Психика и психические процессы. Система понятий общей психологии — страница 21 из 37

Литература

Айзенк Г. Ю. Психология: Польза и вред. Смысл и бессмыслица. Факты и вымысел / Пер. с англ. Минск: Хорвест, 2003.

Андерсон Дж. Когнитивная психология / Пер. с англ. 5-е изд. СПб.: Питер, 2002.

Ждан А. Н. История психологии от античности до наших дней. М.: Акад. проект, 2004.

Млодинов Л. (Нео)сознанное. Как бессознательный ум управляет нашим поведением. М.: Likebook, 2012.

Морозов В. Н. О психофизиологических коррелятах эстетических свойств голоса певцов разных профессиональных уровней // Психофизика сегодня / Под ред. В. А. Барабанщикова. М.: Изд-во ИПРАН, 2007. С. 65–75.

Носуленко В. К Воспринимаемое качество как инструмент психофизического исследования // Психофизика сегодня / Под ред. В. А. Барабанщикова. М.: Изд-во ИПРАН, 2007. С. 75–88.

Психологическая наука // Психологическая энциклопедия / Под ред. Р. Корсини, А. Ауэбаха. 2-е изд. СПб.: Питер, 2006. С. 672, 673.

Солсо Р. Л. Когнитивная психология / Пер. с англ. М.: Тривола, 1996.

Теплов Б. М. Об объективном методе в психологии / Избранные труды: В 2 т. Т. II. М.: Педагогика, 1985. С. 281–309.

Чуприкова Н. И. О причинах роста латентных периодов реакций при увеличении числа альтернативных сигналов // Вопросы психологии. № 1. 1969. С. 60–74.

Чуприкова Н. И. О стабилизации времени реакций при большом числе хранящихся в памяти эталонов // Вопросы психологии. № 1. 1971. С. 50–62.

Чуприкова Н. И. О природе феноменов несохранения в задачах Пиаже // Вопросы психологии. № 6. 1988. С. 4–52.

Чуприкова Н. И. Формирование когнитивной отделимости свойств объектов как основа эффективности всех процедур обучения решению задач Ж. Пиаже на сохранение / Умственное развитие: Принцип дифференциации. СПб.: Питер, 2007. С. 191–228.

Часть четвертаяРазвитие психики

Глава 11Развитие психики. Общий универсальный закон развития. Фило- и онтогенез функциональной системы психической регуляции поведения и деятельности

Проблема развития психики в отечественной общей психологии и в переведенных западных учебниках по основам психологии

В отечественной психологии раздел «Развитие психики» традиционно представлен практически во всех учебниках по общей психологии и в словарях. Это объясняется большим вкладом в разработку данной проблемы А. Н. Леонтьева. В 1947 г. им был опубликован достаточно объемный «Очерк развития психики». Написанная на его основе книга «Проблемы развития психики» (1959) неоднократно переиздавалась и в 1963 г. была удостоена Ленинской премии. Идеи этой книги с небольшими вариациями и с разной степенью полноты составляют основной каркас того содержания, которое излагается в соответствующих разделах учебников и в словарях.

Если попытаться суммировать основное содержание данных разделов, то оно может быть представлено в виде перечня следующих главных положений:

• Психика представляет собой присущую живым существам форму отражения действительности, проявляющуюся в поведении и регулирующую поведение и деятельность.

• Исходное начало психики, ее истоки – это присущее всему живому свойство раздражимости как способности отвечать на внешние воздействия изменениями процессов своей жизнедеятельности.

• Развитие психики реализуется в форме филогенеза и онтогенеза.

• Развитие психики в филогенезе неразрывно связано с эволюцией нервной системы.

• Определяющая роль в развитии психики, поведения и нервной системы принадлежит условиям среды, в которых находятся живые существа, включая человека, и образу их жизни.

• В антропологическом и онтогенетическом развитии психики человека приоритетное значение принадлежит социуму, социальным условиям жизни, социальным условиям развития. В связи с этим одним из ведущих факторов психического развития человека выступает общение людей друг с другом и трудовая деятельность.

• В процессе развития психики происходит расширение и углубление связей живых существ, включая человека, с действительностью, с миром в самом широком значении слова.

• В филогенезе выделяются три последовательных уровня развития психики: чувствительность (сенсорная психика, ощущения), перцептивная психика, интеллект. В процессе антропогенеза возникает высший уровень психического отражения действительности – сознание, неразрывно связанное с трудовой деятельностью, языком и речью.

• Развитие форм поведения в филогенезе идет от инстинктов (наследственно фиксированные связи между стимулами и ответными реакциями) к навыкам и условным рефлексам (связи между стимулами и ответными реакциями складываются в индивидуальном опыте) и к интеллекту (установление новых связей и отношений между объектами действительности, не являющихся прямым воспроизведением прошлого опыта).

• Развитие психики в онтогенезе определяется сложным взаимодействием наследственности и природных задатков, условий среды, воспитания и собственной активности субъекта.

Все приведенные положения, безусловно, достаточно содержательны, но данный перечень имеет ряд очевидных недостатков.

Во-первых, основной объем излагаемого в учебниках по общей психологии материала относится к филогенезу психики. Онтогенез психики человека в рамках общей психологии в более или менее целостном виде практически не представлен. Традиционно эти данные «прописаны» по ведомству детской психологии и психологии развития. В курсах общей психологии отдельные сведения по этому вопросу можно иногда найти только в разделах, посвященных отдельным психическим процессам и функциям (развитие восприятия, развитие памяти, развитие мышления, развитие речи), но в общий раздел «Развитие психики» они не попадают.

Во-вторых, применительно к филогенезу рассматривается практически только развитие когнитивной подсистемы психики – чувствительность в форме ощущений, перцептивная психика, мышление и интеллект. О развитии других подсистем психики – об эмоциях и чувствах, потребностях и мотивах, памяти, коммуникативных и интеграционно-волевых процессах – практически ничего не сообщается. Такие данные можно найти только в специальных учебниках или монографиях. Поэтому в общей психологии целостная картина филогенетического развития психики в единстве всех ее составляющих не представлена.

Наконец, нельзя не отметить, что обсуждение проблемы развития психики ведется без обращения к каким-либо общим универсальным законам или принципам развития, которые могли бы составить единый концептуальный каркас (единую парадигму) ее фило- и онтогенеза, позволили хотя бы примерно и ориентировочно упорядочить по некоторой общей единой схеме эмпирические факты развития разных аспектов и составляющих психики.

В переведенных у нас западных учебниках по основам психологии (Д. Майерс, Г. Глейтман с соавторами) в отличие от отечественных проблема происхождения и развития психики в филогенезе и антропогенезе как таковая вообще не представлена. Под рубрикой «Развитие» в них достаточно подробно рассматривается онтогенез развития человека в трех его составляющих: физическое, когнитивное и социальное развитие. Изложение идет по возрастам – от новорожденного и раннего младенчества до юности и зрелости. В своей фактической стороне оно повторяет в сжатой форме с рассмотрением отдельных выразительных примеров содержание соответствующих курсов детской и возрастной психологии. Затрагиваются вопросы кросс-культурных различий в когнитивном развитии, проблема роли в развитии генетических и средовых факторов.

Какая-либо общая теория развития отсутствует. В книге Д. Майерса сказано, что психология развития изучает изменения, которые претерпевают в онтогенезе человека функции мозга, обучение, мышление, личность и другие психические процессы. В качестве трех основных проблем психологии развития выделены роль наследственности и воспитания, стабильности и изменчивости индивидуальных свойств личности в процессе развития и дихотомия «непрерывность – стабильность».

В книге Г. Глейтмана с соавторами некоторое обращение к теоретическим проблемам развития намечено, но представлено достаточно слабо. Говорится, что все три направления развития (физическое, когнитивное, социальное) характеризуются тремя общими принципами: дифференциацией, ростом и определенной последовательностью.

Но связь этих принципов не раскрывается, и они выступают как рядоположные. Каждый из принципов иллюстрируется в вводной части раздела одним-двумя примерами, но дальнейшее изложение фактического материала на эти принципы не опирается. В качестве основных выделены те же три проблемы психологии развития, как и в книге Д. Майерса.

Хотя в отечественных учебниках по общей психологии данные онтогенеза психики человека практически не представлены, все же в общем теоретическом плане всегда подчеркивается, что развитие психики реализуется в форме ее фило- и онтогенеза. Во всех отечественных психологических энциклопедиях и словарях всегда присутствует статья «Развитие психики», где рассматриваются проблемы ее филогенеза, антропогенеза и онтогенеза.

Значительно меньший интерес к общим вопросам развития характерен для современной западной психологии. Так, в обширной психологической энциклопедии под ред. Р. Корсини и А. Ауэрбаха общей статьи о развитии психики вообще нет. Есть только отдельные статьи: «Развитие младенца», «Развитие в раннем детстве», «Развитие игры», «Развитие на протяжении жизни». Филогенез и антропогенез психики ни в каких статьях данной энциклопедии не представлен. Удивительным образом в ней нет даже упоминания имени X. Вернера, крупнейшего немецко-американского теоретика психического развития середины прошлого века.

