие, внятные инструкции и сказать сакральное «я в тебя верю». Все, будьте спокойны — станет тянуть, как локомотив.
Может возникнуть вопрос — как же такие выживают? Наверное, именно за счет способности быть кому-то нужными и совершенно добровольно жертвовать своими интересами и потребностями ради других. Пусть и не из высоких побуждений, а от неспособности жестко отстаивать собственные.
НЕУСТОЙЧИВЫЙ ТИП
Перед вами птичка коноплянка.
Вот она возвращается из зарослей ганджубаса, глупо хихикая.
Несмотря на то, что в МКБ-10 не нашлось четкого аналога этой психопатии, ее, тем не менее, выделяли и Э. Крепелин, и К. Шнайдер, и П. Б. Ганнушкин с Е. А. Поповым, и МКБ-9, посему было бы несправедливо о ней не рассказать. Тем более что любой из нас обязательно припомнит пару-тройку похожих знакомых в своем окружении. Персонаж из мультфильма «Остров сокровищ» Бен Ганн — в детстве был благовоспитанным мальчиком, но начал играть в орлянку, связался с пиратами и покатился… Характер мягкий. Не женат.
Действительно, явных асоциальных наклонностей за такими людьми не отмечается — что в детстве, что в более зрелом и, предположительно, сознательном возрасте. Все зависит от окружения, чьему влиянию они легко поддаются. Если оное предпочитает проводить время, вкушая нектар поэзии либо наслаждаясь иной духовной пищей, — будет вместе со всеми воспарять к сияющим вершинам. Если интересы компании тяготеют к уголовно наказуемым — любовь к искусству приобретает прикладной характер. Причем переход из одного лагеря в другой совершается легко, одним изящным жестом. Главное — в какой компании лидер более харизматичен, а занятия меньше напрягают и приносят больше бонусов.
Родители наверняка вспомнят, что чадо не отличалось особым прилежанием и аккуратностью, что заставить навести порядок в комнате (ибо в таком бардаке находиться не только неприятно, но и травмоопасно) было затруднительно, к тому же приходилось постоянно подкреплять распоряжение словом или делом, чтобы начатая уборка не была позабыта и позаброшена ради так кстати начавшегося мультика. То же и с учебой — приходилось постоянно следить за тем, чтобы уроки делались хотя бы номинально.
Если бы речь шла о персонаже RPG (компьютерной ролевой игры), ему бы пришлось в срочном порядке поднимать характеристики воли, ибо с ней как раз дела в данном случае обстоят неважно — отсюда и податливость, и восприимчивость к чужому влиянию, каким бы оно ни было. Правда, из-под любого влияния эти люди довольно быстро выходят, стоит перестать его подкреплять или подменить более интересным, ярким или (что особенно важно) предполагающим халяву.
Они ожидают от жизни всего и даром, перспектива упорного труда их однозначно не прельщает. В поисках приключений и удовольствий, коим посвящено все свободное и часть занятого времени, могут найти особую прелесть в алкоголе или наркотиках, и вот это уже будет всерьез и надолго. Недостаток воли, знаете ли. Именно этот тип личностей наиболее подвержен алкогольной и наркотической зависимости, поэтому контроль, контроль и еще раз контроль.
Вопросы контроля актуальны и в семейной жизни, поскольку не всегда легко быть кумиром для второй половинки на протяжении многих лет, а о смене харизматического лидера вас могут и не уведомить. Так что ответ на вопрос «ты что, мне не веришь?» должен быть кратким, четким и предельно аргументированным. При необходимости — предметами домашней утвари. Обидится? Конечно. Но не волнуйтесь, это не эпилептоид, который впоследствии похоронит эту скалку вместе с вами. Достаточно потом найти за что похвалить, погладить по голове и сказать, что лучше один хрен не найти, — и вторая половинка снова ваша навеки (не забываем про контроль).
Люди с таким расстройством бывают мечтательны и романтичны, любят в фантазиях представлять себя на месте главного героя какой-нибудь книги или фильма. Только чтобы эпизоды с тяжелым трудом и лишениями можно было пролистать, а на интересных и приятных сценах остановиться подробнее и смаковать, смаковать…
На работе функцию контроля приходится брать на себя коллегам, дабы начатый процесс был хоть когда-нибудь завершен. Как деловые партнеры, они совершенно ненадежны — слово могут не сдержать, в сроки не уложиться, про объем и качество — говорить можно, но не при детях. В лихие девяностые такие постоянно «отвечали за базар». Как-то, тем не менее, выжили. К слову, работу меняют легко. Как и место жительства. Начальник с такой психопатологией — это геморрой для подчиненных и счастье для серых кардиналов: с радостью будет делегировать полномочия при первой же возможности.
ДИНАМИКА ПСИХОПАТИЙ,или Что было, что будет,чем сердце успокоится…
Иных уж нет, а тех — долечим,
Как доктор доктору сказал.
Было бы ошибкой рассматривать психопатию как нечто статическое, незыблемое. Конечно, личность и характер в чем-то подобны материковой плите и кажутся незыблемыми и монументальными. Но только на первый взгляд. А геологические эпохи? А дрейф континентов? А глобальные катаклизмы? Тектоническая активность, наконец…
Прежде всего, в динамике психопатии принято рассматривать два ее состояния: компенсацию и декомпенсацию.