В свое время известной во всем мире теоретической концепцией развития психики, связывающей ее фило- и онтогенез, была концепция рекапитуляции С. Холла, высказанная под влиянием биогенетического закона Э. Геккеля. В духе этого закона С. Холл считал, что онтогенетическое развитие психики ребенка воспроизводит филогенез психического развития человечества. Эта концепция в ее фактической реализации вызвала вполне обоснованную критику и была оставлена. В отечественной психологии она достаточно хорошо известна, излагается в ряде книг, энциклопедий и словарей, где отмечается не только ее ошибочность, но и определенное позитивное значение (Л. Ф. Обухова). Последнее видится в том, что это была хотя и неверная теоретическая концепция, но все же именно теоретическая концепция, в которой так нуждается психология развития. В ней впервые была сделана попытка, хотя и неудачная, показать, что индивидуальное развитие ребенка и историческое развитие психики человека – это не две разные «вселенные», что между ними должна существовать какая-то связь, которая требует раскрытия и изучения.

То обстоятельство, что концепция С. Холла хорошо известна в отечественной психологии, как и приведенная выше ее оценка, свидетельствует о серьезной заинтересованности отечественных психологов в поисках законов психического развития, в поисках теории, связывающей фило-, антропо- и онтогенез психики. На Западе сейчас положение, по-видимому, в большой степени иное. В уже упомянутой психологической энциклопедии под ред. Р. Корсини и А. Ауэрбаха о теории рекапитуляции С. Холла не сказано ни строчки, а о нем самом в библиографической справке написано лишь то, что он заложил основы и содействовал развитию организованной психологии как науки и профессии, а также занимался многими аспектами развития и воспитания детей.

Сказанное не означает, что на Западе теоретическая мысль, направленная на поиск каких-то общих законов развития, вообще не имела места. В середине прошлого века X. Вернером была предложена достаточно хорошо известная фундаментальная теория развития и сформулирован всеобщий универсальный ортогенетический принцип развития. Согласно этому принципу, везде, где имеет место развитие, оно идет от состояний относительной глобальности и отсутствия (или малой) дифференцированности частей и функций элементов внутри целого к состояниям их все большей дифференциации и иерархической интеграции.

Опора на этот принцип позволила X. Вернеру упорядочить по единой схеме известные к его времени многие фактические данные о развитии психических функций и форм поведения, наблюдаемых в сравнительной психологии, детской психологии, патопсихологии, психологии народов и людей нашей современной культуры. К сожалению, теория X. Вернера, хотя она и известна на Западе, остается маловостребованной как в перечисленных областях психологии, так и в общей психологии. В отечественной психологии она долгое время оставалась практически неизвестной, но сейчас после ряда публикаций с ее изложением (Л. Ф. Обухова, Н. И. Чуприкова, А. Н. Поддьяков) положение меняется.

Ортогенетический принцип развития X. Вернера предполагает наличие общего направления или общего плана и хода развития, где бы оно ни происходило, т. е. у всех развивающихся органических систем природы и общества. Именно этому универсальному плану развития, как показал в своих работах X. Вернер, полностью отвечает развитие психики в филогенезе, онтогенезе современного ребенка и в историческом развитии человечества. И в этом убеждении X. Вернер не одинок.

Мысль о наличии всеобщего универсального закона или плана развития от мало внутренне дифференцированных к все более дифференцированным состояниям развивающихся образований уже более 350 лет звучала и звучит в западноевропейской и русской теоретической мысли. Она высказывалась многими мыслителями и учеными, в том числе выдающимися и гениальными. К сожалению, эта более чем 350-летняя традиция не вошла в арсенал современных философских и психологических обобщений в той мере, как она этого заслуживает по своему фундаментальному значению. Она обязательно должна быть представлена в курсе общей психологии, и этому будет посвящен следующий параграф.

Всеобщий универсальный закон развития. Его действие в эволюции жизни, в психическом развитии человека и в историческом развитии человечества

Чтобы оценить значение закона, о котором пойдет речь, нужно посмотреть, как в современной философии (и психологии) определяется понятие развития. Говорится, что развитие – это направленный и закономерный процесс, что здесь происходят изменения структуры развивающихся объектов и возникают их новые качества. Но в чем конкретно состоят направленность и закономерность процессов развития, как именно изменяется структура развивающихся объектов и каким образом у них возникают новые качества, остается неясным. Поэтому такое определение не может способствовать рациональному обобщению фактов, характеризующих разные области и аспекты развития, в том числе психического. В педагогической психологии такое определение ни в какой мере не может послужить и фактически не служит теоретической основой построения рациональных программ и методов развивающего обучения.

В конце XIX в. Вл. С. Соловьев писал, что понятие развития, которое вошло не только в науку, но и в обиходное мышление, остается весьма смутным и неопределенным не только для полуобразованной толпы, но даже иногда для ученых и quasi-философов, употребляющих это понятие в своих теоретических построениях. Судя по современным определениям этого понятия, и сейчас дело изменилось мало.

Между тем объективно в истории европейской теоретической и конкретно-научной мысли уже давно давалось достаточно ясное определение понятия «развитие», раскрывалось, в чем именно конкретно состоят его направленность и закономерный характер, в чем конкретно состоят изменения структуры развивающихся объектов. Это понятие раскрывалось формулировкой всеобщего универсального закона развития, основывающегося на двух фундаментальных принципах – дифференциации и интеграции.

В самой общей форме универсальный закон, о котором идет речь, очень прост и состоит в том, что всякое развитие есть развитие некоторой исходной «примитивной» целостности и идет в направлении от общего к частному, от целого к частям, от состояний и форм глобально-целостных к состояниям и формам все более внутренне дифференцированным и иерархически упорядоченным. В терминах теории систем развивающаяся система не складывается как из кирпичиков из отдельных элементов, но, наоборот, дробится на все более специализированные элементы, и тем самым давшая ей начало целостность становится все более и более сложно организованной. Таким образом, становится ясным, в чем именно конкретно состоит направленность развития и его закономерный характер.

Впервые смысл данного закона и в общей форме, и применительно к развитию познания и умственному развитию ребенка был сформулирован Я. А. Коменским в тезисах, что «природа выводит все из начал, незначительных по объему, но мощных по внутренней силе», и что «природа начинает свою Образовательную деятельность с самого общего и кончает наиболее частным». Раскрывая содержание последнего тезиса, он сравнивал ход развития познания ребенка с развитием и ростом дерева, в процессе которого из корня растет ствол, а из ствола «все те главные ветви, которые у него потом должны быть, так что потом им приходится только разрастаться». В немецкой философии к данному закону обращались И. Г. Гердер, И. В. Гёте, Г. В. Гегель.

И. Г. Гердер высказал представление об общем сенсориуме. Он полагал, что такие феномены, как речь, зрение, слух, вкус и другие, вначале представлены вместе и только по мере развития они разделяются и становятся относительно независимыми друг от друга. Изначально внутренний мир организма, по И. Г. Гердеру, неразбиваем, целостен.

И. В. Гёте принадлежит мысль о том, что чем более совершенно создание, тем больше различаются его части, тогда как у менее совершенного создания части гораздо более сходны между собой и с включающих их целым. Организмы развиваются, по И. В. Гёте, от глобального состояния органов к дифференцированному, от неиерархического к иерархическому состоянию.

В философии Г. В. Гегеля, создателя всеобщей всеобъемлющей методологии развития, ясно звучали идеи того же закона. По Г. В. Гегелю, всякий предмет определяется сначала в своей общности, затем разлагается на множественность разных моментов и через это саморазвитие становится развитым целым. Это общее положение получило у Г. В. Гегеля двоякую конкретизацию применительно к развитию предметного сознания и развитию понятий.

Развитие предметного сознания начинается, по Г. В. Гегелю, с «чистой чувственности», которая бесконечно богата и вместе с тем абсолютно бедна. Это нечто, в котором уже содержится все и еще нет ничего. О предмете, который дан в чистой чувственности, мы не можем ничего сказать, на него можно лишь указать рукой. Затем знание «отнимает» у вещей их отдельные свойства и отношения, и вещи начинают выступать как совокупности разных свойств и отношений, т. е. исходная чувственность дифференцируется, расчленяется и тем самым становится все более и более актуально богатой. Это необходимый этап формирования понятий, так как далее начинается упорядочение свойств и отношений вещей и явлений, между которыми устанавливаются родо-видовые отношения.

Что касается развития самих понятий, то оно, по Г. В. Гегелю, как хорошо известно, начинается с наиболее простых, всеобщих, абстрактных определений и идет к определениям все более сложным и конкретным, включающим все больше и больше черт особенного в вещах и явлениях.

Теория X. Вернера сложилась в Германии под прямым влиянием этих идей немецкой философской мысли.

В XIX в. этот закон был сформулирован в биологии уже на основе обобщения большого фактического материала в двух ее областях – в эмбриологии К. Бэром и в эволюционной морфологии животных.

По К. Бэру (правило Бэра), развитие зародыша идет от общего к частному, от целого к частям, от гомогенного к гетерогенному, от неспецифического к специфическому, в силу чего в строении зародыша раньше всего обнаруживаются черты самых крупных таксономических единиц, а в последнюю очередь – черты рода и вида данного животного. Он даже пришел к мысли, что им обнаружен некий божественный план, в соответствии с которым эмбриональное развитие проходит строго упорядоченно, вплоть до тонкостей[7].

Сформулированное в эволюционной морфологии правило физиологического разделения труда гласило, что орган, несущий определенную функцию, расчленяется в процессе развития на части, обладающие разными, более специфическими функциями, параллельно чему идут процессы интеграции, сохраняющие исходную целостность организма. Это легко видеть на примере одноклеточных, давших начало всей эволюции живых организмов. У них есть уже все функции живого – усвоение вещества и энергии, размножение, движение, зачатки чувствительности, но нет еще никаких специализированных органов и тканей. Все функции осуществляются одним и тем же ядром, одной и той же протоплазмой, одной и той же поверхностной мембраной. Вся специализация появляется позднее, причем и здесь развитие всех тканей, органов и систем организма идет по тому же общему единому плану – от простейших целостных примитивных образований с едва наметившейся специализацией к образованиям все более дифференцированным по своему строению и функциям составляющих их элементов. Очень выразительно этот общий план выявляется в развитии структур и функций центральной нервной системы и, в частности, в развитии головного мозга и коры больших полушарий.

Наконец, в теории Дарвина, как хорошо известно, принимается дивергентный путь видообразования через дифференциацию строения и функций органов с одновременной их интеграцией. В наше время И. И. Шмальгаузен сформулировал положение, согласно которому в процессе естественного отбора имеет место поднятие организации живых организмов на более высокую ступень, что происходит через внутреннюю дифференциацию строения и функций организма с одновременной их интеграцией.

На основе достижений естествознания и антропологических данных о психологии и языках «примитивных» народов Г. Спенсер выдвинул учение об общих законах эволюции. Согласно ему, развитие, где бы оно ни происходило, характеризуется тремя взаимосвязанными чертами:

1) ростом дифференцированности, выделением различного в первоначально однородном;

2) ростом определенности целого и каждой из его частей;

3) ростом связанности частей.

В современной литературе отмечается, что эти законы – действительная истина и что в ее обосновании несомненная заслуга Г. Спенсера и его вклад в сокровищницу человеческого знания (А. Н. Аверьянов).

Теория Г. Спенсера имела очень большое влияние на умы в XIX в., в частности в России. Основываясь на идеях Г. Спенсера и универсальной методологии развития Г. В. Гегеля, Вл. С. Соловьев сформулировал закон, который назвал Великим логическим законом развития. Подчиняясь этому закону, каждое развивающееся образование проходит в своем развитии три обязательных момента:

1) первичная мало определенная целостность;

2) дифференциация, расчленение первичной целостности;

3) свободная внутренняя связанность, свободное внутреннее единство всех элементов внутри целого (высшая интеграция).

Вл. С. Соловьев поставил своей задачей применить данный общий закон к освещению истории человечества, рассмотрев ее с точки зрения все большей дифференциации разных сфер общественной жизни и их отдельных элементов. Подход Вл. С. Соловьева к анализу исторического развития человечества можно назвать системно-структурным. Он отвлекается от бесконечного многообразия исторического процесса по его содержанию, но выделяет для анализа основные формы, или элементы, выражающие сущностные категории, или сферы человеческой деятельности: сфера творчества, сфера знания и сфера практической деятельности. По закону развития эти сферы, взятые как вместе, так и каждая в отдельности, должны проходить три состояния, или момента развития:

1) слитность и необособленность всех сфер и их отдельных ступеней (в каждой из сфер Вл. С. Соловьев выделяет по три ступени развития);

2) расчленение и дифференциация;

3) высшее свободное единство.

Обращаясь к фактам, Вл. С. Соловьев находит в них множество подтверждений первым двум моментам развития.

Так, первый, древнейший период истории действительно обнаруживает как свою господствующую черту – слитность и необособленность всех сфер и ступеней общественной жизни: не было ясного расчленения между субъектами государственной власти, религии, философии (жрецы в Древнем Египте). В сфере практической деятельности еще не обособились такие ее ступени, как деятельность экономическая, политическая и духовная, в сфере знания – теология, философия и наука, в сфере творчества – мистика, искусство и техническое творчество.

Заметное расчленение всех сфер и ступней общественной жизни обнаруживается впервые в Древней Греции и Древнем Риме, а в западной цивилизации оно продолжается, включая новейший период ее истории.

Но западный мир, по мнению Вл. С. Соловьева, не достиг третьего момента развития, он находится во втором фазисе развития и характеризуется раздробленностью всех сфер жизни, атомизмом в науке и в искусстве. Но если история человечества не должна кончиться этим отрицательным результатом, «этим ничтожеством», то должна выступить новая историческая сила, целью которой станет достижение высшей унитарной целостности жизни в виде свободного единства всех ее элементов, и это может рассматриваться, по Соловьеву, как цель существования человечества.

Представления о функциональной дифференциации разных социальных сфер жизни, сопровождающейся, с одной стороны, их отчуждением, а с другой – тенденцией к взаимопроникновению, широко обсуждаются в западной социологической литературе, посвященной идеям М. Вебера о рационализации как ведущей тенденции исторического развития. Ряд авторов подчеркивают связь феноменов рационализации с развертыванием собственных внутренних дифференционно-интеграционных закономерностей исторического процесса.

Напомним, в чем суть идеи М. Вебера о рационализации. Она состоит в смене более примитивных аффективно-эмоциональных типов действия действиями рациональными, когда человек принимает в расчет наряду с поставленной целью средства ее достижения и возможные побочные последствия. Таким образом, детерминация действий становится все менее глобальной и все более сложнодифференцированной.

Автор фундаментальной монографии «Дифференциация» Н. Думай со всей определенностью пишет, что с тех пор, как существует социология, она занимается дифференциацией. В книге дана развернутая теория процессов дифференциации, рассмотрено богатое содержание этого понятия в современной социологии.

Работа Вл. С. Соловьева «Философские начала цельного знания», в которой сделана попытка применить Великий логический закон развития к освещению истории и цели существования человечества, была опубликована в 1877 г. А годом позже, в 1878 г., вышло из печати первое издание замечательного труда И. М. Сеченова «Элементы мысли» (к сожалению, не оцененного в его истинном значении ни современниками, ни потомками), в котором он поставил своей целью приложить универсальный закон дифференциации Г. Спенсера к освещению с единой точки зрения закономерного и направленного хода умственного развития человека, начиная с первичных слитных ощущений младенца и кончая абстрактным и отвлеченным мышлением ученых. И эту задачу на теоретическом уровне И. М. Сеченов блестяще осуществил.

Итак, практически одновременно два выдающихся русских мыслителя, принадлежавших не только к разным, но, казалось бы, к непримиримым «лагерям» идеалистов и материалистов, говорят об одном и том же общем универсальном законе развития и ставят своей целью детально распространить его на сферу наук о человеке. Вряд ли это случайно. Здесь есть над чем задуматься теоретикам и историкам науки.

Согласно И. М. Сеченову, умственное развитие представляет собой частный случай процессов развития. Поэтому здесь, как и во всех других случаях, эволюция должна начинаться с появления немногих простых форм, каковыми должны быть слитные примитивные нерасчлененные чувствования младенца, и должна заключаться во все большем и большем их расчленении параллельно с группированием (обобщением) образующихся элементов в разнообразных направлениях.

И. М. Сеченов выделил пять шагов (уровней) умственного развития, представляющих собой пять последовательных этапов расчленения и интеграции расчлененных элементов чувствований.

Первые два шага – это выделение из потока внешних воздействий сначала самых крупных их элементов, соответствующих отдельным предметам, а затем – выделение и различение более дробных элементов, соответствующих отдельным частям, свойствам и действиям объектов.

Эти два шага создают предпосылки для появления мышления. Специфической чертой мышления, отличающей его от восприятия, является, по И. М. Сеченову, способность мысленного отделения разных отдельных признаков, свойств и отношений предметов от самих этих предметов как целого. Такое отделение знаменует третий шаг умственной эволюции. Оно открывает возможность умственного сопоставления разных признаков и свойств предметов в самых разных отношениях. Вначале это, конечно, только непосредственно чувственно воспринимаемые свойства и признаки предметов. Но когда они уже отделены в познании от самих предметов и ребенок уже способен раздельно представлять разные содержания восприятия и умственно сопоставлять предметы по их разным свойствам, у него возникают подлинные процессы мышления. Но так как признаки и свойства предметов, которыми он оперирует в актах умственного сопоставления, являются продуктами непосредственного чувственного восприятия, третий этап умственной эволюции назван И. М. Сеченовым предметным мышлением.

Однако дробление и дифференциация чувственного опыта идут дальше, и ребенок приобретает способность мыслить абстрактами, или символами. Они представляют собой производные продукты отражения сходных предметов, их свойств, отношений и действий. Это своего рода «осколки», «отголоски» действительности, образующиеся путем отщепления и слияния по сходству общих черт, присущих разным сторонам действительности. Оперирование абстрактами (символами) знаменует четвертый шаг умственной эволюции, который И. М. Сеченов называет абстрактным мышлением.

Нельзя не отметить близость идей И. М. Сеченова о последовательных этапах умственной эволюции ребенка с представлениями Г. В. Гегеля о развитии предметного сознания, которое начинается с того, что познание «отнимает» у вещей их отдельные свойства и отношения.