Компенсация — это состояние, при котором психопат адаптирован к тем социальным условиям, которые его окружают. Не вылечился, ибо нет ни антибиотика против бацилл истероидности, ни операций с целью эпилептоидэктомии,[62] ни приобретенного иммунитета к паранойяльности. Не достиг просветления, ибо сей путь труден, тернист и вряд ли пригоден для широких масс. Просто на время сумел усилием воли, парой крепких выражений и «тайным движением пупка» пригладить иглы, втянуть когти, спрятать зубы и продуцируемый яд сплевывать в баночку. Происходит сия метаморфоза либо под влиянием особо благоприятных внешних условий, либо за счет выработки тех черт характера, которые могли бы замаскировать уже имеющиеся мешающие черты. Так, истероид мог бы подпустить шизоидного тумана (не взаправду, для пользы дела — спрячем фиговинку в кулаке, и пусть уже другие бегают и интересуются, а мы с отрешенным видом сыграем, будто внимание нам до фонаря), ананкастный психопат — спрятать обсессивные черты за эпилептоидностью («да не колеблюсь я перед выбором, я просто тщательно изучаю все детали!») и далее по списку.
Декомпенсация — это когда все мешавшие ранее черты характера начинают мешать еще больше. Представьте ежика, которого подключили к электрофорной машинке. Что, статики не хватит, чтобы иглы так растопырились? Ничего, пары мегавольт будет в самый раз! А теперь этого ежика, да в режиме хаотично-скачкообразных перемещений, да в баню. В разгар банного дня. Вот вам пример взаимоотношений декомпенсированного психопата и социума. Обычно декомпенсирует именно внешняя среда. Причем для каждой из психопатий условия декомпенсации свои, и если для одних они подобны детонатору, то для других могут оказаться даже благотворными, компенсирующими факторами. К примеру, условия жесткой дисциплины, железного регламента и заметный акцент абсолютной монархии с легким флером тирании. Астеники и эпилептоиды плюс те же ананкастные личности вполне нормально впишутся в эти рамки, неважно, будут ли они поставлены начальством или любимой половиной. А вот неустойчивые или шизоиды… Ждите трех признаков назревшей революционной ситуации. Или взять домашние скандалы, с применением скалок, сервизов и прочих средств убеждения, принуждения и акцента на своей точке зрения. Взорвется неустойчивый, долбанет импульсивный, достигнет критической отметки и выдаст аффект эпилептоидный. Про диссоциального и говорить страшно — впрочем, проще сказать, на что он НЕ сдетонирует. А вот обладатель зависимого расстройства личности — ничего, попереживает и снова будет преданно глядеть в суровые глаза.
Это что касалось повседневного. Если же фортуна не просто повернулась задом, а еще и в момент острого приступа диареи, то как ответ на «так плохо, и все мне» можно выделить психопатические, или патохарактерологические, реакции. Их, опять же, два вида. Если реакция, которую выдает психопат, вписывается в привычные рамки его характера и черт личности — это однозначная типу реакция. Диссоциальные и возбудимые проявят себя злобностью, агрессивностью, «всех убью, один останусь»; истероиды — театральностью, бурей эмоций, плаксивостью, ожиданием от мира срочной выплаты алиментов; зависимые и шизоиды — уходом в себя, отгораживанием от всех и переходом в режим автономного плавания в мире собственных фантазий и тревог. Эти реакции, как правило, много времени не занимают — от часов до дней, не больше. Если же реакция кардинально отличается от привычного modus operandi («образа действия») этой личности — речь идет о неоднозначной типу психопатии реакции. Так, может неожиданно и оттого еще более страшно взорваться зависимый или ананкастный товарищ, выдать истероидную реакцию тот, кого всегда считали шизоидом, проявить астенические черты возбудимый психопат. Надо сказать, что и психотравма, вызывающая такую реакцию, должна быть ОЧЕНЬ значима и тяжела для конкретного человека. Соответственно, длится такая реакция дольше, чем в случае однозначной реакции.
И наконец, патологическое, или патохарактерологическое, развитие личности. Если два фактора — наличие собственно психопатии и беспросветная, постоянно действующая неблагоприятная внешняя обстановка — сошлись воедино, то возможно настолько глубокое, стойкое и необратимое изменение личности, что ее адаптация в обществе будет практически невозможна. При этом носитель психопатии словно сам отыскивает для себя те факторы, что бьют больнее и дезадаптируют глубже, оставаясь невосприимчивым к прочим.
Имеется и возрастная динамика психопатий. В период полового созревания, будучи подогретыми гормональным фоном, с одной стороны, и поиском места своего «Я» в реестре мироздания, с другой, черты личности и характера заостряются, принимая порой вид чего-то несовместимого со здравым смыслом. В дальнейшем этот пик сглаживается, все более или менее устаканивается — до инволюционного периода (проще говоря, климакса). В это время сгладившиеся было черты снова пытаются проступить, заостриться и всячески растопыриться. А их носитель — соответственно, хорохориться и ерепениться. Но это ненадолго: сначала уляжется все, включая гормональный фон, а потом тихо подкрадутся атеросклеротические изменения, которые сделают похожими и истероидов, и шизоидов, и некогда возбудимых психопатов.