Третий и четвертый шаги умственной эволюции в их достаточно развитом виде, по мысли И. М. Сеченова, невозможны без употребления словесных знаков. Это объясняется тем, что отделяемые из потока действительности ее отдельные составляющие и тем более ее «осколки» или «отголоски» столь слабы, что для их удержания и воспроизведения в сознании нужна какая-то опора. Этой опорой являются словесные знаки. Но вначале, пишет И. М. Сеченов, слово еще не вносит в сознание ничего нового. К зрительным, слуховым и другим ощущениям просто прибавляется дополнительный мышечно-слуховой комплекс. Но затем после достаточно длительного периода развития ребенок начинает отличать слово-кличку от природных свойств объектов. Так подготавливается и возникает последний, кульминационный шаг в умственном развитии – отвлеченное внечувственное мышление как возможность и способность оперировать одними знаками и их отношениями, т. е. «чистыми формами», без какого-либо обращения к лежащему за ними предметному содержанию. Когда знаки в сознании отделились и отдифференцировались от свойств предметного содержания содержания, появляется возможность оперирования ими как таковыми в самых разных связях и отношениях. Поэтому объектом отвлеченного внечувственного мышления могут становиться реальности, недоступные органам чувств, а также широкая область содержаний только возможных, а в конечном счете и невозможных в действительности.

В теории И. М. Сеченова представлена ясная и непротиворечивая концепция общего плана онтогенетического развития познания. Весь ход умственного развития прослежен и дедуктивно выведен из двух общих универсальных принципов развития – принципов дифференциации и интеграции. Сам И. М. Сеченов писал в своем труде, что эволюционное учение Г. Спенсера открывает возможность решить с удовлетворительной ясностью вековой спор о развитии зрелого мышления из исходных детских форм, решить вопрос о развитии мышления из чувствования[8].

Можно задаться вопросом, как случилось, что отечественные теоретики психического развития прошли мимо теории своего отнюдь не безызвестного, но прославленного соотечественника, который взялся решить с удовлетворительной ясностью вековой вопрос о развитии всего мышления из чувствования и утверждал, что путь эволюции мышления должен оставаться неизменным на всех ступенях его развития. Это тем более удивительно, что в работах общего плана теория Сеченова освещалась (М. Г. Ярошевский, Е. В. Шорохова, Е. А. Будилова). Она получила самую высокую оценку в книге А. А. Смирнова «Развитие и современное состояние психологической науки в СССР» (1975). А. А. Смирнов писал, что в труде И. М. Сеченова «Элементы мысли» дается широкое изложение концепции психического развития, в основу которой положено учение Е. Спенсера, что идеи последнего получили у И. М. Сеченова глубокую и творческую разработку. Он отмечал, что теория Сеченова вскрывает общую линию умственного развития – переходы от более элементарных и первичных ко все более сложным процессам все более высокого уровня.

В России вслед за Вл. С. Соловьевым и И. М. Сеченовым к тому же общему универсальному закону развития обращались ученик Вл. С. Соловьева С. Н. Трубецкой, В. Н. Ивановский, Н. О. Лосский.

С. Н. Трубецкой, опираясь на эволюционные идеи Г. Спенсера, выстраивал эволюционную биолого-социальную линию развития сознания как все большей и большей дифференцированности его содержания вместе с дифференцированием нервной системы и дифференцированием социальных отношений в обществе.

В работе В. Н. Ивановского с той же точки зрения рассматривалось магистральное направление исторического развития человеческого познания. Он писал: «Если посмотреть на эволюцию человеческого познания в ее целом, то мы увидим, что и к этой области приложим общий закон развития – закон перехода от несвязной однородности к связной разнородности, т. е. та комбинация процессов дифференциации и интеграции, которую так отчетливо выдвинул в своей формуле эволюции Г. Спенсер».

Все историческое развитие человеческой психики, с его точки зрения, можно понять как «первоначально шедшие процессы дифференциации (разграничения) сложного и первоначального качественного безразличия на элементы разного происхождения, значения и ценности и интеграции, связывания моментов, звеньев, внутри таким образом дифференцированной группы». Так постепенно начинают отделяться друг от друга: бодрственные состояния от сновидений; состояния психики нормальной и патологической; истина, заблуждение и ошибки; прошлое, настоящее и будущее; реально воспринимаемое и воспроизводимое; фактическое и воображаемое; гипотетическое и достоверное; возможное и необходимое; общее и частное; субъективное и объективное; явление и сущность и т. д. Все богато дифференцированное содержание сознания современного человека является, по В. Н. Ивановскому, результатом длительного исторического развития, тогда как для первобытного сознания характерна, прежде всего, недифференцированность основных категорий умственной деятельности. Обширный фактический материал, характеризующий именно такое состояние первобытного сознания, содержится в классическом фундаментальном труде Л. Леви-Брюля о первобытном мышлении.

Оригинальную фундаментальную логико-гносеологическую дифференционную теорию развития знаний разработал Н. О. Лосский. Знание Н. О. Лосский определяет как многократную, многоаспектную и бесконечную в своем развитии дифференциацию действительности, исходно данной субъекту в его созерцании в целостном и нерасчлененном виде. Такая дифференциация осуществляется путем актов сравнения (понятие, близкое к понятию умственного сопоставления И. М. Сеченова), ведущих к различению разных сторон, моментов, проявлений действительности. Рассматривая проблему развития научных знаний, Н. О. Лосский определенно говорил, что рост их истинности и объективности прямо связан с ростом их дифференцированности. Поэтому, чтобы дойти до истины, «необходимо разлагать действительность до последней глубины, производить все более и более утонченные дифференциации, облегчающие процесс очищения объективно данного от субъективно привнесенного».

В конце XIX в. Н. Н. Ланге сформулировал хорошо известный в отечественной психологии закон перцепции, называемый в нашей литературе «законом Н. Н. Ланге». Закон гласит, что процесс всякого восприятия в микроинтервалах времени состоит в чрезвычайно быстрой смене ряда моментов, или ступеней, когда каждая предыдущая ступень представляет психическое состояние менее конкретного, более общего характера, а каждая последующая – более частного и дифференцированного. Обосновывая этот закон, Н. Н. Ланге помимо экспериментальных данных по измерению времени реакций человека указывал на параллелизм последовательных ступеней перцепции в микрогенезе актов восприятия и все более дифференцированных ступней чувствительности, которые имеют место в филогенезе животного мира, т. е. подчеркивал биологическую универсальность данной закономерности. А в 1922 г. в некрологе Н. Н. Ланге С. Л. Рубинштейн писал о поразительном совпадении его закона со схемой развития понятий в философии Г. В. Гегеля, о тождественности выводов, к которым приходит экспериментальная наука и теоретическая философская мысль.

Затем в труде «Бытие и сознание» С. Л. Рубинштейн еще раз обратился к общему дифференционному закону развития, рассматривая ключевой для теории и психологии познания вопрос о непреложной объективной необходимости перехода от чувственного восприятия к рациональному мышлению. По мысли С. Л. Рубинштейна, принципиальное несовершенство чувственного познания коренится в его недостаточной дифференцированности. В нем, во-первых, субъекту даны в нерасчлененном виде суммарные эффекты многих воздействий, происходящих в данное время в данной точке пространства, и во-вторых – суммарные эффекты взаимодействия объектов с чувственными приборами субъекта. Такое принципиальное несовершенство чувственного познания и определяет объективную необходимость перехода к рациональному мышлению, которое разделяет, расчленяет на независимые элементы суммарные эффекты разных воздействий и суммарные эффекты взаимодействий объектов с чувственными приборами, т. е. разделяет то, что было слито и не расчленено в актах восприятия.

Грандиозная по замыслу разработка универсального дифференционно-интеграционного подхода к процессам развития была осуществлена А. А. Богдановым в его труде «Тектология. Всеобщая организационная наука», над которым он работал более 15 лет. Первый том труда вышел в 1913 г., второй – в 1917-м, а к 1925–1927 гг. относится их второе и третье издания.

Центральным у А. А. Богданова являются понятия организации и системы. Представлена грандиозная панорама законов и процессов, раскрывающих содержание понятия развития как повышения организации развивающихся систем. В качестве своих исторических предшественников А. А. Богданов, как Вл. С. Соловьев, называет Г. Спенсера и Г. В. Гегеля.

Ядром развития является, по А. А. Богданову, закон системной дифференциации, или закон расхождения частей целого, возникновение специализированных элементов и их специализированных деятельностей там, где их вначале не было. Начало развития – это «примитивное целое», термин, выражающий одновременно и первичность, и несложность, простоту исходного целого. А термин «системная дифференциация» подчеркивает то обстоятельство, что между разошедшимися элементами целого сохраняются связи, возникают отношения дополнительности. Поэтому дифференциация и специализация – это не просто накопление различий, но и организационная форма, повышающая организованность системы.

Вместе с тем системное расхождение неизбежно означает возрастание организационных различий между частями целого, «тектонической разности» между ними, увеличение внутрисистемных противоречий. Это может вести к дезорганизации и распаду системы, если не включаются противоположно направленные интеграционные процессы: контрдифференциация, ведущая к совершенствованию специализированных функций в направлении их взаимопроникновения и взаимосогласования, и системная консолидация, устраняющая внутренние противоречия за счет интеграционных процессов, преобразующих систему и ведущих к повышению ее устойчивости уже на более высоком уровне организации.

А. А. Богданов приводит много примеров проявления описанных им закономерностей в самых разных областях биологии и истории общества. Оригинальна его мысль о том, что живая материя не возникла из неживой, но исходная праматерия дифференцировалась на неживую и живую. А. А. Богданов дает характеристику современного ему общества, в котором, по его мнению, нарастают самые разнообразные конфликты между государствами, нациями, классами, финансовыми группами, отдельными людьми. Поэтому перед человечеством, писал он, стоят глобальные и интегральные задачи, а для их решения необходима универсальная организационная наука, основы которой он закладывал в своем труде.

К идеям ведущей роли процессов дифференциации в психическом развитии обращались многие психологи: Э. Клапаред, и Т. Рибо, гештальтпсихологи Г. Фолькельт и К. Коффка, Ж. Пиаже, Дж. и Э. Гибсон, X. Уиткин и ряд других.

В самой краткой тезисной форме их взгляды состоят в следующем:

• Э. Клапаред ввел в психологию понятие синкретизма. Определяющая черта детской психики, с его точки зрения, – это восприятие вещей «в их целом», а путь психического развития – это путь от целого к частям.

• Т. Рибо выдвинул положение, что умственное развитие движется от малоопределенных «протоплазматических» состояний познавательной сферы к состояниям все более определенным.

• Г. Фолькельт (лейпцигская школа гештальтпсихологии) разрабатывал теорию генетической первичности целостных психических переживаний.

• К. Коффка (берлинская школа гештальтпсихологии) видел сущность психического развития в «усовершенствовании структур», которое идет по линии их все большего внутреннего расчленения.

• Э. Гибсон в русле дифференционного подхода к развитию восприятия Дж. Гибсона разработала фундаментальную дифференционную теорию раннего перцептивного развития.

• В теории X. Уиткина возрастной рост поленезависимости рассматривается как элемент общего роста дифференцированности и артикулированности всей психической сферы личности.

• К. Нельсон предложила дифференционную теорию раннего концептуального развития, а Е. Кларк – дифференционную теорию развития значений слов.

• А. А. Митькин и Е. А. Сергиенко сформулировали положение, что последовательное восхождение от слабо дифференцированной, но по-своему общей картины мира к сложному целостному образу – такова линия генеза восприятия и что весь ход развития ребенка, и когнитивного в том числе, идет в направлении от общего к частному, от неспецифического к специфическому.

В полном соответствии с психологическими данными и представлениями находятся результаты многочисленных исследований развития структур и функций мозга. Они показывают, что формирование морфологической структуры и интегративной деятельности центральной нервной системы в фило- и онтогенезе протекает по общему принципу: от диффузных малоспециализированных форм структурной организации и функционирования к более специализированным дискретным формам (Л. А. Орбели, А. И. Карамян, Н. И. Филимонов, Дж. Когхилл, П. К. Анохин, М. М. Кольцова, Ю. И. Александров, Д. А. Фарбер с сотрудниками).

Наряду с этим имеются данные и представления, что в ходе инволюции мозговых и психических функций в первую очередь страдают их наиболее эволюционно новые дифференцированные элементы, тогда как более древние глобально-недифференцированные и диффузные формы активности сохраняются в течение более длительного времени (Р. Якобсон, Л. А. Орбели, К. Гольдштейн).

В психологии развития ортогенетический принцип обнаруживает очень высокую обобщающую и упорядочивающую силу. Обширный эмпирический материал, накопленный в общей психологии, в детской и возрастной психологии, в зоопсихологии, выглядевший до сих пор как почти не связанный между собой, может быть обобщен и систематизирован с единой точки зрения на основе принципа системной дифференциации. Анализ приводит к выводу, что в развитии многих (если не всех) психических процессов, функций и структур обнаруживается одна и та же линия, один и тот же план, одна и та же их направленность – от целого к частям, от общего к частному. Эмпирические данные и многие частные теории, до сих пор выступавшие как почти не связанные между собой в отдельных рубриках («развитие ощущений и восприятия», «развитие мышления», «развитие речи» и т. д.), как оказалось, хорошо укладываются в единую схему системной дифференциации и интеграции. Такое единство плана развития самых разных психических процессов и функций было убедительно выявлено уже X. Вернером, а в настоящее время с привлечением новых материалов – Н. И. Чуприковой. В общую дифференционную парадигму развития хорошо укладываются практически все фактические данные, полученные Ж. Пиаже, работы которого изобилуют использованием понятий синкретизма, недифференцированности и дифференциации психических содержаний и операций.

Чтобы оценить обобщающую и упорядочивающую силу всеобщего универсального закона развития как системной дифференциации более глобального исходного целого, имеет смысл привести перечень пяти аспектов, в которых, по X. Вернеру, проявляется прогрессивный ход психического развития и которые выступают в виде пяти оппозиций, по которым более высокие ступени развития отличаются от более низких:

1. Синкретичность – дискретность. Эти термины относятся к содержанию ментальных функций и указывают на то, что содержания, которые на высших ступенях развития выступают как разные и независимые, на низших представлены слитно, совместно, недифференцированно.

2. Диффузность – расчлененность. Здесь термины относятся к формальной структуре психического содержания и характеризуют развитие структур от форм относительно однородных и гомогенных к формам с ясной самостоятельностью отдельных частей и элементов.

3. Неопределенность – определенность. Смысл этой оппозиции в том, что по мере развития системы отдельные части и элементы целого приобретают все большую определенность, становятся все больше отличимыми друг от друга в содержательном, структурном и функциональном отношении.

4. Ригидность – подвижность. Чем более дифференцирована структура целого и более дискретно представлены в ней содержание и функции отдельных элементов, тем более гибко и пластично поведение, тем больше оно способно отвечать мельчайшим требованиям разнообразных варьирующих ситуаций.

5. Лабильность – стабильность. Эта оппозиция указывает на внутреннюю устойчивость системы, на ее способность или неспособность длительно удерживать определенную линию стратегии поведения. Чем более подвижными и гибкими могут быть отдельные реакции, вызываемые требованиями среды, тем больше шансов достигнуть функционального согласования со множеством ситуаций и достигать стабильного адаптивного поведения на длительных отрезках времени.

В современной теории систем понятия дифференциации и интеграции используются при обосновании критериев высоты или степени организации систем. Большинство авторов сходятся в том, что высота организации определяется количеством входящих в систему разнородных элементов (степень разнообразия), количеством разных их уровней (степень иерархичности), количеством и разнообразием вертикальных и горизонтальных связей между элементами.

Развитие функциональной системы психического отражения и регуляции поведения и деятельности в свете универсальной дифференционно-интеграционной парадигмы развития

На основании всего сказанного выше можно считать достаточно обоснованным положение о существовании всеобщего универсального закона (принципа, плана) развития, согласно которому развитие всех сложных органических систем идет от общего к частному, от целого к частям, по пути все большей дифференциации целого на отдельные элементы (системная дифференциация), что сопровождается разнообразными процессами их интеграции (системная интеграция). Этот закон (или принцип) можно считать единой общей дифференционно-интеграционной парадигмой развития, в которую хорошо вписывается множество установленных наукой фактов, касающихся хода развития самых разных психических процессов и функций, а также развития структур и функций мозга.

Отсюда естественно предположение, что и развитие самой функциональной системы психики, состоящей из нескольких основных крупных подсистем, должно также отвечать данной парадигме. Это означает, что и в фило-, и в онтогенезе оно должно идти от некоторого исходного зародышевого недифференцированного или очень мало дифференцированного состояния к состояниям все большей дифференцированности, определенности и специфичности входящих в систему подсистем. Как и во всех других случаях, парадигма исключает какое-либо постепенное наращивание системы путем добавления к ней новых подсистем, исключает ее простое «складывание» из отдельных подсистем, число которых просто становится все большим. Парадигма предполагает, во-первых, эволюционное дробление (расчленение) исходного целого, выполняющего определенную функцию, на подсистемы, специализированные внутри единого общего целого по функциям и структуре, и, во-вторых, формирование структур, интегрирующих работу этих подсистем, связывающих их между собой. Этот эволюционный процесс может быть охарактеризован понятием системогенеза, введенным П. К. Анохиным.

К сожалению, каких-либо прямых исследований развития функциональной системы психического отражения действительности и регуляции поведения и деятельности не существует по той простой причине, что самого этого понятия в науке до сих пор не было. Но в литературе можно найти некоторые указания и соображения, которые позволяют думать, что функциональная система психики действительно развивалась в филогенезе так, как это следует из универсальной дифференционно-интеграционной парадигмы развития. Что касается ее онтогенеза у человека, то здесь также можно привести ряд аргументов в пользу того же самого общего плана и направления развития.

Как известно, ряд авторитетных авторов уже давно высказывали взгляд, что зачатки и истоки психики коренятся в природе самой жизни и что психика развивалась из этого зачаточного состояния вместе с усложнением и дифференцированием отношений живых существ со средой, вместе с появлением, развитием и дифференцированием ее носителя – нервной системы (Г. Спенсер, И. М. Сеченов, С. Н. Трубецкой). Этот взгляд в четкой форме сформулировал Л. С. Выготский: «Зачаточные формы психики заключены уже везде – там, где в живой клетке содержатся свойства изменяться под влиянием внешних воздействий и реагировать на них».

Что же представляют собой эти зачаточные формы? Некоторые гипотетические соображения на этот счет могут быть высказаны на основании того, что известно о жизнедеятельности современных простейших одноклеточных организмов, ведущих подвижный образ жизни. Здесь можно увидеть зачатки того, что впоследствии станет специфическими подсистемами развитой функциональной системы отражения действительности и регуляции поведения и деятельности.

По мысли Г. И. Полякова, простейшие существа представляют собой клетку-организм, совмещают в себе в примитивной форме свойства, присущие организму в целом, и несут в себе все приспособления, необходимые для уравновешивания со средой. У них имеются все функции, характерные для всех живых организмов, – питание и выделение, размножение и движение. Что касается психики, то зачатки того, что впоследствии станет ее подсистемами, можно увидеть в следующих особенностях жизнедеятельности простейших:

1. Реактивность в отношении биологически значимых воздействий среды, связанных с процессами питания, и наличие реактивности также в отношении таких внешних условий, как свет и тепло, которые содействуют усвоению питательных веществ.

Поскольку для проявления такой реактивности необходимо «улавливать» во внешней среде, т. е. в определенном смысле отражать, качество соответствующих воздействий, ее можно считать прародительницей когнитивной подсистемы психики.

2. Отрицательные реакции на сверхсильные механические и химические воздействия, которые мешают нормальным процессам жизнедеятельности. К этому можно добавить сообщаемые в книге К. Е. Изарда факты избегания некоторыми вирусами ядовитых веществ.

Наличие механизмов оценки определенных воздействий как неблагоприятных для процессов жизнедеятельности, которые действуют у одноклеточных наряду с «положительной оценкой» пищевых веществ, можно рассматривать как зачаток эмоциональной подсистемы психики.

В связи со сказанным, значительный интерес представляет возникшая когда-то дискуссия между А. Н. Леонтьевым и С. Л. Рубинштейном. Как известно, А. Н. Леонтьев первоначально видел первые проявления психики в появлении ощущений в форме чувствительности одноклеточных к абиотическим воздействиям, которые могут становиться сигналами воздействий биотических. В отличие от него С. Л. Рубинштейн считал первичным проявлением психики эмоции, проявляющиеся в положительной или отрицательной «оценке» падающих на организм воздействий. Обдумывая сложившуюся ситуацию, А. Н. Леонтьев снял возникшее между ним и С. Л. Рубинштейном противоречие, предположив, что на начальных ступенях эволюции психики ощущения и эмоции составляли одно неделимое целое, что здесь ощущения и аффекты еще не отделились друг от друга. Поэтому первичная «чувственность» означает эмоционально окрашенное сенсорное отражение (В. В. Нуркова, Н. Б. Березанская). Как видим, это предположение А. Н. Леонтьева об исходной недифференцированности когнитивной и эмоциональной подсистем психики полностью отвечает дифференционной парадигме развития. Следует отметить, что остаточные формы такой недифференцированности сохранились в психике современного человека в виде так называемого чувственного тона (положительного или отрицательного) многих ощущений.

Мысль А. Н. Леонтьева о неразделенности, слитости ощущений и эмоций, когда они находятся еще в зачаточном состоянии, должна сохранять полную силу применительно также к зачаткам других подсистем психики, о которых речь пойдет ниже.

3. Универсальным свойством живого является, по мнению П. К. Анохина, опережающее отражение действительности. П. К. Анохин писал, в частности, что ни одно растение, не говоря уже о животных, не могло бы существовать и немедленно было бы отброшено естественным отбором, если бы оно реагировало только на наличные факторы среды, т. е. только на то, что действует в данный момент, а не реагировало бы по принципу опережающего отражения. Дело в том, что все живые организмы существуют в условиях земной среды, в которой имеют место разные и закономерно повторяющиеся последовательности связанных между собой событий. Отражение таких последовательностей позволяет живому существу заранее приспособиться к предстоящим изменениям внешних условий. Поэтому, по мысли П. К. Анохина, опережающее отражение действительности имеет место уже с самых первых этапов формирования живой материи и является ее универсальным свойством. Разница состоит только в его конкретных аппаратах, которые в процессе эволюции становятся все более сложными, определенными и специализированными. Таким образом, первичные простейшие формы и механизмы опережающего отражения действительности, свойственные уже первым живым организмам на Земле, можно рассматривать как зачаток развитой подсистемы такого отражения у высших животных и человека.

4. Живые организмы, как только они возникли в природе, оказываются не только подверженными постоянным влияниям среды, но и начинают, как пишет Г. И. Поляков, предъявлять к ней определенные требования в отношении условий их существования. Живое существо «ищет» вокруг себя те условия, которые способствовали его образованию и тем самым наиболее благоприятны для его самовоспроизведения. Значит, уже в самой природе жизни содержатся зачатки того, что в развитой функциональной системе психики станет ее потребностно-мотивационной подсистемой.

5. Живые организмы возникли, развивались в филогенезе и существуют в виде целостных популяций, состоящих из многих особей определенного вида. Это теоретически предполагает возможность и даже необходимость какого-то взаимодействия между особями популяции в виде взаимного влияния состояний отдельных особей друг на друга. Данное теоретическое предположение находит определенные подтверждения. В литературе можно найти указания, что так называемое социальное поведение обнаруживается уже у одноклеточных. Оно проявляется в том, что эти организмы каким-то образом реагируют на сигналы от других членов одноклеточного сообщества. Это осуществляется при посредстве «сигнальных молекул», координирующих поведение отдельных особей. Описаны достаточно сложные коммуникативные системы у многоклеточных беспозвоночных животных и насекомых, не говоря уже о птицах, высших млекопитающих и приматах. Таким образом, истоки развитой у человека подсистемы речевой и невербальной коммуникации, осуществляющей функцию взаимного обмена состояниями своей психики, как и истоки других подсистем, уходят корнями в самые глубины жизни.

6. Все живые организмы обладают памятью. Это и генетическая память, обеспечивающая их воспроизведение, и индивидуальная память. Последняя имеет место уже у всех одноклеточных животных, у которых она проявляется в трех самых начальных примитивных формах – привыкании (понижении реактивности в отношении постоянно действующих агентов, не имеющих биологического значения), сенсибилизации (повышение реактивности к постоянно действующим биологически значимым агентам) и фасилитации (облегчение запуска определенной реакции). Это и есть зачаточные формы будущей развитой подсистемы памяти.

Итак, развивая мысль Л. С. Выготского о том, что зачаточные формы психики заключены уже везде, где в живой клетке содержатся свойства изменяться под влиянием внешних воздействий и реагировать на них, можно считать, что уже у самых простейших одноклеточных организмов имеются зачатки по крайней мере пяти основных подсистем функциональной системы психики, которые в развитом виде характерны для человека и высших животных.

Сложнее обстоит вопрос о зачатках центрально-интеграционной и активационно-энергетической подсистем. Увидеть какие-либо их проявления в жизнедеятельности одноклеточных трудно. Возможно, эти две подсистемы появляются в эволюции позднее, после более или менее относительной дифференциации остальных подсистем, когда возникает необходимость в согласовании и интеграции их функций в организации адаптивных актов (или циклов) поведения.

В мозге современного человека высшим интегративным центром являются лобные доли коры полушарий, так называемая префронтальная кора. Ее анатомо-функциональные связи говорят о том, что к ней поступают импульсации со стороны всех подсистем развитой функциональной системы психики:

1) от проекционных и ассоциативных областей коры (когнитивная подсистема);

2) от гипоталамуса и связанных с ним структур (потребностно-мотивационная подсистема);

3) от лимбической системы (эмоциональная подсистема);

4) от гиппокампа и относящихся к нему структур (подсистема памяти);

5) от речевых областей коры (подструктура речевой коммуникации);

6) от ретикулярной формации ствола мозга и других активирующих неспецифических структур (энергетико-активационная подструктура).

Судя по литературным данным, впервые развитые лобные ассоциативные поля появляются у хищных. У насекомоядных, которые являются прямыми филогенетическими предшественниками грызунов, хищных и приматов, морфофункциональная дифференциация лобных ассоциативных полей от других структур мозга еще отсутствует. У грызунов она также еще слабо выражена, что является фактором, определяющим несовершенство интегративной функции их мозга. А наиболее четкая дифференциация лобных ассоциативных областей коры имеет место у приматов, где эти области вместе с теменными ассоциативными структурами уже образуют самостоятельную целостную интегративную систему больших полушарий. У человека эта область коры получает самое большое развитие.

Обсуждая вопрос о филогенетическом развитии целостной функциональной системы психики, хотелось бы, конечно, представить, как постепенно складывались, развивались и дифференцировались друг от друга ее главные подсистемы и какие новые связи устанавливались между ними (связи, осуществляющие процессы контрдифференциации, по А. А. Богданову). К сожалению, такую картину системогенеза психики пока представить трудно, так как имеющиеся в литературе данные, которые могли бы пролить свет на эту проблему, отрывочны и разбросаны по множеству разных источников.

Как и в филогенезе, в онтогенезе ребенка уже с самых первых дней и недель постнатальной жизни можно обнаружить зачатки по крайней мере шести основных подсистем функциональной системы психики.

У младенца имеются ощущения и элементарные восприятия. С первых недель и даже дней жизни он проявляет элементарные реакции антиципации, наличие витальных и зачатки социальных потребностей, простейшие эмоции. Ряд его реакций выполняют коммуникативную функцию (сообщение о своих внутренних состояниях), а сам он явно откликается на определенные сигналы со стороны матери. Элементарные формы памяти (например, ведущие к усовершенствованию актов сосания) включаются в организацию его поведения с первых дней жизни. Рано дает о себе знать активационно-энергетическая подсистема в виде первых элементарных ориентировочных рефлексов.

Наблюдения за поведением младенцев не оставляют сомнений, что во многих их реакциях задействованы зачатки всех подсистем психики (кроме, может быть, регуляторно-волевой), хотя отделить их друг от друга пока очень трудно, если не невозможно. Трудно сказать, что является проявлением ощущений, эмоций, потребностей, коммуникативных интенций или проявлением реакции активации. Начальные этапы такого отделения разных подсистем относятся, вероятно, к первому полугодию жизни, а позднее всего складывается, надо думать, интеграционная подсистема. Согласно некоторым последним данным, определенные признаки ее появления можно наблюдать к концу первого года жизни, а позднее (3–4 года) она начинает проявлять признаки интеграционно-волевой.

Представить более или менее целостную картину общего онтогенетического развития функциональной системы психики, ее системогенеза, идущего по линии дифференциации и интеграции ее основных подсистем, сегодня вряд ли возможно, так как никаких целенаправленных исследований такого рода пока просто не проводилось. В этом смысле универсальная дифференционно-интеграционная парадигма развития могла бы иметь серьезное эвристическое значение для дальнейших исследований в области детской и возрастной психологии. Эту общую мысль можно пояснить на одном конкретном примере.

В отечественной детской психологии и психологии развития сложилось идущее от Л. С. Выготского понятие социальной ситуации развития, являющееся теоретической основой понимания природы возраста.

В литературе подчеркивается, что социальная ситуация развития – это не просто среда, в которой оказывается растущий ребенок, но и отношение ребенка к этой среде.

Именно избирательное восприятие среды ребенком выступает ключом к пониманию природы того или иного возраста.

Второе важное положение, которое подчеркивается в литературе, состоит в том, что, «откликаясь» на новую ситуацию развития и «осваивая» ее, ребенок в какой-то период времени меняется весь в целом, во всех основных проявлениях своей психики и личности.

А. В. Запорожец неоднократно писал, что отдельные психические процессы развиваются не в отрыве друг от друга, не как самостоятельные процессы, но как свойства целостной психики ребенка. Он подчеркивал, что личность человека представляет собой единое целое, характеризующееся системой взаимосвязанных и в определенной мере соответствующих друг другу познавательных, мотивационных, эмоциональных качеств. К этому нельзя не добавить, что в это единство должны входить также качества памяти, коммуникативных, активационно-энергетических и интеграционно-волевых процессов. Таким образом, развивая мысль А. В. Запорожца, мы вновь приходим к представлению о системогенезе целостной функциональной системы психики, состоящей из нескольких основных связанных друг с другом подсистем.

У А. В. Запорожца был замысел, который ему не удалось осуществить. Он состоял в том, чтобы понять, как именно конкретно происходит онтогенетическое развитие и формирование целостной системы отражения действительности и психической регуляции деятельности субъекта. В одной из своих публикаций ученик А. В. Запорожца В. П. Зинченко назвал этот неосуществленный замысел своего учителя его научным завещанием.

Вероятно, не будет большой натяжкой считать, что каждая новая социальная ситуация развития «бросает вызов» всей функциональной системе психики ребенка, что ребенок в той или иной степени «принимает» этот вызов и что освоение каждой новой социальной ситуации развития предъявляет определенные требования решительно ко всем подсистемам его психики. В таком случае в общей форме становится понятным происхождение психологического единства каждого возраста, а для конкретных исследований открываются новые перспективы и возможности претворения в жизнь научного завещания А. В. Запорожца.

Дифференционно-интеграционная парадигма и понятие системогенеза предполагают, что идущие в развивающихся системах процессы дифференциации постоянно сопровождаются интеграционными процессами. Последние могут приводить, в частности, к формированию новых интеграционных мозговых структур и новых подсистем в общей функциональной системе психики. Такими новыми подсистемами развивающейся личности могут быть, например, мировоззрение, включающее систему ценностей, и Я-концепция.

Судя по имеющимся в психологии данным и представлениям, мировоззрение, система ценностей и Я-концепция, когда они сформированы, включают в себя в неразрывном единстве когнитивную, эмоционально-аффективную, мотивационную, коммуникативную и волевую составляющие. Предположительно их можно рассматривать как новые подсистемы в стабильной функциональной системе психики, образующей основу неповторимой личности и индивидуальности каждого человека. Можно предполагать, что эти новые дополнительные подсистемы формируются на основе сложного синтеза и интеграции определенных устойчивых особенностей в работе основных подсистем психики и в дальнейшем участвуют в организации многих актов поведения и деятельности наряду с этими основными подсистемами. Некоторым подтверждением такого рода предположений могли бы служить данные картирования работы мозга. Они показали, в частности, что, когда люди думают о себе, когда определяют, подходят ли к ним те или иные характеристики ума, эмоций, личности, у них активизируются некоторые определенные области мозга, не являющиеся активными, когда они думают о других.

Развитая функциональная система психики, которая характерна для взрослого человека в современной культуре, является продуктом не только филогенетического и онтогенетического развития. Она также продукт социально-исторического развития. Выше уже упоминалось об известной идее М. Вебера о рационализации как ведущей тенденции исторического развития человечества. М. Вебер говорил о смене аффективно-эмоциональных типов действия действиями рациональными, когда в поведении людей аффективно-эмоциональные состояния начинают играть меньшую роль, а роль когнитивных и волевых процессов возрастает. Это проявляется в том, что в организации действий все больше принимается в расчет не только их ясно осознаваемая цель, но и средства ее достижения и возможные побочные последствия. В терминах системогенеза это означает большую степень дифференцированности и независимости когнитивных подсистем психики от аффективно-потребностных и большую внутреннюю дифференцированность первых.

Выразительная картина значительно меньшей дифференцированности функциональной системы психики у первобытных народов представлена в классическом труде Л. Леви-Брюля, посвященном анализу их коллективных представлений.

Коллективные представления, по Л. Леви-Брюлю, – это господствующие в каждом данном сообществе представления о мире, об его устройстве, о самом человеке, о нормах его поведения и т. д. и т. п. Коллективные представления вырабатываются социальным сообществом и являются пред существующими по отношению к каждому отдельному индивиду, как и язык, которым он пользуется, и подобно языку усваивается индивидом («навязывается» ему – в терминах Л. Леви-Брюля) в процессе его жизни.

Хотя Л. Леви-Брюль пользуется термином «представления», говоря о тех содержаниях, которые являются продуктом коллективного творчества данной социальной группы и присущи каждому ее члену, он в начале своего труда ясно указывает на не вполне точное значение данного термина применительно к описываемой им реальности.

Дело в том, что в современной западной культуре и науке под представлениями имеются в виду определенные образы и идеи, т. е. определенные содержания нашего познания как элементы интеллекта и мышления. Психология, изучающая современного человека, подразделяет психологические явления на эмоциональные, волевые и интеллектуальные, относя представления к этой последней категории. Однако применительно к психике людей первобытных обществ такое подразделение неправомерно. Л. Леви-Брюль пишет, что деятельность сознания людей первобытных обществ слишком мало дифференцирована, чтобы в ней можно было бы усмотреть самостоятельное существование идей и образов, независимых от аффектов, которые вызывают эти идеи и вызываются ими.

Именно потому, что наша современная психика значительно более дифференцирована, нам очень трудно мыслить о содержании психики людей первобытных обществ, так как они представляют собой состояния, в которых эмоциональные и моторно-волевые элементы неотрывны от интеллектуальных. По сути, пишет Л. Леви-Брюль, эти состояния первобытного сознания реально никогда не являются представлениями в нашем современном смысле слова. Реально под той формой деятельности сознания первобытных людей, которую Л. Леви-Брюль все же продолжает называть коллективными представлениями, «следует разуметь, – пишет он, – не интеллектуальный или познавательный феномен в его чистом или почти чистом виде, но гораздо более сложное явление, в котором то, что считается у нас собственно “представлением”, смешано еще с другими элементами эмоционального или волевого порядка, окрашено и пропитано ими».

Если посмотреть на эти идеи Л. Леви-Брюля сквозь призму теории функциональной системы психики, то можно заключить, что в психике людей первобытных обществ еще не было такого достаточно четкого разделения ее основных подструктур, которое характерно для людей нашей культуры. Вместе с тем в труде Л. Леви-Брюля содержатся факты, свидетельствующие о том, что по мере развития общества мышление все больше освобождается от первоначально неразрывно связанных с ним эмоциональных и волевых элементов. А это может быть свидетельством постепенной последовательной дифференциации более целостно-глобальной функциональной системы психики на все более самостоятельные подсистемы с самостоятельными специализированными функциями. Многие черты низкой дифференцированности представлений о мире характерны и для людей средневековой культуры, что убедительно представлено в работах М. Блока и А. Я. Гуревича.

Заключение

Для психологии до сих пор характерно отсутствие ее единства, разобщенность разных школ и направлений. Между тем выявленная более чем 350-летняя традиция теоретической психологической мысли поистине универсальна и интернациональна. Она объединяет чеха Я. А. Коменского, немцев, англичан и французов, русских и американцев. Она объединяет мыслителей и ученых, которые не только работали в разных странах и в разное время, но принадлежали к разным школам и направлениям, которые, казалось бы, являются взаимоисключающими. Здесь мы видим материалистов, идеалистов и позитивистов, гештальтпсихологов и представителей эмпирической психологии. Она объединяет психологов с философами, биологами, физиологами, лингвистами. Она возвышается над всеми этими различиями. Эта традиция могла бы стать вместе с понятием системогенеза основой общей универсальной дифференционно-интеграционной парадигмы психологии развития. А поскольку категория развития является одной из базовых для психологии, она могла бы способствовать консолидации всей психологической науки, способствовать преодолению разрыва между психологией психических процессов и психологией личности, между общей психологией и психологической и педагогической практикой.

Уже сегодня можно отметить некоторые намечающиеся в данном направлении перспективы.

Так, в работах X. Уиткина и его последователей показано, что сфера проявления индивидуальных различий по параметру «глобальность – артикулированность» включает в себя не только многие особенности интеллектуальной деятельности. Она включает в себя ряд особенностей личности (например, большее или меньшее чувство собственной идентичности), социальной перцепции, межличностных отношений, специфику контролей и защит, специфику психических заболеваний.

Близка к универсальной парадигме развития теория личностных конструктов Дж. Келли. В контексте этой теории развитие личности предполагает дифференциацию системы личностных конструктов на отдельные подсистемы, специализированные в отношении фокуса приложения, и интеграцию этих подсистем на более высоких уровнях абстракции. Есть данные, что степень дифференцированности и интегрированности конструктов (когнитивная сложность) связана с успешностью профессиональной деятельности, а в клинике неврозов и пограничных состояний дефекты дифференциации личностных конструктов и выраженная полезависимость могут служить предикторами агрессивного поведения и склонности к суициду (Е. Т. Соколова; С. Н. Ениколопов).

С универсальной парадигмой развития могут быть сопоставлены выразительные психологические характеристики людей, достигших высокого уровня личностного развития, описанные А. Маслоу. Эти люди, с одной стороны, отличаются высокой дифференцированностью познавательной и эмоциональной сферы. Они четко различают добро и зло, правду и фальшь, обладают хорошим вкусом, отличают подлинность от подделок и т. п. С другой стороны, их отличает высокая интегрированность, целостность и единство личности, которые проявляются, в частности, в преодолении характерных для большинства людей дихотомий. В их внутреннем мире и поведении удивительным образом гармонически сосуществуют и проявляются в зависимости от обстоятельств доброта и жесткость, активность и пассивность, альтруизм и эгоизм, конкретность и абстрактность, конвенционализм и независимость и т. п. В их психике и поведении то, что было прежде дилеммой, становится единством новой сущности или, как это ни парадоксально, перестает быть дилеммой.

Обрисованная А. Маслоу картина психики зрелой личности в определенной мере отвечает содержанию третьей, завершающей ступени развития, выделенной Вл. С. Соловьевым и названной им высшим свободным единством элементов, сложившихся на стадии их отделения друг от друга.

Дифференционно-интеграционная парадигма развития должна иметь практическое значение для рациональной организации обучения. Основываясь на общем универсальном законе развития, Я. А. Коменский, Е. В. Еегель и Е. Спенсер считали необходимым именно в соответствии с ним строить последовательность предлагаемых для усвоения знаний – вести ученика от самого общего целостного неопределенного и даже приблизительного ко все более определенному конкретному, точному и дифференцированному постижению реальности. Такой путь усвоения знаний, ведущий к общему умственному развитию детей, Я. А. Коменский назвал природосообразным. Имеется целый ряд фактических свидетельств возможности такого построения программ обучения и их эффективности. Таким образом, применение универсальных принципов развития в педагогике могло бы способствовать повышению интеллектуального потенциала общества.

Для педагогической практики могло бы также иметь серьезное значение представление о системогенезе функциональной системы психики в процессе ее развития.

В настоящее время в педагогической психологии и передовой педагогической практике все большее признание получает тезис, что задачей обучения является не только передача знаний, умственное развитие и компетентность учащихся, но также развитие их эмоциональной, мотивационной и регуляторно-волевой сферы. Общепризнана важная роль в обучении диалога между учителем и учеником и между самыми учениками, т. е. роль речевых процессов в ознакомлении участников диалога с содержаниями своей психики, в их обогащении и коррекции. Таким образом, по сути, речь идет о том, что в обучении должны быть задействованы не только познавательные процессы, но и все подсистемы целостной функциональной системы психической регуляции учебной деятельности школьников и студентов.

Вместе с тем важные факты накапливаются в психологии в связи с расширяющейся практикой использования разного рода развивающих программ в области обучения и воспитания. Результаты применения таких программ обычно показывают, что целенаправленное развитие когнитивной сферы детей, отвечающее ортогенетическому принципу, ведет к разного рода позитивным изменениям в их личности в целом, а целенаправленное развитие позитивных личностных качеств сопровождается ростом показателей интеллекта. Представляется, что теоретической основой понимания такого рода фактов вполне могло бы служить понятие системогенеза функциональной системы психики как единого целостного образования.

Таким образом, такие понятия общей психологии, как развитие психики, функциональная система психики и ее системогенез, перестают быть абстрактными и отвлеченными понятиями, нужными лишь в рамках самой общей психологии и бесполезными для других областей психологической науки и практики. Начинает раскрываться их необходимость для консолидации психологии как единой науки, а не как конгломерата почти не связанных друг с другом разных областей теории и практики.

Литература

Аверьянов А. Н. Система: Философская категория и реальность. М.: Мысль, 1976.

Анохин П. К. Биология и нейрофизиология условного рефлекса. М.: Медицина, 1968.

Батуев А. С. Физиология высшей нервной деятельности. СПб.: Питер, 2008.

Блок А. Стереотипы мышления средневекового человека // Психология мышления. Хрестоматия // Под ред. Ю. Б. Гиппенрейтер, В. В. Спиридонова, М. Д. Фаликман, В. В. Петухова. М.: ACT: Астрель, 2008. С. 275–281.

Богданов А. А. Тектология. Всеобщая организационная наука. Т. 1–2. М.: Наука, 1989.

Гайденко П. Н., Давыдов Ю. К. История и рациональность. М., 1991.

Гуревич А. Я. Представления средневекового человека о пространстве и времени // Психология мышления. Хрестоматия // Под ред. Ю. Б. Гиппенрейтер, В. В. Спиридонова, М. Д. Фаликман, В. В. Петухова. М.: ACT: Астрель, 2008. С. 282–294.

Дифференционно-интеграционная теория развития / Сост. Н. И. Чуприкова, А. Д. Кошелев. М.: Языки славянских культур, 2011.

Дифференционно-интеграционная теория развития / Сост. и ред. Н. И. Чуприкова, Е. В. Волкова. Кн. 2. М.: Языки славянских культур: Знак, 2014.

Ивановский В. Н. Ассоцианизм психологический и гносеологический. Казань, 1909.

Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. М.: Педагогика-Пресс, 1994, 1999.

Леонтьев А. Н. Проблемы развития психики. М.: Изд-во МГУ, 1972.

Ломан Н. Дифференциация / Пер. с нем. М.: Логус, 2006.

Лосский Н. О. Обоснование интуитивизма // Лосский Н. О. Избранное. М.: Правда, 1991. С. 13–334.

Лурия А. Р. Лекции по психологии. СПб.: Питер, 2004.

Маслоу А. Мотивация и личность. СПб.: Евразия, 1999.

Поляков Г. И. Проблема происхождения рефлекторных механизмов мозга. М.: Медицина, 1964.

Рубинштейн С. Л. Бытие и сознание. М.: Изд-во АН СССР, 1957.

Рубинштейн С. Л. Из научного наследия. Николай Николаевич Ланге // Вопросы психологии. № 5. 1979. С. 140–144.

Сеченов И. М. Элементы мысли // Сеченов И. М. Избранные философские и психологические произведения. М.: Госполитиздат, 1947. С. 398–537.

Соловьев Вл. С. Философские начала цельного знания // Соловьев Вл. С. Сочинения: В 2 т. Т. 2. М.: Мысль, 1976. С. 139–288.

Трубецкой С. Н. О природе человеческого сознания // Вопросы философии и психологии. № 2. 1891. С. 132–149.

Чуприкова Н. И. Идеи общих законов развития в трудах русских мыслителей конца XIX–XX в. // Вопросы психологии. № Г 2000. С. 109–125.

Чуприкова Н. И. Умственное развитие и обучение: К обоснованию системно-структурного подхода. М.: Моек, психолого-соц. ин-т; Воронеж: НПО «МОДЭК», 2003.

Чуприкова Н. И. Умственное развитие: принцип дифференциации. СПб.: Питер, 2007.

Werner Н. Comparative psychology of mental development. N. Y., 1957.

Часть пятая